Есть… в материнстве сила, стоящая вне нашего сознания, вне нашей воли… Есть в нем что-то чудовищно огромное, иначе мы бы не чувствовали бы этого.
Исполнение материнства – в любви, и в любви жертвенной. В этой любви размыкается косная самость сердца ради рожденного. В ней предпоказан естественный прообраз любви к другому или ближнему, как к самому себе. В своей глубине и в своем исполнении материнство имеет духовный смысл, не только телесный.
С тревогою прижав дитя к груди своей,
В его грядущее она глядит с тоскою,
И хочет мать закрыть беспомощной рукою
Свое дитя от слез, печали и скорбей…
И в сердце у нее неясная боязнь
Лишиться дорогой, единственной святыни…
Ведь без него весь мир останется пустыней,
А за него она пойдет на казнь…
Мама чувствует сердцем души невнятные позывы чада своего, от бед, невзгод и жизнь отдать всегда готова за него.
Единственная громадная радость женщины – материнство, таинственная, святая, страшная радость возродиться в другом существе.
После рождения Нерона астролог сказал, что младенец станет царем, но убьет свою мать. Агриппина вскрикнула: «Пусть убьет меня, лишь бы царствовал».
Какой трагизм в материнстве! Эта нежность к маленьким, потом это напряженное внимание и уход, чтоб вырастить здоровых детей; потом старание образовать их, горе, волнение, когда видишь их лень и пустое, бездельное будущее, – и потом отчуждение, упреки, грубость со стороны детей, и какое-то отчаяние, что вся жизнь, вся молодость, все труды напрасны.
Лишь мать самым донышком своей души знает, даже не знает – только слегка чувствует, зачем ее ребенок появился на свет, какова его цель, и что нужно сделать матери, чтобы эта цель реализовалась. В этом и есть великая тайна материнства. Только в этом, дорогой мой, и ни в чем другом. И соваться в эту тайну с прямолинейными нравоучениями непростительно.
В иных случаях сердце бывает проницательнее ума, особливо сердце матери, изнывшее от долгого ожидания.
Сердце матери – вещун.
Сердце матери видит дальше всех и чует лучше, чем чье-либо другое сердце.
Сердце матери догадливо.
Сердце матери, оно ведь вещее…
Материнская любовь слепа и поэтому лучше слышит.
Мать всем сердцем добра желает. Сердце матери, как колода карт сербиянки – никогда не обманет.
Вот заведете сами детей и поймете, что сердце матери невозможно обмануть. Оно чует ложь и беду, которая может грозить или уже грозит ее дитяте.
Тревога в сердце… А коль она на сердце матери ложится – знать, чада кличут, знать, беда случилась с ними.
Такое уж сердце матери – горе сына в нем отдается эхом.
Когда малыш дома, у матери от него болит шея; а когда он на улице, у нее болит сердце.
Едва только дети становятся послушными, матерям становится страшно – уж не помирать ли они собрались.
Сердце матери щемит и болит за всех сыновей.
Сердце матери сама природа устроила так, что все оно, без остатка, отдается детям, и чем большее горе у детей, тем сильнее любовь матери.
Хорошая мать дает пасынку больший кусок пирога, чем своему ребенку, но делает это все же по-иному.
Сердце матери больше всего болит за отсутствующих…
Матери, как полицейские – всегда предчувствуют самое худшее.
Только сердце матери может понять, каково потерять… сына!
Только сердце матери способно чувствовать и оценить потерю сына.
Погибших детей проносят в могилы через сердце матери – других дорог нету.
Нелегко найти убежище в черный день. Подумайте, собака умирает от горя на могиле хозяина, а мать способна пережить смерть единственного ребенка. Здесь кроется принципиальное различие между этими двумя существами. Собака не может смириться, она умирает, потому что ни один луч света не проникает в ее душу, чтобы победить уныние и отчаяние. Но мысль о высшей справедливости, живая память об умершем, возвращающая его нам, спасают человека. Постепенно не забвение, помогающее порой животным, но связь, которую наш ум установил с миром, возвращает спокойствие страдающей душе.
Мать убийцы забывает, а мать убитого – нет.
Нет того, чего бы не выдержала любовь матери.
Только мать может… точно рассчитать время разлуки со своим любимым сыном.
Никакого материнского сердца не бывает. Это все мамаши придумывают для пущей важности.
Матернее сердце в детках, а детское в камне.
Сердце матери – это бездна, в глубине которой всегда найдется прощение.
Сердце матери – к сыну. Сердце сына – в дальнюю дорогу.
Только матери, отшлепав ребенка, уже через минуту могут его ласкать, прижимая к себе, – жалость – черта материнства, на ней держится мир и ни на чем другом.
Мать не станет придираться, а по любви своей беспредельной беспокоится и заботится…
Тигр хоть и мот, а своих тигрят не сожрет.
Родительская доброта безмерна, как море.
Сердце матери оборотливо, сердце матери обернется, – даст великое благословение.
Материнство – это благословение.
Никакое стороннее сердце не может заменить ребенку сердце матери.
Любить дитя и пещись о его благе дано одному только сердцу матери.
Для чего нам серебро,
Золото, каменья эти?
Все – ничтожно. Всех сокровищ
Драгоценней сердцу дети!
Кто детей не имеет, тот не знает родительской любви.
Материнство… не исчерпывается одним фактом физического рождения. Лишь пребывающий в абсолютной слепоте может не замечать его духовного значения. Само рождение устанавливает между матерью и ребенком особую духовную связь. Связь эта уникальна и неповторима: основа ее – привязанность и любовь.
Истина любви… – в материнстве, в том чувстве, которое называется милым словом «ребеночек».
Материнство – суть любовь и ласка.
Матери для любви своих детей ничего не требуется, кроме того, что она мать.
Материнской любви не нужны специальные сложные органы, мозг, сердце, органы чувств. Она словно существует вне материи. Это сила, которой жизнь защищает себя. Сила, которая была до сотворения и во время его. О ней говорится в Книге Мудрости: «Я был с Господом в начале творения, прежде чем было создано хоть что-нибудь, не было еще бездны, а я уже был задуман. Я был с Ним и владел всем, и рад был быть с Ним, с миром. Кто обретет меня, обретет жизнь». Прежде чем биологи заметили, что любовь – самая могущественная сила, охраняющая вид и объясняющая выживание, религия указала на любовь как на опору жизни.