— Три ящика виски? — удивился я. — Необычное решение для японца.
— Мой дед всегда любил виски, поэтому, когда понял, что жить ему осталось недолго, решил, что можно оторваться по полной, — сказала Нода Тирико. — Не захотел проходить химиотерапию, поскольку решил, что это принесёт ему ещё больше мучений.
— И что же было дальше? — аккуратно спросил я, опасаясь, что эта история может в любой момент закончиться не самым счастливым образом.
Я привык бережно относиться к эмоциям пациентов и их родственников, поэтому автоматически задавал уточняющие вопросы крайне аккуратно.
— Дед выпил три ящика виски меньше, чем за месяц, — сказала Тирико. — У него появилась картина желудочно-кишечного кровотечения, и его экстренно доставили в хирургию.
Слушая Ноду Тирико, я приступил к очистке брюшной полости Ясуда Кенши от скопившейся там крови и соляной кислоты.
— А теперь главный вопрос викторины! — воскликнула она. — Как считаете, Кацураги-сан, что обнаружили на ФГДС?
— Вы ведь уже сказали, что у него началось желудочно-кишечное кровотечение, — подметил я. — Произошло изъязвление опухоли?
— А вот и нет! — воскликнула Тирико. — Опухоль на ФГДС не нашли.
— Приступаю к ушиванию раны… Что-что, простите? — удивился я.
— Алкоголь растворил опухоль. Язву зашили, как это сделали сейчас вы, а рак желудка пропал. Представляете?
— Да это же сказки какие-то, Нода-сан, — рассмеялся я. — Вы всерьёз хотите сказать, что ваш дед устроил себе виски-терапию, тем самым вылечив рак?
— Честно вам говорю! Так всё и было! — воскликнула она.
— Не сочтите бестактным мой вопрос, но… Что в итоге стало с дедом?
— Умер своей смертью через три месяца после случившегося, — вздохнула она. — Вскрытие показало, что причиной смерти был инсульт. Но признаки онкологии у него так и не нашли.
— Странная история, Нода-сан, но так или иначе я вам соболезную, — сказал я.
— Всё в порядке, Кацураги-сан, мой дед был очень позитивным человеком. И умер он в девяносто пять лет, — сказала она.
— Вы хотите сказать, что ваш дед в девяносто пять лет смог за месяц выпить три ящика виски? — уточнил я. — Я даже не знаю, чему в этой истории больше удивляться.
Я наложил последний шов и прошёлся целительской магией по всей брюшной полости Ясуда Кенши.
— Готово, — заключил я. — Напомните, Нода-сан, а зачем вы рассказали мне эту историю? В чём мораль?
— Ни в чём, — пожала плечами она. — Я просто хотела, чтобы вам не было скучно.
— Что ж, вам точно это удалось, — усмехнулся я. — Сможете передать медсёстрам, чтобы приступили к послеоперационному этапу. Я распишу схему дальнейшего лечения и пойду назад — в поликлинику.
— Легко, Кацураги-сан, — улыбнулась она, взмахнув покрытой татуировками рукой.
За здоровье заведующего хирургией я теперь был полностью спокоен. Язва удалена, признаков её озлокачествления я не увидел, а моя магия восстановила все повреждения в его организме. Но, по-хорошему, ему следует взять длительный больничный или отпуск. За месяц два острых заболевания — это уже никуда не годится.
Я скинул смс-сообщение Рэйсэю Масаши, сообщив о том, что операция успешно завершена. Отвлекать хирурга от работы мне не хотелось, поэтому я переоделся и направился назад — в поликлинику. В животе нестерпимо урчало, жутко хотелось перекусить хотя бы каким-нибудь жалким бутербродом.
Но вряд ли корпоратив до сих пор идёт. Пока я оперировал Ясуда Кенши, все, наверное, уже давно разошлись по домам.
С этими мыслями я вошёл в конференц-зал и резко застыл, осознав, что мои предположения не совпали с реальностью.
Сильно не совпали.
В зале царил настоящий хаос. Несколько врачей бегали по столу, остальные громко кричали, чем-то подбадривая их. В другом конце зала проходил какой-то пошлый конкурс с бутылочкой.
— Ка-цу-ра-ги-сан! — подбежала ко мне Акихибэ Акико. — Пойдёмте играть! Мы с Огавой-сан вас уже заждались!
Я заметил, как Огава Хана, еле держась на ногах, машет мне рукой с противоположной стороны зала.
Ну Огава! Взяла и напилась, несмотря на все мои запреты. Тьфу!
Я последовал за Акихибэ Акико к своей медсестре.
— Прр-р-рстите, Кацу-цураги-сан, — кивнул мне Огава Хана. — Эитиро-сан сказал, что сакэ взяли сли-и-ишком много, и его надо срочно утилизировать.
Я поражался, как легко Огаве произносить слово «утилизировать» и как трудно правильно назвать моё имя.
— Всё утилизировали, Огава-сан? — спросил я.
— Всё! — торжественно заявили хором Хана и Акико.
— На этот раз без метанола? — усмехнулся я.
— Без метанола, без пропанола, и даже без бутанола, — начала загибать пальцы Акихибэ. — Только этанол!
Торжество коллег подняло мне настроения, но напиваться вместе с ними до беспамятства мне не хотелось. Я решил немного перекусить, а после этого направиться домой. За столом сидел окосевший от выпитого сакэ реабилитолог Камада Рокуро.
Я присел рядом с ним и начал уминать суши. Кстати, меня очень радовал интересный факт о моём «анализе», которые я никогда не замечал, пока жил в России. Раньше я думал, что эта способность может осматривать только людей, но, как выяснилось, и сырую ещё не обработанную термически пищу, моя магия осматривает без каких-либо проблем. Эту возможность я открыл только после того, как вернул способность к «гистологическому анализу». Всё-таки кусочки лосося являются тканями, а не органами, поэтому изучить их можно только с помощью продвинутого «анализа».
Мне было известно, что японцы за тысячи лет хорошо научились готовить к употреблению сырую пищу, но я всё равно решил изучить рыбу на наличие яиц и личинок гельминтов.
Убедившись, что вся еда на столе не представляет опасности, я начал поглощать суши и роллы, запивая их грейпфрутовым соком.
— Кацураги-сан, я и не думал, что у вас в клинике бывает… Такое! — воскликнул Камада Рокуро. — На прошлых местах работы у нас были очень скудные корпоративы. И все они проходили за пределами клиники. Уж точно не в конференц-зале!
— Если честно, я сам вижу такое впервые, — улыбнулся я. — Видимо, новое руководство решило поддержать боевой дух своих сотрудников.
— И это мне по душе, — кивнул реабилитолог. — Кстати, Кацураги-сан, больше никаких проблем с вашими пациентами не возникло. Все приступили к реабилитационным процедурам. Оснащение вашей клиники меня очень радует, я такого ещё нигде в Токио не встречал!
Камада Рокуро ещё долго рассказывал мне о своей работе, пока я набивал живот рисом, рыбой и овощами. Но моё внимание привлёк Такеда Дзюнпей. Он сидел один в углу конференц-зала с бутылкой сакэ в руках. И она уже была практически пуста.
— Извините, Камада-сан, вынужден вас покинуть, — сообщил я, прошёл через толпу танцующих без музыки коллег и присел рядом с Такеда Дзюнпеем.
— Кацураги-сан? — с полузакрытыми глазами произнёс он. — Пришли позлорадствовать?
— С какой стати я должен это делать? — не понял я. — Такеда-сан, буду откровенен, выглядите вы слишком уныло для этого праздника.
— Так же, как и вы, — усмехнулся он. — Я пью в одиночестве, а вы совсем не пьёте. Мы оба непохожи на наших коллег.
Я всегда считал, что пословица «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке» очень правдива. Меня беспокоило ментальное состояние Такеды. Он выглядел подавленным.
— Я так хотел вернуться назад — на десятый ранг, — вздохнул он. — Но вы меня опередили, Кацураги-сан. Теперь у вас пятый, а у меня четвёртый. Видимо, дальше продолжать нет смысла.
— Такеда-сан, а вам так важно вернуться на десятый? — спросил я. — Зачем?
— Хочу исправить допущенные ошибки… — вздохнул он. — Боже, я такой идиот, Кацураги-сан. Полгода мстил Эитиро Кагами за то, что он меня понизил. И всё для чего? Кому от этого лучше? Он ведь был вынужден так поступить. Я допустил врачебную ошибку, и он понизил меня до первого ранга. Это я виноват, а не он.
О том, что Такеда Дзюнпея понизили из-за врачебной ошибки, я знал уже очень давно. Но мне пока что так никто и не рассказал, что натворил мой коллега.
— Вижу, вам интересно, Кацураги-сан… — прошептал Такеда Дзюнпей. — Я расскажу вам, как это вышло. Может, вам удастся стать достойным врачом, в отличие от меня.
— Такеда-сан, не говорите глупости, — перебил его я. — Многие врачи допускают ошибки. Мы ведь — не роботы. Любой человек может сделать что-то не так, как надо.
— Вы не понимаете, Кацураги-сан. Вижу, что не понимаете, — помотал головой он. — Но я расскажу вам.
Такеда сделал глубокий вдох, а затем заявил:
— Я убил человека.
Глава 23
Врач, который убил человека…
Да, я прекрасно понимал, как это трудно перенести. На моём опыте такого не было, но я знал многих лекарей и простых врачей, которые сталкивались с такой проблемой.
Ятрогения. Так это называется в медицинском сообществе. Ситуация, когда врач неумышленно наносит вред своему пациенту. Есть даже группа болезней, которые называются ятрогенными, то есть, вызванными врачами.
И к сожалению, от них невозможно избавиться. Даже прилежные, дисциплинированные специалисты могут допустить ошибку. От этого никто не застрахован. Не могу сказать, что это происходит очень часто, но всё же бывает. Убрать ятрогению можно только одним способом — полностью лишить мир профессии врача. Не будет медиков — не будет ятрогенных заболеваний.
Отсюда следует, что с этим явлением можно только смириться. К сожалению, с нагрузками, которые ложатся на врачей в современном мире, полностью искоренить эту проблему не получится.
Но ятрогения тоже бывает разной. Когда у пациента возникает аллергия на препарат, это очень лёгкая, сомнительная ятрогения. Когда пациенту становится хуже от лечения — это уже ятрогения средней тяжести.
Но когда хирурги забывают инструменты или вату в теле пациента, или же по вине врача и вовсе погибает человек, то это самая высшая степень ятрогении.
Убийство? Я бы так не сказал. Но многие могут с этим поспорить и будут правы.