— Вы раскрыли мне очень много интересных фактов, Кацураги-сан, — улыбнулся Судзиква Рётаро.
Я впервые увидел улыбку на его уставшем хмуром лице. Наше общение уже сильно затянулось, но пациентов сегодня крайне мало, так что я мог позволить себе и Судзикаве такое удовольствие.
— Но мы отошли от темы, — сказал я. — Вам посоветовали спать восемь часов, но я всё же хочу подметить, что этот совет совсем неверный.
— Почему? — не понял Судзикава. — Я даже в интернете читал, что сон в восемь часов — это абсолютная норма.
— Судзиква-сан, сказать, что вам нужно спать восемь часов в сутки — это то же самое, как если бы я сказал вам, что ваш рост должен быть сто семьдесят сантиметров.
— Э? — удивился он. — Не понимаю, Кацураги-сан, это вы к чему?
— Восемь часов — это среднее значение. Длительность сна не определяется вами, она наследуется. Это генетический фактор, как и рост, — объяснил я. — На самом деле норма сна колеблется от шести часов до двенадцати часов. Меньше или больше — это уже патология. Понимаете? Кому-то суждено высыпаться за шесть часов, потому что так заложено в его генах. А кому-то и восьми часов недостаточно.
— Это как-то несправедливо… — нахмурился он. — Значит, если мне не хватает восьми часов, значит, я один из тех неудачников, которым требуется больше десяти⁈
— Не говорите так, — замотал головой я. — Что значит неудачников? Это неправильное мышление, Судзикава-сан. Выбросьте эту глупость из головы. Но спешу заметить, что вы можете быть не правы. Существует вероятность, что вам нужно спать меньше восьми часов.
Этим заявлением я совсем запутал Судзикаву и в целом шокированную всем диалогом Огаву Хану.
Если честно, я получал неимоверное удовольствие от этого разговора. Сон — это одна из немногих тем, на которые целительская магия почти никак не может повлиять. Мой «анализ» не видит изменения во сне человека, а лекарские навыки лишь слегка нормализуют деятельность нейронов во сне. И то обычно это работает, как одноразовая акция.
Любой, даже самый могущественный целитель должен разбираться во всех тех аспектах, на которые он не может повлиять своей магией.
Я выдержал паузу, чтобы разогреть интерес Судзикавы, и продолжил объяснения:
— Обычно люди думают, что сонными и уставшими их делает недосып, — объяснил я. — Но иногда всё работает совсем наоборот. Недосыпаем — плохо. Пересыпаем свою норму — тоже плохо. Как только мы нормализуем ваш сон, Судзикава-сан, нужно будет определить, сколько вашему организму требуется для полноценного отдыха.
— Хм… — задумался он, вновь погрузившись в микросон. — То есть, вы хотите сказать, что, может так случиться, будто мне требуется шесть или семь часов?
— Ох, Судзикава-сан, как говорится — дьявол кроется в деталях, — добавил я. — Как я уже сказал, две фазы сна образуют один цикл длиной приблизительно в полтора часа. Заканчивается цикл быстрой фазой, и именно в неё нужно проснуться, чтобы чувствовать себя здоровым и бодрым. То есть, количество времени, проведённое во сне, должно делиться на полтора часа. К примеру, шесть часов, семь с половиной, девять — и так далее.
— Почему мне никто раньше об этом не рассказал⁈ — воскликнул Судзикава Рётаро.
— И мне! — влезла в разговор Огава Хана. — Кацураги-сан, если бы вы мне об этом рассказали, я бы работала куда эффективнее!
— Огава-сан, сядьте на место и позвольте мне спокойно договорить с пациентом, — чуть строже попросил я.
— Ой, — испугалась она и тут же приземлилась на стул. — Продолжайте.
— Значит так, Судзикава-сан. Что вам сейчас действительно нужно, так это показать вашему мозгу, когда наступает ночь. Беруши, маска на глаза, сон не позднее полуночи. И одна таблетка мелатонина за тридцать-сорок минут до сна. С этого и начнём.
— А как же моя работа? — спросил он. — Я ведь так и буду летать туда-сюда, и этот режим мне точно никак не поможет.
— На этот случай я могу провести особую врачебную комиссию, Судзикава-сан, — ответил я. — По заключению врача ваш работодатель может изменить условия работы, если они не соответствуют состоянию вашего здоровья. Если вы готовы отказаться от постоянных авиаперелётов и последствий джет-синдрома, я оформлю такой документ.
— Да, Кацураги-сан, — кивнул он. — Очень хочу. А проблем с Акита Такехиро у нас не возникнет?
— Не переживайте, я знаком с Акита-саном. Если у него возникнут какие-то вопросы касаемо этого документа, мы всегда сможем переговорить с ним по телефону или лично. В этом нет ничего особенного. К примеру, такую врачебную комиссию очень часто оформляют пациентам с нарушением функции щитовидной железы. Им тоже рекомендуется адекватный сон. Вам тоже оформим, только зайдите завтра или послезавтра, чтобы забрать документ.
— Благодарю вас, Кацураги-сан, — поклонился Судзикава Рётаро. — Значит, как только я начну высыпаться, все эти сонные параличи закончатся?
— Должны, Судзикава-сан, — кивнул я. — Но если они сохранятся — будем искать вам хорошего сомнолога или психотерапевта. Последний специалист понадобится не потому, что у вас что-то не так с психикой. Просто за долгий период нарушений вашего сна у вас развилась, своего рода, боязнь самого сна. Вы боитесь, что проснётесь от сонного паралича и ещё сильнее повышаете риск его возникновения.
— Как же всё это сложно, — вздохнул Судзикава Рётаро.
— Просто помните, что все те кошмары, что вы видите в этом состоянии — это неправда, — уверил его я. — Мозг может сочинить для вас кучу разных демонов, монстров, убийц и прочих пугающих существ. Всё это — лишь обман.
— Понял, Кацураги-сан, — кивнул Судзикава. — Буду держать это в уме. Только… Одно мне всё-таки непонятно. Вы уж простите, что я так сильно задерживаю ваш приём, Кацураги-сан. Но последний вопрос я всё же задам. Для собственного спокойствия.
— Конечно, Судзикава-сан, — кивнул я, параллельно расписывая ему схему приёма мелатонина. — Что ещё интересует?
— Вы говорите, что монстры — это иллюзия, а неподвижность — это следствие паралича, — сказал он. — Но почему я тогда не могу дышать? Почему я вижу демона, который давит мне на грудь, а потом просыпаюсь, и мне правда не хватает кислорода? Это из-за стресса?
— Не совсем, Судзикава-сан, — улыбнулс я. — Всё намного проще. Чтобы дышать, мы используем специальные дыхательные мышцы. Межрёберные, диафрагму и ещё несколько групп мышц, которые находятся в области грудной клетки. Представляете, как тяжело дышать, когда все они парализованы?
— Вот оно что… — понял он. — Больше вопросов у меня нет. Я безмерно вам благодарен. Пойду попробую поспать.
Судзикава рассмеялся.
— Только делайте это дома! — воскликнул я. — Не по дороге домой и уж тем более не за рулём. Машину водить я вам пока совсем не рекомендую.
Судзикава Рётаро покинул мой кабинет, после чего я принял ещё несколько пациентов, и приём подошёл к концу. Первый понедельник после землетрясения оказался довольно расслабляющим. Иногда можно позволить себе и такие дни. Нельзя же спасать десятки человек каждодневно!
— Кацураги-сан! — прошептала Огава Хана, когда приём подошёл к концу. — Кацураги-сан!
— Огава-сан, я занят заполнением протокола врачебной комиссии для Судзикавы Рётаро. У вас что-то срочное?
— А вы можете и мне показать, как правильно нужно спать? — спросила она, перевесившись через стол.
— Что? — удивился я. — Вы на что намекаете, Огава-сан?
— Ну… — растерялась она. — Схемку какую-нибудь дайте. Или табличку. Устала постоянно не высыпаться.
— Вы и так целую лекцию прослушали, Огава-сан, — усмехнулся я. — А вам всё мало!
— У меня другая проблема, — вздохнула она. — Судзикава-сан постоянно просыпается. А вот у меня мышцы совсем не парализует.
— В смысле? — не понял я.
Огаве Хане всё же удалось меня отвлечь от работы!
— Я во сне хожу по дому и разговариваю с кем-то, — заявила она. — До сегодняшнего дня я думала, что я кем-то одержима. Каким-нибудь демоном, к примеру.
— Боже, Огава-сан, да это ведь обычный лунатизм! Или сомнамбулизм — так правильнее, если следовать медицинским терминам, — воскликнул я. — О каких демонах речь? Какие же вы все суеверные. Что медсёстры, что врачи.
— А у лунатизма какие причины? — спросила медсестра.
— Почти все те же самые, что и у Судзикавы-сан, — ответил я. — Генетика, повышенная тревожность и эмоциональность, неврозы и переутомление — все эти факторы повышают вероятность того, что вы станете ходить во сне. Обыкновенное нарушение сна. Тоже лечится. Ах да, кстати, такое довольно часто встречается у людей, которые перенесли черепно-мозговые травмы. Вы головой никогда не ударялись, Огава-сан?
— Вы меня обидеть пытаетесь? — надулась медсестра. — Не ударялась!
— Какие тут обиды, — пожал плечами я. — Обычный сбор анамнеза. Если хотите вылечить лунатизм, могу дать пару советов.
— Я вас внимательно слушаю! — обрадовалась Огава Хана.
— Если они беспокоят вас слишком часто — сходите к психотерапевту, — посоветовал я. — Я, в свою очередь, могу назначить вам хорошие снотворные.
— Погодите… — нахмурилась она. — А где советы с разными фазами сна, берушами и масочкой?
— Огава-сан, это ведь не игры какие-то, — сказал я. — Если не хотите слушать моих советов, то не спрашивайте.
— Хорошо-хорошо, — согласилась она. — Я всё поняла.
Мой телефон завибрировал. В общем чате терапевтов появилось сообщение от Уёхары Ёсико.
«Уважаемые терапевты, прошу всех собраться в старом конференц-зале. В новом пока что ведётся ремонт. Для тех, кто не в курсе, старый конференц-зал находится в отделении педиатрии. Явка строго обязательная, начинаем совещание через десять минут. Будем обсуждать предстоящие перестановки в руководстве клиники».
Я уже и забыл, что у нас есть педиатрическое отделение. Очевидно, что дети в «Ямамото-Фарм» не работали, зато сотрудники корпорации могли приводить в нашу клинику своих детей, и это выходило куда дешевле, чем обращаться в другие учреждения.