— То есть, вы хотите сказать, что наличие мужских хромосом не делает Минамото Инори мужчиной? — нахмурилась Огава Хана.
— На этот вопрос вам вряд ли кто-то сможет дать вразумительный ответ, — подытожил я. — Значит так, Огава-сан. Сейчас я приму оставшихся пациентов. Как только Минамото вернутся, заведите женщину сюда, а её мужа попросите спуститься в регистратуру и оформиться в регистратуре.
— Куда оформится? — не поняла Огава.
— Скажите, что ему нужно завести электронную карту в нашей поликлинике. Чтобы разобраться с вопросом бесплодия. Они впервые обратились к нам, поэтому его карты там не будет. Мне этого времени хватит, чтобы объяснить ей, как на самом деле обстоят дела.
На всякий случай я позвонил заведующей диагностическим отделением Исиде Марике и попросил, чтобы её сотрудники не озвучивали диагноз пациентке. УЗИ-диагносты в целом не могут ставить диагноз, но многие из них рассказывают пациенту о том, что видят на аппарате. Будет лучше, если Минамото Инори узнает об этом от меня.
Дальше мы приступили к работе по моему сценарию. Пациентов осталось немного, и оставшихся я принял менее чем за полчаса. Вскоре подошли Минамото, и Огава Хана мастерски увела мужа Инори на первый этаж.
Я пробежался глазами по заключению УЗИ малого таза, где увидел подтверждение своих догадок.
— Минамото-сан, мне нужно с вами серьёзно поговорить, — начал я. — Причём не о суставах. Остеопороз и бесплодие имеют одну и ту же причину.
— Гормоны? — предположила пациентка. — Ох… Только не говорите, что у меня…
— Нет, успокойтесь, Минамото-сан, никакой онкологии, — успокоил её я. — Но проблема всё же есть, и вам придётся принять её, как данность.
Я подключил «харизму». У женщины может возникнуть истерика, когда она узнает правду. Так я хотя бы немного смягчу её эмоциональную реакцию.
— У вас синдром тестикулярной феминизации, — произнёс я. — Знаете, что это означает?
— Нет… — помотала головой Инори.
— Прежде чем я продолжу, скажите пожалуйста, когда вы впервые забеспокоились о том, что у вас нет менструального цикла? — спросил я.
— Когда мы с мужем начали планировать ребёнка, — заявила Инори.
— А раньше? В подростковом возрасте, в юности вас это не смущало?
— Мне никто не объяснял, как это должно быть на самом деле, — сказала Инори. — Я росла без матери. Отец никогда не лез в эти дела.
— А сверстницы? Вы никогда не обсуждали это с подругами?
— Я всегда стеснялась об этом говорить, — призналась Инори. — И подруг у меня практически никогда не было.
М-да… Тяжёлая ситуация. Если бы нашёлся хоть один человек, который побеспокоился о её здоровье и попытался объяснить, как развивается организм здоровой женщины, ей бы не пришлось узнать об этом так поздно.
Хотя в её случае проблему бы всё равно не удалось решить гормональной терапией. Скорее всего, я имею дело с полной неспособностью рецепторов взаимодействовать с мужскими половыми гормонами. Единственное, что могла бы сделать Инори — усыновить ребёнка, если ей действительно хочется иметь детей. Все деньги, которые они с мужем потратили на обследования, исчезли впустую.
— Минамото-сан, дело в том, что вы всю жизнь развивались, как женщина, но родились с мужским набором хромосом.
В этот момент я почувствовал, как моей «харизме» стало значительно труднее справляться с эмоциональным фоном Инори, но я напряг каналы и усилил напор.
— Вы хотите сказать… — сдерживая слёзы, прошептала Минамото Инори. — Что я — мужчина?
— Генетически — да, — честно ответил я. — Решать вопрос с бесплодием не имеет смысла. Вам нужен хороший эндокринолог и андролог. Андролога в нашей клинике нет, но я могу госпитализировать вас в отделение урологии. Там вас осмотрит эндокринолог и все остальные специалисты.
— Подождите, Кацураги-сан… Дайте мне всё осмыслить, — пыталась собраться с мыслями Инори. — Боже… Всю жизнь жила и даже подумать не могло, что со мной может быть… такое!
— Поймите меня правильно, на госпитализации я настаиваю. Вы ведь сказали, что согласитесь ложиться, если я скажу, что это необходимо?
— Да, но… Зачем? Что это изменит?
— В вашей брюшной полости находятся недоразвитые яички, — объяснил я. — Гинекологи, которые осматривали вас ранее, путали их с яичниками. И эти органы нужно обязательно удалить.
— Они ведь столько лет мне никак не мешали… — не веря собственным словам, заявила Инори.
— Но могут начать мешать. Дело в том, что при вашем заболевании яички могут малигнизироваться — то есть преобразоваться в злокачественные новообразования.
— В онкологию? — напряглась Инори.
— Да. Поэтому я настаиваю, чтобы вы легли в урологическое отделение. Согласны?
— Да, конечно, — закивала она. — Только… Я не знаю, что сказать мужу.
— Обдумайте этот вопрос, — посоветовал я. — Никто из наших медицинских работников сообщать эту информацию ему не будет.
— Спасибо. Но я думаю, что не смогу скрывать от него это. Соберусь с мыслями и попробую объяснить. До сих пор не могу поверить в то, что вы мне сказали, Кацураги-сан. Не знала, что такое возможно.
— Это заболевание встречается крайне редко, — объяснил я. — К сожалению, оно проявилось именно у вас.
Я подготовил направление на госпитализацию и попросил фельдшеров сопроводить Минамото Инори в приёмное отделение. Её муж к нам больше не заходил. Видимо, она сообщила ему, что госпитализируется, и он направился за ней.
— Хорошо сработано, Огава-сан, — похвалил я медсестру. — Я опасался, что вы не сможете долго его сдерживать.
— Я снова в строю! — улыбнулась медсестра, гордо задрав нос.
В мой кабинет вошла Акихибэ Акико. С непривычки мне захотелось отчитать её за отсутствие на рабочем месте, но я тут же вспомнил, что уже отпустил девушку в свободное плавание.
— Хана-тян! — улыбнулась Акико.
— Акико-тян! — воскликнула в ответ Огава.
— Подружки, вы только в честь встречи больше не напивайтесь, хорошо? — попросил я. — Не хватало нам ещё одного отравления метанолом.
— Ну вот… — разочарованно вздохнула Акико. — А я как раз хотела предложить вам обоим отпраздновать окончание моей стажировки.
— Как первый независимый рабочий день, Акихибэ-сан? — спросил я. — Справляетесь?
— А как же! — улыбнулась она. — Я училась у лучшего. Кстати, Кацураги-сан, вы сильно горите желанием сегодня идти на ночное дежурство?
— Странный вопрос. Сегодня я дежурю по графику, — ответил я. — А что?
— Я разговаривала с Накадзимой Хидеки. Спрашивала, можно ли мне подежурить в стационаре. Сказал, что весь месяц уже забит, но если кто-то согласится отдать мне своё дежурство, то он даст добро.
— Что ж, такое рвение я пресекать не имею право, — заключил я. — Забирайте, я не против. Если возникнут вопросы — можете звонить. Я не буду выключать телефон.
— Спасибо, Кацураги-сан! — обрадовалась Акико.
Не успела Акихибэ покинуть мой кабинет, как внутрь вошёл пожилой мужчина с тростью в руке.
— Приём окончен! — воскликнула Огава Хана.
— Огава-сан! — грозно перебил её я.
Медсестра тут же спряталась обратно за монитор. В старике я узнал одного из своих пациентов. Он стоит на учёте с перенесённым инсультом.
— Шизуки-сан? — удивился я. — Что-то случилось? Не ожидал вас сегодня увидеть.
— Как же, Кацураги-сан? — ответил мужчина. — Вы ведь вызывали меня на реабилитацию. Вот я и пришёл.
Шизуки Кентаро страдал от старческой деменции. Она усугубилась после того, как пациент перенёс острое нарушение мозгового кровообращения. Видимо, по этой причине он и перепутал даты.
— Шизуки-сан, речь шла о вторнике, — объяснил я.
— Ох… Незадача, — почесал затылок старик. — Опять я всё перепутал. Что ж, в таком случае прошу меня простить, Кацураги-сан. Вернусь завтра.
— Подождите, — остановил пациента я. — Пройдёмте со мной. Я узнаю, возможно, на сегодня ещё остались места в реабилитационном отделении.
Не мог я позволить забывчивому пожилому человеку гоняться по городу туда-сюда. Тем более, с его заболеванием излишние нагрузки и эмоциональный стресс строго противопоказаны.
Я поднялся в отделение реабилитации. Пока Шизуки Кентаро поднимался на лифте, я уже успел встретиться с реабилитологом. Недавно принятого специалиста звали Камада Рокуро. Именно он взял бразды правления над новым отделением.
— Камада-сан, меня зовут Кацураги Тендо, я работаю здесь терапевтом, — поклонился мужчине я.
— А, Кацураги-сан, заочно знакомы, — улыбнулся коллега. — Видел, что вы забили мне всю запись на завтрашний день.
— Как раз появилась возможность немного разгрузить вас, — произнёс я. — Один пациент с деменцией перепутал даты. Я был бы очень признателен, если бы вы смогли начать с ним работу уже сегодня.
— Ух, Кацураги-сан… — вздохнул Камада Рокуро. — Меня сегодня и так сильно перегрузили. Давайте посмотрим в системе, что за пациент. Я подумаю.
— Шизуки Кентаро, — продиктовал я.
— Странно, — нахмурился врач, всматриваясь в экран монитора. — У меня нет такого человека в списках. Ни на сегодня, ни на завтра. Вы уверены, что записывали его, Кацураги-сан?
Вряд ли я уже сам начал страдать деменцией. Рановато. Шизуки точно был мной записан.
— А… — протянул Камада Рокуро. — Погодите, Кацураги-сан, а этот Шизуки Кентаро был работником «Ямамото-Фарм»?
— Нет, это сторонний пациент, — ответил я. — А что?
— В таком случае я, к сожалению, не смогу его принять, — заявил Камада. — Мне дали указания брать только сотрудников «Ямамото-Фарм».
— Меня никто об этом не предупреждал, — подметил я.
— Скорее всего, ваш заведующий забыл об этом правиле. Простите, Кацураги-сан, ничего сделать не могу.
— А вот и я! — радостно пробурчал догнавший меня Шизуки Кентаро. — Славное изобретение — лифт. Не будь его, я бы досюда как раз ко вторнику добрался.
Это что же получается? Мне придётся отказать пациенту, которому я уже обещал реабилитационные процедуры?