Этот ответ не удовлетворяет Каса, и тот приближается уверенной походкой. От него исходит очень неприятная аура, несмотря даже на опрятную и привлекательную внешность. Я неосознанно привстаю с кровати, выровняв ноги.
– Гай, ты что? – Его тонкие губы кривятся в отталкивающей усмешке. – Разве так можно? Ты знаешь правила. Как можно держать жену нового Короля в тайне от всей семьи? Дядя Вистан не одобрил бы этого.
Костяшки на пальцах Гая белеют, когда он сжимает кулак. Я поражаюсь этой наглости. Вошёл в спальню, как они выражаются, Короля, и ещё смеет ему дерзить. Как Гай это терпит? Будь я на его месте, давно зарядила бы Касу по яйцам. Но как бы велико ни было моё желание это сделать, вряд ли я могу своенравно распускать руки при своём «властном муже». По их традициям. Ведь женщины у них ни во что не ставятся. Я не хочу доставлять проблем Гаю. Я достаточно их ему уже доставила.
– Исчезни из моей комнаты, Каспиан, – произносит Гай грубым басом, от которого даже мне становится не по себе.
– Если она тебя не слушается, мы просто можем…
Не успевает Кас договорить, как Гай даёт волю действиям. Он вдруг хватает его за ворот клетчатой рубашки, толкает и вжимает в стену.
– Слушай меня, ты, – шипит он, удивив своим резким поведением даже меня, – то, что я терпел тебя всю свою жизнь, ещё не значит, что это будет продолжаться вечность. Моё терпение не бесконечное.
Я с удовольствием наблюдаю за тем, как Каспиан сглатывает, не в силах пошевелиться. Гай стискивает его воротник сильнее, как будто требуя хоть какого-то ответа.
– Не хотел тебя оскорбить, дорогой кузен. – Кас слегка приподнимает руки. – Если мои слова.
– Если ты не прекратишь свои игры, я позабочусь о том, чтобы ты узнал на себе, что такое костыли. А наши семейные связи в этом случае не будут аргументом. Ты меня понял?
Тот бросает на меня мимолётный взгляд. Ему явно не нравится факт того, что его в таком унизительном положении застала девушка.
– Х-хорошо, – с некоторой злостью выдаёт он. – Ладно, я понял.
Хватка на его воротнике ослабевает, но при этом угроза остаётся в силе. Гай кладёт руку на стену, близко к голове Каса, и добавляет:
– Больше повторяться не буду.
И после этих слов он полностью выпускает кузена, и тот почти мгновенно покидает спальню, не забыв даже закрыть за собой дверь. Хватило минимальной силы и не пришлось даже бить. В комнате царит тишина какое-то время, прежде чем я заговариваю:
– Если это может обернуться… – я затыкаюсь и с трудом договариваю: – проблемами для тебя, я могу с ними познакомиться.
Гай оборачивается, и я удивляюсь тому, какое спокойствие отражается на его лице. Он будто бы и не вжимал только что в стену другого человека и не угрожал ему переломать ноги.
– Не бери в голову, – кратко отвечает он.
– Он упомянул некие правила. А я знаю, что у вас в семье с этим строго. А значит, всё-таки проблемы могут быть.
Гай садится на софу с разведёнными ногами, опираясь руками на свои бёдра. Наклоняет голову, с интересом на меня взглянув:
– И что же ты предлагаешь?
– Выведи меня к ним. Познакомь. Насколько я поняла, им хватит и одного раза. Учитывая то, что твой отец постоянно держал твою… маму в своей комнате. Утоли их любопытство, и они от тебя отстанут.
– Ты не выдержишь с ними и минуты.
Это немного меня возмущает.
– Откуда такая уверенность? – спрашиваю я.
– Это моя семья. Я их знаю.
– Я выдерживала общение с Вистаном. С остальными точно справлюсь.
На его губах проскальзывает улыбка. И мне становится в миллион раз легче от её вида.
Прости меня, Гай, за всё.
Я сглатываю от подкравшегося отчаяния.
– Этот вид самоуверенности мне не по нраву, – признаётся Гай. – К тому же я не хочу снова надевать эту маску. Я не смогу быть собой рядом с тобой в их присутствии. Каждый раз, когда мне приходилось применять силу в отношении тебя в присутствии моих людей, я ненавидел себя.
Сердце колет от очередного его откровения, а я старательно пытаюсь проигнорировать то, как что-то невидимое сомкнулось вокруг моей шеи.
– И не надо, – отвечаю. – Мы оба сыграем роли.
Кажется, после этого он обдумывает моё предложение. Сжимает губы, а взгляд становится каким-то отстранённым.
– Та долбоёбина заикнулась о том, что его отец хочет со мной познакомиться, – говорю я, вызвав у Гая резкое поднятие бровей от удивления. – При чём тут его отец? Кто он?
– Следующий… по старшинству брат моего отца, – отвечает Гай, судя по лицу, с трудом проигнорировав вылетевшую из моего рта брань. – Итан Харкнесс. Был самым идеальным претендентом на трон. Если бы не я, именно он, скорее всего, стал бы Королём.
В этот момент мне хочется упомянуть Лэнса, но я держу язык за зубами. Я слишком хорошо его знаю. Факт о Лэнсе ничего не изменит. Гай не побежит докладывать об этом Харкнессам и не передаст своё место другу. Учитывая ещё и то, что у того есть жена и родится ребёнок.
– Значит, он считает себя особенным, – задумчиво произношу я. – И его сыночек тоже. Ясно.
Гай не сводит с меня взгляда, и мне становится интересно, о чём он думает. Какие мысли вообще крутятся у него в голове? Мне кажется, он даже там не тратит время попусту. Я хочу поехать с ним. Потому что мне нужно поговорить с Аластером и покончить с его дурацким планом. Полагаю, если Гай снова встречается с этими двумя, они собираются обсудить сделку? Поделят всё-таки между собой территории? А значит, и мои «услуги» чёртовым Гелдофам не понадобятся больше.
В дверь дважды стучат, что заставляет Гая мигом обернуться. Когда он даёт разрешение войти, в дверном проёме показывается миниатюрная горничная, потупившая от смущения взгляд.
– Мистер Харкнесс, вас зовут за стол. Подали десерт.
Гай выглядит так, будто не горит желанием спускаться вниз для того, чтобы отведать сладкого. Но недолго думая, он отвечает:
– Да, сейчас спущусь.
Однако следом девушка добавляет:
– Но вас ожидают вместе с вашей… женой.
Я переглядываюсь с Гаем. В его взгляде читается неприязнь. Не знаю, к чему именно – к ситуации или конкретно к семье, требующей от него моего присутствия.
– Хорошо, – кивает парень. – Ты свободна.
Горничная покидает комнату. Гай запускает пальцы в свои волосы, измеряя шагами спальню.
– Я бы не приводил тебя сюда, если бы не эти чёртовы правила. – Он заметно злится. Гай редко когда ругается, поэтому видеть, как он чуть ли не мечет из глаз молнии, а его голос понижается. Для меня это каждый раз в новинку.
– Всё хорошо, – уверяю его я. – Ничего страшного со мной не случится, так что не переживай.
Он бросает на меня удивлённый взгляд. Наверное, думает, откуда во мне вдруг появилась эта вежливость при общении с ним, с каких пор я ему не грублю и не предпринимаю новых попыток отгородиться от него и уж тем более его семьи. Всё из-за письма. А он этого не узнает.
– Я могу что-нибудь выдумать, – говорит он. – И тебе не придётся.
– Нет. Пожалуйста, подумай хоть раз о своём благополучии, а не только о моём.
Я этого не заслуживаю.
– Мне не сложно думать о твоём благополучии. Совсем недавно я только ради этого и жил, Каталина.
«Я не могу не думать о тебе» — вспоминаются слова из письма, и лёгкие словно туго затягивают, лишая меня возможности сделать полноценный вдох.
– А теперь учись на своих ошибках, – говорю я, с трудом подавляя дрожь в голосе. – Ни к чему хорошему твоя забота обо мне не привела тебя.
– Не согласен. Я научился любить. Разве это не что-то хорошее?
Помотав головой, стараюсь не вспоминать каждое слово, посвященное мне. С одной стороны, меня душит желание признаться в том, что я всё знаю, но с другой – я не хочу снова давать ему надежду на то, что у нас ещё может быть всё хорошо. Не может. Потому что он заслуживает гораздо лучшего. Весь этот его план с расторжением нашего брака окончится не моей свободой. А его. Он будет свободен от меня.
Не дожидаясь ответа, Гай подходит к тумбе, зажимает кнопочку и велит кому-то занести в спальню платье. Его приносят уже через две минуты. Оно состоит из плотной ткани цвета спелой вишни, без каких-либо вычурных кружев или пайеток, с длинными прямыми рукавами. Более строгий крой, лаконичный, без излишней откровенности. Лишь тонкий пояс из чёрной кожи на талии.
– Чьё оно? – спрашиваю я.
– Твоё, – отвечает Гай. – Я не знал, сколько ты пробудешь здесь, и позаботился о том, чтобы подготовили несколько нарядов. На всякий случай. Чтобы ты не ходила в одном и том же.
Сглотнув ком в горле, я касаюсь ткани платья на вешалке, а потом хватаюсь за молнию платья, в котором нахожусь. Гай словно приходит в себя и отворачивается, как будто никогда не видел меня голой. Стоять в паре метров от него, раздеваясь и моментами глядя ему в спину… Это всё сказывается на моей температуре – я словно горю, то ли от смущения, то ли ещё от чего-то, хотя сама только недавно сидела в ванной обнажённая перед ним, и тогда меня совершенно ничего не смущало.
– Я готова, – говорю, покончив с переодеванием. – Только нужна помощь с молнией.
Гай оборачивается, подходит ближе и поворачивает меня к себе спиной. Я ощущаю на шее его дыхание, чувствую, как одна его рука придерживает меня за талию, пока вторая тянет за молнию вверх. Сердце бьётся быстрее от этой близости. В воздухе витает аромат его одеколона, всегда действующий на меня как наркотик. Он опьяняет. Гай не спешит, он будто нарочно проделывает это всё медленно, растягивая моё удовольствие. Потому что у меня есть возможность стоять к нему так близко и вспоминать время, когда всё было хорошо. Когда мы друг друга любили.
Когда он застёгивает молнию полностью, я поворачиваюсь, поднимая глаза и встречая его взгляд, тут же направившийся к моим губам, как будто он хочет меня поцеловать. Не уверена, что я стала бы сопротивляться.
Я бы поцеловала сильнее.
– Нам пора, – шепчет Гай, не отрывая взгляда от моего рта, словно загипнотизированный.