Самая здоровая женщина, – это доказано очень точными наблюдениями, – периодически несомненно больна. И невозможно на такую ненормальность смотреть иначе, как на переходную стадию к другому, более совершенному состоянию. То же самое и с материнством: женщина все больше перестает быть самкою, и в этом нет ничего «противоестественного», потому что у нее есть мозг с его могучими и широкими запросами. Между тем, не ломая всей своей природы, она не может отказываться от любви и непрерывного материнства, всасывающих в себя все силы женщины за все время их расцвета. Два требования, одинаково сильных и законных, сталкиваются, и выхода при теперешней организации нет.
В искусстве пробивать в ближних энергетические бреши нет женщине равных во вселенной; витальная сила продления рода при незадействованных прочих источниках ведет к… ненасытной гонке за удовольствиями – любая восемнадцатилетняя дурочка на вопрос, чего она ожидает от будущего, ответит: «Любви!!!», но ее «любовь» никоим образом не будет означать материнства хотя бы физиологического, а обозначит собой лишь жажду наслаждения и тотальной власти над другим существом. И даже намека ни на какую самоотдачу в таком ответе не подразумевается: всякая там верность и жертвенность – всего лишь общепринятая вуаль, условия игры…
Материнство – последняя ступень на лестнице взросления.
Вероятно, и Клеопатра умела отразить материнство в безучастном море своих очей.
Главное предназначение женщины – материнство. Знакомая фраза, правда? И не просто знакомая, а вколоченная нам в головы с раннего детства. И что в результате имеют женщины? Страшный комплекс собственной ненужности, неполноценности, никчемности в тех случаях, если материнство по каким-то причинам не состоялось. Ну как же, нам же сказали, что это главное предназначение, а коль мы его не выполнили, значит, прожили жизнь зря. И началось! Депрессии, попытки стать матерью любым способом, многолетнее мучительное и нередко опасное для здоровья лечение от бесплодия, стремление выйти замуж за кого угодно, лишь бы был ребенок, усыновление, экстракорпоральное оплодотворение, суррогатное материнство. Это все прекрасно, если женщина действительно хочет ребенка и готова ради того, чтобы он родился, идти на любые жертвы. А если она его не хочет? Ну вот просто не хочет – и все? Тогда у нее возникает комплекс неполноценности и собственной вины за то, что она не соответствует идеалу, норме. В норме каждая женщина должна стремиться к материнству, и идеал – это женщина-мать. Так нам внушили. А мы позволили себе это внушить, и поэтому, если женщина идеалу или норме не соответствует, она считается ущербной со всеми вытекающими отсюда последствиями вплоть до психических расстройств. А теперь представьте себе, какой чудесный, добрый, уравновешенный, любящий жизнь и людей ребенок вырастет у матери, которая его, в сущности, не хотела и родила его только для того, чтобы никто не упрекнул ее в несоответствии идеалу, которая родила ребенка не для того, чтобы дать ему жизнь, а исключительно для решения собственных проблем адаптации в социуме, диктующем ей определенные нормы поведения и жизни.
Главная способность женщин это – угадыванье, кому какая роль нравится, и играть ту роль, которая нравится. Материнство – их настоящая жизнь и великое дело, а они воображают, что материнство мешает им жить, то есть притворяться, по вкусу избранных мужчин.
Если женщина пытается своими чарами соблазнить мужчину, наряжаясь для этого в непристойные одежды; если она полагает, что главная связь мужчины и женщины – в наслаждении, и избегает материнства для сохранения своей красоты, то такая женщина – существо презренное и опасна для общества.
Движение за женскую эмансипацию кое-чего недопонимает. Дискриминированы как раз мужчины – они ведь не могут рожать детей. И никто с этим не борется.
Женщины живут дольше мужчин до тех пор, пока не теряют времени на эмансипацию.
Социально-политическая эмансипация женщин и все более широкое их вовлечение в общественно-производственную деятельность делает их семейные роли, включая материнство, не столь всеобъемлющими и, возможно, менее значимыми для некоторых из них. Современная женщина уже не может и не хочет быть только «верной супругой и добродетельной матерью». Ее самоуважение имеет кроме материнства много других оснований – профессиональные достижения, социальную независимость, самостоятельно достигнутое, а не приобретенное благодаря замужеству общественное положение.
Есть женщины, которые на самом деле не хотят иметь детей. Однако они считают, что не могут обойтись без этого, потому что иначе будут чувствовать себя несовершенными, «недоделанными». Следуя общественным нормам, эти женщины беременеют, рожают детей и чувствуют себя при этом как в тюрьме.
Мы с мужем думаем завести собаку или ребенка. Но мы еще не решили, что лучше: испортить наш ковер или нашу жизнь.
Многие женщины почему-то думают, что родить ребенка и стать матерью – одно и то же. С тем же успехом можно было бы сказать, что одно и то же – иметь рояль и быть пианистом.
Многие женщины становятся матерями, даже не успев подумать над тем, как могла бы сложиться их жизнь без детей.
Женщина, которая входит во внутренний контакт с феминным началом, тем самым неизбежно вступает в контакт с архетипической «смертоносной матерью», т. е. с теми чертами женщины, которые ведут ее к саморазрушению, а через нее оказывают пагубное воздействие и на других: на любимого мужчину, на детей и на друзей. Для мужчины внутренний контакт с ужасной матерью означает встречу со своей темной анимой, тогда как для женщины этот контакт связан с переживанием самости.
Фобия материнства – эмоционально мучительное состояние, которое обычно начинается сразу после рождения ребенка, не является фобией в чистом виде, но включает в себя элементы навязчивости. Это сочетание яростных порывов матери, направленных против ребенка, с паническим страхом, что она на самом деле ненавидит его. Как правило, они связываются с избыточно покровительственным поведением и беспричинной озабоченностью тем, что с ребенком может что-то случиться. Тем не менее, какими бы ни были биографические основания для подобных случаев, их более глубокие корни в конечном счете приводят к тому, что женщина рожает ребенка. И это свидетельство того, что и пассивная, и активная стороны деторождения внутренне связаны с бессознательным.
Мне искренне жаль бывает тех женщин, которые обкрадывают себя, не желая иметь детей. Ребенок наполняет жизнь женщины огромным содержанием. С первого дня рождения ребенка мать живет его дыханием, его слезами, его улыбкой. Вот у ребенка прорезался первый зуб. Он впервые сказал «мама». Вот он сделал первый шаг, пошел в школу, стал пионером, его приняли в комсомол… Каждая ступень в развитии ребенка – это и новая полоса в жизни матери.
От поколения к поколению растет число женщин, сознательно отказывающихся от материнства ради самоутверждения на политическом, артистическом, научном попроще. Я не вдаюсь в обсуждение того, что это: мудрый расчет или трагическая ошибка. Хочу лишь подчеркнуть, что голос материнского инстинкта, инстинкта продолжения рода, не препятствует совершению таких сделок с судьбой.
Женщину, которая ошиблась в расчетах, называют «матерью».
Только решившись не иметь детей, женщина может жить как мужчина. Вот почему у меня нет детей.
Материнство для женщины не есть высшее призвание.
Из объявления: меняю материнство на отцовство. Интим не предлагать.
Ни одна львица не позволит взять у нее детеныша, кто бы ни попытался это сделать. А женщины, даже зная, какие несчастья ожидают ребенка, отдают его без сопротивления. Почему? Выходит, звери более смелы, сознательны, обладают чувством собственного достоинства и несут ответственность за судьбу детеныша? И потом: почему защита Отечества почетна, а защита своего ребенка – нет?
До сих пор во многих странах, считающих себя цивилизованными, существуют приюты для брошенных детей. Что такое эти приюты? Малыш никогда, никогда не увидит дорогих ему людей. Его имя опозорено, его состояние конфисковано. Даже самый отвратительный преступник имеет право на воспоминания. Он помнит свою мать, как слепец помнит краски солнца. А наш ребенок словно слеп с рождения. У преступника больше прав, чем у него. Хотя никого нет невиннее на свете.