– Василий Васильевич Леновский. Один из множества разработчиков бурана. Первого и второго…
Сергей Юрьевич пожал руку и посмотрел на челнок:
– Настоящий?
– А то! – улыбнулся Хьярти, – задача простая. Первого апреля мы его запускаем в космос. Челнок из Абстерго – штука неубиваемая и надёжная, как Топор, но пилот всё равно нужен.
– Так первое апреля же через…
– Две недели, – вмешался старичок, – знаю, знаю, сейчас как раз заканчивают транспортировку «Энергии» на Байконур. Признаться, дело опасное, так как времени у нас мало, а дел много. Да вы проходите…
Хьярти и Леновский завели космонавта внутрь корабля.
Они залезли, вот тут и пришла очередь Сергея Юрьевича удивляться. Внутри было пусто. Ну, почти пусто – различных органов управления, тумблеров, различных систем… Хьярти пояснил:
– Почти всё управление сконцентрировано в кабине и дублируется голосовыми командами пилотов, а так же с земли, через нашу сеть спутников, Геонет. Почти всё скрыто внутри корпуса.
– На самолёт похоже…
– Да, благодаря нашим технологиям удалось затолкать почти все системы в корпус.
Они втроём зашли в кабину. Два места спереди, два сзади. Хьярти начал раздавать указания:
– Так, садись на место капитана. Это слева. У нас ознакомительный полёт…
– Так он летает? – глаза космонавта начали округляться, – и вообще, я не в одежде, и тренировки не проходил…
Хьярти переглянулся со старичком и оба улыбнулись:
– Я же сказал, довольно официальщины и техноты. Садись, смотри, интерфейс интуитивно-понятный.
Сам Хьярти сел на место второго пилота и нажал несколько кнопок, откинув пластмассовые колпачки:
– Это что?
– Запуск двигателей.
Передняя панель засветилась. Привычная многим пилотам «Стеклянная кабина» со множеством показателей. Хьярти не глядя нажал соседнюю кнопку, поясняя для космонавта: – Буран-2, создан группой инженеров под руководством Василь-Васильича и мной. Так что тут всё относительно просто и высокоавтоматизировано. Запас топлива на час работы двигателей. Ресурс у движков большой, пять тысяч часов. Сейчас мы взлетим и сделаем пару кругов над аэродромом…
Василь-Васильевич сказал пристегнуть ремни, Хьярти же только один ремень пристегнул и, вырулив на старт, вжал руды на полную. Самолёт резко начал набирать скорость, очень резко – ракетные двигатели имели вдвое большую тягу, чем лучшие реактивные. В глазах у всех потемнело, а когда прояснилось – перед лобовым стеклом было синее небо. Альтиметр показывал высоту три километра… Василь-Васильевич проворчал, что не с его здоровьем такой экстрим, но это он скорее по привычке – после лечения в частной клинике Абстерго жить ему ещё оставалось не меньше полувека. Сергей Юрьевич удивлённо спросил:
– И… что случилось?
– Ничего нештатного, – Хьярти огляделся, – эта зона не лётная, тут проходят тесты новых самолётов и оружия. Знаешь ли, моя компания постоянно нуждается в испытаниях новых самолётов и систем. Поэтому можем летать свободно. Бери управление на себя.
Сергей Юрьевич мало что понял, но тем не менее, взял в руки штурвал. Попробовал покачать крыльями – самолёт хорошо управлялся.
Скорость перевалила за два маха – самолёт разгонялся, хорошо так разгонялся. Перегрузки вжимали всех троих в кресла, только Хьярти и Сергей Юрьевич этого не особо замечали. Космонавт спросил:
– Проще говоря, мне нужно будет пилотировать корабль…
– Да, – Миллиардер расслабился в кресле, – через две недели запуск с Байконура. Челнок мы спроектировали специально так, что бы обучаться его использованию не пришлось долго. За неделю освоишь все тонкости пилотирования, нештатные ситуации, и так далее.
У Сергея Юрьевича зазвонил в кармане телефон. Учитывая, что он был на борту МКС, в гостях… он пожал плечами, отвлекшись от процесса перегрузки контейнеров космонавтам.
– Алло?
– Замечательно стартанул, – услышал он голос Хьярти, – почти всю нужную информацию я получил с датчиков в реальном времени. Мелкие недочёты по технике есть, но я их исправлю.
– Кстати, как вы мне звоните? Я же в космосе…
– А я сейчас лечу со съёмочной командой на гиперзвуковой скорости, в стратосфере, снимать приземление Бурана буду. Ты не пугайся, если увидишь рядом с собой мой личный самолёт. Замечания у тебя есть?
– Нет, – недоумённо ответил космонавт.
– Хорошо. Тогда как закончишь прыгай обратно и врубай автоматическую посадку на аэродром в Ёбурге. Погода там сейчас великолепная – солнце, ветер слабый на всех эшелонах…
Мы летели на моём личном самолёте, на высоте сорока пяти километров. Разогнались так разогнались. Пилот и журналисты сидели в салоне, смотрели в окошко, срали кирпичами – ведь самолёт разогнался до нештатной скорости – двенадцать мах. Буран активно тормозил – Берси, взяв управление на себя, приблизился к нему на какой-то километр и активно снимал его через сенсоры самолёта. Журналюги тоже приставили объективы к иллюминаторам. Так как наш самолёт не был рассчитан на такое быстрое торможение, крылья покрылись огнём от трения о воздух. Термозащита у самолёта могла выдержать восемь тысяч градусов в течении шести часов, так что я не парился. Однако, вид был изнутри потрясающий, шокирующий можно сказать. Выдерживали дистанцию чётко – вплоть до пробега, а потом я всё же поддал газу, так как самолёт летел около земли на репульсорах – скорость сваливания у него была триста восемьдесят, что поделать – неизбежная плата за гиперзвуковую аэродинамику…
На выходе из самолёта нас покачивало сильнее, чем Сергея Юрьевича. Особенно журналистов – ведь летать приходилось без гравитационного контроля, секретность, мать её туды! И тут же пришлось давать интервью, пока некоторые журналюги убежали блевать за трап…
Первой решилась задать вопрос журналистка с первого канала:
– Господин Хьярти, скажите, что вы чувствуете?
– Это у космонавта спрашивайте, – отмахнулся я.
Следующий подбежал журналист со второго и начал тыкать в меня микрофоном:
– Скажите, будут ли полёты в ближайшем времени?
– Полёты? Да, чёрт побери, скоро мы заканчиваем испытания воздушно-космического самолёта с традиционным аэродромным стартом. Так что через месяц-другой с нашего аэродрома взлетит в космос настоящий космический самолёт, а это… считайте – проба сил перед серьёзным мероприятием, как запуск Белки и Стрелки перед Гагариным…
Журналисты несколько секунд молчали. Этого хватило, что бы распинать их и спустить на нашего космонавта. Сергей Юрьевич спустился сам, по трапу, а американца вытащили на носилках. Долго был в невесомости. Я отправился к ним, через половину аэродрома, за мной, в кильватере пристроились журналюги, десяток человек. Со стороны аэропорта уже приближался бронеавтомобиль АМ – увезти самолёт и взять под охрану. Секретный объект-с. Не положено-с снимать его…
Так мы и дошли до места посадки Бурана, космосамолёт стоял на полосе, его уже собрались увозить.
– ну, блин, бегай по всему аэродрому, ищи его… – недовольно пробурчал я и пошёл в сторону, где было заметно оживление. Уже была ночь, да и холодновато в пиджаке. Журналюги хоть в куртках… А я свою на Байконуре оставил…
Поднявшийся в мировой прессе гвалт можно сравнить только с полётом Гагарина в космос. И тогда и сейчас ситуацию усугубляло то, что никто не ожидал, а вот оно. Произошло, хитрые русские учудили… Такой космолихорадки не было со времён шестидесятых. Тогда это осталось в памяти народа – книги о космосе в тренде, дети хотят быть «кофмонафтами», в дизайне мода на космос, фильмы о нём «рвут кассу», даже если это сериалы типа «звёздного пути» или «доктора кто». Сейчас дело усугублялось тем, что человечество со времён прошлой космической лихорадки накопило немало знаний о космосе, появилась первоклассная компьютерная графика…
Идя в сторону здания аэропорта, где чествовали героя дня – космонавта Сергея, я мысленно обратился к Берси:
– Передай Директору, что бы запускал в оборот первую часть «Холодных Звёзд». И свяжись с Лазаревым, пусть летит к индусам, подписывать договор о сотрудничестве. На фоне космической истерии никто этого и не заметит…
56. Набор уборщиков в Абстерго
Ставку я сделал правильную.
Вернулся в центральный офис я с чувством хорошо выполненной работы. Спокойствие и уверенность в своих силах – это то, чего частенько не хватает. Но мир покоряется наглым, беда лишь в том, что, как правило, умные люди полны нерешительности, а идиоты – уверенности. Редко бывает наоборот.
Идя по коридору, слушал поздравления от сотрудников. Поздравления были искренними. Работников в Абстерго было много, а в центральном офисе – особенно. Поэтому частенько я выходил в люди, хотя бы в своей компании, но появлялся. Вот и сейчас пришлось улыбаться и отвечать на поздравления. Однако, в голове у меня крутился второй этап плана. Первые два космических самолёта должны взлететь через месяц, когда начнётся строительство ВМБ, будут публично оглашены условия договора и начнётся передислокация военных в индию. Я, улыбаясь, зашёл в свою лабораторию, где стоял Космический грузовой самолёт.
– Берси, вызови Ивана Александровича. Того, который с Нижнетагильского Металлургического…
Через несколько секунд на связи уже был наш повелитель рельсов и стальных чушек.
– Слушаю, – услышал я голос через динамики лаборатории.
– День добрый, это Хьярти. Буду краток – мы заключили договор с индусами, согласно которому мы, Абстерго, модернизируем им железные дороги. Перестелем полотно на некоторых ветках… у них железка – одна из самых больших и протяжённых в мире. И одна из самых интенсивно используемых, – я подошёл к колесу шасси космосамолёта и сел на него, – потянете такой заказ?
– Кхм… – Иван Александрович замялся, – думаю, да. О каких суммах идёт речь, что бы я был в курсе?