Я выписал препарат и передал рецепт Нарушито.
— Только вынужден вас предупредить. Это очень серьёзно, — акцентировал его внимание я. — Этот препарат нужно принимать очень строго, никогда не увеличивая дозировку самостоятельно. Некоторые противокашлевые препараты могут оказывать наркотический эффект.
Поскольку эти вещества родственны морфину.
Нарушито Тайто принял к сведению все мои советы и покинул кабинет.
— Вы неплохо справились, Акихибэ-сан, — сказал я Акико. — Случай действительно сложный, но…
— Позорище! — воскликнула она. — Я ничего не смогла сделать! Это вы виноваты, Кацураги-сан!
— Что? — удивился я. — Я-то тут при чём?
Почему-то мне не хотелось на неё злиться. От её неадекватной реакции меня начало пробирать на смех.
— Вы позволили мне принять пациента до того, как я к этому подготовилась! — заявила она.
— Да ну? — усмехнулся я. — А кто мне весь приём нашёптывал, что очень хочет вести приём самостоятельно?
— Так вы же — куратор! Вам виднее — позволять мне это делать или нет, — насупилась она.
— Стерва, — едва слышно прошептала Огава Хана, но мы оба услышали её комментарий.
Акихибэ Акико была готова взорваться, но я быстро перевёл её внимание обратно — на себя.
— Акихибэ-сан, я вижу, что вы неплохо владеете теорией и более чем достойно пользуетесь ей на практике. Однако меня сильно смущает, как вы общаетесь с коллегами. У меня создаётся впечатление, что вы чересчур самокритичны и из-за этого пытаетесь сорваться на других.
— Только не надо проводить мне курс психотерапии, Кацураги-сан! — вздохнула она.
— Огава-сан, будьте так добры… — начал я.
— Опять выйти? — хмыкнула медсестра.
— Нет, проверьте, остались ли ещё в коридоре люди, — попросил я.
Огава Хана прошла к двери, осмотрела коридор и вскоре вернулась, злобно косясь на Акихибэ.
— Никого. Нарушито Тайто был последним, — сказала она.
— Что ж, прекрасно, — заключил я. — Тогда мы с вами, Акихибэ-сан, идём к Уёхаре-сан.
— Зачем? — не поняла девушка.
— Заканчивать вашу стажировку. Мне эти сцены с эмоциональными качелями тут не нужны.
Я поднялся и вышел из кабинета, несмотря на протесты Акихибэ Акико.
— Стойте, Кацураги-сан! — позвала меня она. — Простите, пожалуйста, я не хотела вас обидеть!
Вот уж действительно качели. Мне начинает казаться, что у неё биполярное расстройство личности. Злилась-злилась, а теперь извиняться бросилась. Нет уж, поезд уехал.
— Я на вас не обижаюсь, Акихибэ-сан, что за глупости? — усмехнулся я, поднимаясь на четвёртый этаж. — Я просто не хочу продолжать наше сотрудничество. Ваша чрезмерная эмоциональность мешает работе.
— Погодите, Кацураги-сан, не говорите этого Уёхаре-сан и моему отцу, они же… — испугалась девушка.
Я резко развернулся, остановившись у двери заместителя главного врача.
— Не беспокойтесь, Акихибэ-сан, — сказал я. — Я не собираюсь на вас жаловаться.
Я открыл дверь и вошёл к Уёхаре Ёсико.
— Уёхара-сан, — поклонился я. — Я к вам с серьёзной просьбой.
Уёхара взглянула сначала на меня, а потом на Акихибэ Акико и, кажется, быстро поняла, в чём дело. Но я не собирался подставлять Акико и рассказывать о том, как она ведёт себя по отношению к коллегам.
— Только не говорите мне, что вы хотите прервать стажировку, — вздохнула Уёхара.
— Вынужден, — сообщил я. — Слишком много работы. Боюсь, не потяну такую нагрузку. Пусть Акихибэ-сан возьмёт на себя другой терапевт.
— Э? — удивилась Акико, но больше ничего не сказала.
Девушка была уверена, что я не просто завершу её стажировку, но и сообщу о нецелесообразности продолжения работы с Акихибэ Акико.
— Так и думала, что вы откажетесь, Кацураги-сан, — махнула рукой она. — А жаль. Главный врач очень хотел, чтобы именно вы занялись обучением его дочери. Ну ладно… Такеда Дзюнпей ещё никогда не практиковал наставничество. Подсунем вас ему, Акихибэ-сан.
Уёхара рассмеялась, видимо, представив, как «обрадуется» такой перспективе Такеда.
— Благодарю, Уёхара-сан. Рад, что вы отнеслись с пониманием, — кивнул я. — В таком случае я вернусь к своим рабочим обязанностям.
— Подождите, Кацураги-сан. Кажется, с вами о чём-то хотел поговорить главный врач. Акихибэ-сан просил, чтобы вы зашли к нему, как будет свободная минутка, — сообщила Уёхара Ёсико.
Надеюсь, он не будет настаивать на том, чтобы я всё же продолжил шефствовать над его дочерью. Мне одного приёма хватило с головой. Потенциал у девушки есть, но дисциплину и самообладание определённо нужно подтянуть.
Я покинул кабинет и заметил, как Акико провожает меня взглядом, полным сожаления. Думала, что сможет подмять меня под себя и организовать стажировку так, как ей хочется. Глупая, знаю я таких. Со мной этот номер не сработает.
Я прошёл в кабинет главного врача. Акихибэ Шотаро разминал правую руку эспандером. Получалось плохо, но всё же было приятно видеть, что мужчина не сдаётся и продолжает тренировать ослабевшую половину тела.
— Проходите, Кацураги-сан, присаживайтесь, — пригласил меня он.
Я поклонился главному врачу, после чего присел напротив него.
— Уёхара-сан сказала, что вы хотели со мной о чём-то поговорить, — сказал я.
— Верно. Но перед этим я хотел бы заранее попросить прощения за поведение моей дочери, — заявил он.
Откуда он знает? Уёхара никак не могла рассказать ему. Я вышел из её кабинета меньше минуты назад!
— Простите, Акихибэ-сан, я не совсем понимаю, откуда вы…
— Значит, я отгадал, — рассмеялся он. — У неё очень сложный характер, Кацураги-сан. Ей пришлось многое пережить. Не вините её за это.
— Я и не собирался её винить, Акихибэ-сан, — ответил я. — Но из-за нагрузки был вынужден передать её другому терапевту.
— Это ваше право, Кацураги-сан, — кивнул он. — Возможно, я поторопился, написав этот приказ. Просто мне показалось, что только у вас может хватить терпения для её обучения.
Странно. Он так говорит о своей дочери, будто с её характером уже ничего не сделать.
— Вижу, что вы задаётесь вопросами о поведении Акико, — догадался он. — Ей пришлось нелегко. Сначала у неё на глазах скончалась моя супруга — её мать. А после и я перенёс инсульт. Ей приходилось совмещать учёбу в медицинском и постоянный уход за мной. Ей тяжело адаптироваться, вот она и защищается от внешнего мира с помощью своего характера.
Я ничего не ответил. Меня не сильно интересовал внутренний мир Акихибэ Акико. Единственное, что для меня было важно — это качественное оказание медицинской помощи.
— Давайте вернёмся к прежней теме, — предложил я.
— Ах да, — опомнился Акихибэ Шотаро. — В «Ямамото-Фарм» прошёл совет директоров. После ухода Ямамото Мифунэ на пост генерального директора корпорации заступил его сын — Ямамото Ватару. Я говорил с ним недавно. Ямамото-сан очень амбициозный мужчина. Он решил не отставать от своего отца и продолжить начатый ранее проект по профилактическим осмотрам, который вы и осуществляете.
— Это хорошо, — кивнул я. — Без поддержки генерального директора проводить диспансеризацию на этажах трудно. Это всё, что он хотел передать?
— Нет, Кацураги-сан, — помотал головой главный врач. — У него возникла идея, и он хочет обсудить её лично с вами. Я могу позвонить ему прямо сейчас. Не будем откладывать этот разговор.
Глава 8
— Со мной хочет поговорить генеральный директор? — удивился я. — С чего бы вдруг Ямамото-сан говорить с рядовым терапевтом?
— Ну, Кацураги-сан, я бы не сказал, что вы — рядовой терапевт! — усмехнулся Акихибэ Шотаро. — Хоть меня и не было в клинике последние полгода, но я уже наслышан о вас и ваших подвигах. Вы не подумайте, я не хочу вас перехвалить или расположить вас по отношению к себе посредством такой беседы. Просто констатирую факты.
— Хорошо, допустим, — кивнул я. — А на какую тему хочет поговорить со мной Ямамото Ватару?
— Этого я сказать не могу. Лучше давайте созвонимся с ним и всё разузнаем. Я, признаться, тоже заинтригован тем, о чём новый генеральный директор хочет с вами побеседовать.
— Тогда давайте не будем терять времени, — ответил я. — Звоните.
Что из себя представляет новый генеральный директор корпорации «Ямамото-Фарм» — это самый непонятный вопрос для меня. И через тему, на которую он хочет со мной побеседовать, я смогу много о нём узнать.
Тот, кто владеет корпорацией, напрямую влияет на главного врача, а значит, и на всю клинику. Именно поэтому отец Ватару — Ямамото Мифунэ ушёл со своего поста после того, как вскрылись все проделки предыдущего главного врача. Наверняка старик решил, что на него скинут вину за все происки Ягами Тэцуро, а потому избавил себя от позора и ушёл добровольно.
Хотя в Японии в такой ситуации принято делать сэппуку или харакири — вспарывать себе живот. Правда, думаю, что в современности это уже не практикуется. Разве что только у чересчур консервативных членов якудза.
— Алло, — Акихибэ Шотаро приложил телефон к уху. — Ямамото-сан, добрый день. Прошу прощение за беспокойство! Вы просили, чтобы я свёл вас с Кацураги Тендо, — Акихибэ выдержал паузу, слушая ответ генерального директора. — Да-да, тот самый терапевт. Угу. А… Вот как? Ладно, Ямамото-сан, я передам ему и скину вам СМС-сообщение, чтобы лишний раз не беспокоить звонками, хорошо? Да, и вам всего доброго. До встречи.
Акихибэ положил трубку и повернулся ко мне.
— Кацураги-сан, Ямамото-сан передумал. В смысле — не хочет говорить по телефону. Генеральный директор предложил поужинать вместе с ним в ресторане сегодня вечером. Он приглашает нас с вами, чтобы обсудить все накопившиеся деловые вопросы. Что скажете?
А вот это уже особо интересный поворот событий. Ямамото Ватару мог просто приказать нам выполнить то, что ему нужно. Хоть прямой власти над врачами он и не имеет, но уж убедить в своей правоте главного врача ему точно не составило бы труда.
Значит, разговор действительно очень важный. Либо этот Ватару не совсем такой человек, какого о