— Да, замечал, Кацураги-сан, — кивнул Кимура. — Причём питаюсь я не сказать, что регулярно.
— В этом тоже мог поучаствовать стресс и его спутник — кортизол. Увеличение веса, сахарный диабет, — я пожал плечами и добавил: — импотенция.
— Импотенция⁈ — вздрогнул Кимура.
— Да, Кимура-сан, импотенция, — подтвердил я. — И это лишь малая часть проблем, которая может вам грозить. Поэтому давайте не будем спорить друг с другом и прятаться от обследований. Я назначу вам несколько препаратов, которые защитят желудок и не дадут язве прогрессировать. Также, я хотел бы выписать вам успокоительное.
— Оно мне не повредит, — вздохнул Кимура Юичи.
— Так всё-таки, Кимура-сан, что у вас стряслось? Вы ведь ни за что бы не обратились в клинику из-за своего здоровья. Что вас так тревожит?
Кимура долго молчал, но всё же решился поделиться со мной переживаниями.
— У меня умер брат, — сообщил он. — Он жил в Кагосиме. Туда добираться через всю страну! А меня не отпускают даже попрощаться с ним.
Кимура прикусил нижнюю губу, стараясь сдержать скопившиеся слёзы.
— Я вам соболезную, Кимура-сан, — сказал я. — Не переживайте, я помогу вам проститься с братом, но у меня будет два условия.
— Слушаю, Кацураги-сан, — протирая влажные глаза, сказал Кимура.
— Во-первых, вы будете строго следовать всем моим указаниям. Все назначения — препараты и диета — ими пренебрегать нельзя, это очень важно. В первую очередь меня беспокоит ваше здоровье, а уже потом — ваши проблемы. Поймите меня правильно.
— Да, Кацураги-сан, я понимаю, — кивнул Кимура.
— Второе условие — каждые три дня вы будете сбрасывать в мой мессенджер подробную информацию о своём самочувствии. И при малейших изменениях будете сообщать мне. Открыть больничный сразу на две недели я не могу, мне придётся разбить его на равные промежутки. И как вы понимаете, по правилам вы должны посетить меня три-четыре раза.
— Но как я это сделаю, если я буду в Кагосиме? — заволновался Кимура.
— Как я уже и сказал — вы будете сбрасывать мне сообщение о самочувствии, а я на основе их буду заполнять осмотры в амбулаторных картах. По документам вы будете меня посещать все две недели. По факту — только консультации в мессенджере.
Это рискованный ход. Если у Кимуры откроется кровотечение где-нибудь в Кагасиме — виноват буду я. Но на этот случай у меня уже подготовлен план действий. Я буду контролировать состояние Кимуры ещё тщательнее.
— Кимура-сан, когда приедете в Кагосиму, вам придётся минимум два раза выполнить ФГДС в какой-нибудь частной клинике. Результаты будете высылать мне. Если выяснится, что язва становится глубже или начинает задевать сосуд — вы сразу же вернётесь.
— Ладно, я согласен, Кацураги-сан. Сделаю всё, как вы сказали, — закивал Кимура.
— Вот и славно, а теперь перейдём к плану лечения…
Я выписал несколько рецептов на препараты для защиты желудка, а также успокоительное и выдал их Кимуре Юичи. После подробного инструктажа о диете наша беседа подошла к концу.
— Препараты можете приобрести в нашей аптеке слева от регистратуры, — сообщил я. — Больничный открываю с сегодняшнего дня. Мой номер вы взяли. Рассчитываю, что вы меня не подведёте, Кимура-сан.
Кимура Юичи поднялся со стула и низко поклонился мне.
— Простите, Кацураги-сан, я был слишком груб по отношению к вам, — воскликнул он. — Я не должен был так себя вести. Простите, если можете.
— Всё в порядке, Кимура-сан, — кивнул я. — Будьте аккуратны и следите за своим здоровьем. Хорошей поездки.
Кимура Юичи покинул мой кабинет и направился в аптеку, а я начал оформлять больничный лист.
Удобная всё-таки штука — местные японские аптеки. Они разительно отличаются от тех, что были на моей Родине. В Японии аптеки есть только в больницах и лекарства в них выдают строго по рецепту врача. Приём ровно столько, сколько было выписано. Никаких переплат за сотню таблеток, из которых будет принято только десять-двадцать. Никаких аналогов и возможностей заниматься опасным самолечением. Более того, семьдесят процентов от цены лекарства оплатит государство и страховая компания. Таким образом получается, что больные платят сущие копейки за своё лечение.
Правда, консультации врачей и все обследования здесь тоже не бесплатные. Пациенты платят тридцать процентов за все услуги больницы. Так что ещё можно порассуждать, где медицина выгоднее — в России или в Японии.
Больничный лист Кимуры Юичи был открыт, а я был удовлетворён окончанием нашего разговора. Хоть и рисковал, но, по крайней мере, не боялся, что меня будет мучить совесть. Кимура действительно болен, и причина, по которой он хочет покинуть город на две недели — не какой-нибудь пустяк вроде дня рождения старого друга.
После окончания приёма я набрал номер Тошибы Гото.
— Да, Кацураги-сан? — поднял трубку мой знакомый.
— Дело сделано, Тошиба-сан, — коротко сказал я. — Проблема Кимуры-сана решена. Рассчитываю, что и вы сможете помочь мне с поиском недоброжелателей.
— Можете не сомневаться, Кацураги-сан, я уже работаю над этим, — ответил Тошиба. — Как только появится хоть какая-нибудь информация, я сразу с вами свяжусь.
Следом Тошиба спешно попрощался и бросил трубку. Разговор вышел короткий. Видимо, Тошиба был сильно занят на работе.
— Огава-сан, — обратился я к медсестре. — Вы не могли бы узнать в регистратуре мой рейтинг?
— А вы, я смотрю, всерьёз взялись за дело, Кацураги-сан, — улыбнулась Хана. — Вы ведь всего третий день работаете. Уже и стажировку закончили почти за сутки, но всё равно рвётесь на повышение?
— А чего медлить? — пожал плечами я. — Как видите, мы уже с вами принимаем пациентов с этажей наших врачей-конкурентов. И это — не последний случай. Помяните моё слово. И кстати говоря, моё повышение выгодно и для вас, Огава-сан. Насколько мне известна, с подъёмом врача увеличивается и зарплата медсестры. Так ведь работает система в этой клинике?
— Погодите-погодите, Кацураги-сан! — замахала руками Огава. — Вы что, хотите сказать, что в случае повышения не откажетесь от меня?
— Откажусь? С чего бы вдруг? — не понял я.
— Обычно при повышении врачи стремятся получить более опытных медсестёр, — сказала Огава. — И мне кажется… Простите, если скажу что-то не то, но… Вы ведь меня недолюбливаете?
— Огава-сан, вы с ума сошли? С чего такие выводы? — удивился я.
— Просто вы всё время делается мне замечания, Кацураги-сан, — грустно протянула Огава.
— Что? Это вы о моих просьбах — не подслушивать под дверью и не лезть в мою личную жизнь? — усмехнулся я. — Огава-сан, это всего лишь вопрос личного пространства. Так, давайте-ка выпьем кофе, раз уж мы с вами разговорились.
Огава Хана поставила чайник, и через десять минут мы приступили к приятному бодрящему перерыву. И зачем, спрашивается, существует этот автомат с отвратным кофе в нашем фойе? Правильно — для того, чтобы был повод собраться и поболтать вместо выполнения своих обязанностей.
— Огава-сан, видимо, вы не понимаете, почему я время от времени мучаю вас замечаниями.
— Потому что вы ко мне неравнодушны, Кацураги-сан? — улыбнувшись, предположила Хана.
— Нет, Огава-сан, — разочаровал я девушку. — Потому что я хочу создать идеальные взаимоотношения между нами, как между медсестрой и врачом. Чем быстрее мы с вами сработаемся и начнём понимать друг друга с полуслова, тем быстрее начнём заниматься пациентами с верхних этажей.
— Вы — скучный, Кацураги-сан, — расстроилась Огава и, не отводя от меня взгляда, отпила горячего кофе.
— Скучный, говорите? — усмехнулся я. — Мне кажется, вы не до конца понимаете свои возможности, Огава-сан. Неужели вы не видите возможностей для карьерного роста?
— А какой карьерный рост может быть у медсестры, Кацураги-сан? — не восприняла всерьёз мои слова Хана. — Я благодарна за то, что меня хотя бы взяли в столь престижную клинику!
— Нет, Огава-сан, без амбиций мы с вами далеко не уедем, — не согласился я. — А что, если я скажу вам, что вы можете стать старшей медсестрой отделения? Нет, даже выше — главной медсестрой в клинике. Заведовать своими коллегами! Вас это не мотивирует?
— Кацураги-сан, я об этом даже не задумывалась… — нахмурилась Хана. — Я думаю, что у меня вряд ли получится прыгнуть выше головы.
— А вы держитесь меня и делайте всё так, как я прошу. И прыжок покажется вам не таким высоким, Огава-сан.
— Оу! — воскликнула Огава, взглянув в свой мобильник. — Ничего себе…
— Огава-сан, вы меня вообще слушаете?
— Кацураги-сан, мне прислали отчёт о вашем рейтинге из регистратуры… — сказала Огава и протянула мне свой телефон.
В мессенджере был отчёт о моих достижениях за последние три дня… И тут даже я удивился.
В конце первого дня у меня было чуть больше тысячи баллов. Сейчас же там красовалась пятизначная сумма.
«91 200»
— Кацураги-сан… Почти сотня тысяч!!! — чуть ли не завизжала Огава. — Вот это да! Я впервые вижу такой быстрый рост рейтинга!
— Тише-тише, — успокоил я медсестру. — Дайте мне разобраться, откуда такой наплыв…
Я подробно изучил отчёт. Четверть оценок были от моих пациентов, который поставили максимальные баллы. Половина оказалась от двух больных, что находились на стационарном лечении. Похоже, их оценки давали гораздо больше очков, нежели остальные.
Имена пациентов указаны не были, мне была доступна лишь информация о том, из какого отделения прилетели баллы. И там был полный набор.
Кардиологическое, неврологическое и терапевтическое отделения.
На счёт кардиологи и неврологии я догадался сразу. В первом случае постарался Акита Такехиро, а во втором — Фукуда Игараси. Мой новый знакомый невролог Асакура Джун говорил, что двигательная активность Фукуды полностью восстановилась и инсульта удалось избежать. А ведь я обещал ему, что так и будет. Видимо, Фукуда запомнил мои слова, несмотря на то, что был в крайне тяжёлом состоянии.
Но кто подкинул мне баллы из терапевтического отделения — большой вопрос. Баллов из него было больше всего. Странно… Не припомню, чтобы я наблюдал хоть кого-то в терапии.