— Ну что, Кацураги-сан, — произнёс Рэйсэй Масаши. — Приступаем?
— Мы ведь продольную резекцию желудка с вами планируем, верно? — поинтересовался я.
— Конечно, а как же иначе? Остальные сейчас почти и не используются, — ответил он.
Мы с хирургом приступили к подготовке рабочей области и операционного доступа. Операция проходила лапароскопическим методом. То есть — брюшная стенка пациента травмировалась только в двух местах за счёт проколов, в которые войдут камеры и электрический инструмент. Никаких разрезов делать мы не собирались.
Правда, оперировать пациентов с ожирением всегда трудно. До попадания в брюшную полость придётся пройти не только через кожу, мышцы, апоневрозы и брюшину, но и через огромный слой жировой клетчатки.
Кроме главного смысла — уменьшения объёма желудка — в операции был скрыт и другой. За счёт продольной резекции удалялись железы, функцией которых является выработка гормона — грелина. Этот гормон отвечает за чувство голода. А если мы удалим эти железы, то пациент сам не захочет много есть.
Я сосредоточился, чтобы приступить к длительной работе. Операция идёт относительно долго — около двух часов. Но благо для пациента она является безопасной. Риск как-либо навредить человеку практически отсутствует, так что сильно напрягаться не придётся.
Мы с Рэйсэем потратили много времени на обеспечение доступа к желудку. Хирург много раз травмировал капилляры, что проходили в подкожной жировой клетчатке, из-за чего сразу же начиналось кровотечение, но я каждый раз обеспечивал их заживление с помощью лекарской магии.
Рэйсэй лишь довольно улыбался, не произнося при этом ни слова. Он знал, что это моих рук дело, но предпочитал молчать, за что я ему был крайне признателен.
— Переходим к главному этапу, Кацураги-сан, — произнёс он, вытирая салфеткой пот. — Смените меня? Что-то я за сегодня притомился.
— Без проблем, — кивнул я и перешёл на его место.
Вокруг желудка Тошиваги было очень много жира. Но Рэйсэй сделал большую часть работы и эвакуировал те излишки, которые мы имели право удалить.
Тут крылась очень важная тонкость. Ведь жир бывает подкожным и висцеральным. Подкожный — это тот жир, который находится между мышцами и самой кожей. Если пациент резко теряет его, в целом, ничего страшного впоследствии не случится. Единственное, что будет беспокоить человека — это косметические дефекты. Кожа обвиснет, и на ней проявятся растяжки.
А вот с висцеральным жиром совсем другая история. Этот жир находится в самой брюшной полости между органами. И при своём избытке он начинает выполнять фиксирующую функцию для многих органов. Как бы поддерживает их в определённом положении.
Если такой жир удалить или резко сжечь с помощью диеты и спорта, могут возникнуть проблемы с другими органами. Ослабевший связочный аппарат не справится с удержанием внутренностей, и они будут провисать. Это приведёт к нарушению кровообращения и множество болезней. Такое состояние называется висцероптоз.
Но мы с Рэйсэем Масаши собираемся этого избежать.
Я вывел желудок в операционную зону, пережал все сосуды, которые могли дать кровотечение. Точными разрезами удалил дно желудка и ещё одну его часть, чтобы швами превратить орган в трубку. Тогда он потеряет свою главную функцию — накапливать в себе пищу. Через трубку пищевой комок будет быстрее попадать в кишечник.
С точки зрения естественного пищеварения, эта операция меняет всю структуру и делает процесс переваривания пищи совершенно неправильным. Но пока что современная медицина не может предложить людям с таким ожирением никаких других альтернатив. Тут и лекарская магия не поможет, только хирургическая операция.
Желудок изменён, железы удалены, а швы наложены. Рэйсэй Масаши вернулся к операции, чтобы приступить к завершающему этапу — зашиванию всех оболочек, которые мы рассекли ранее.
Получилось так, что хирург выполнил роль ассистента, а мне передал самую главную задачу. Пока не знаю, проверял он меня или просто хотел немного расслабиться, но меня всё устраивало. Ведь я выполнил своё обещание — прооперировал Фурухату Тошиваги самостоятельно.
Я укрепил ткани между сшитыми участками желудка, а затем помог Рэйсэю соединить всё остальное.
— Готово, Кацураги-сан, — выдохнул хирург. — Хорошо мы с вами поработали. Я даже не заметил, как время пробежало. Ничего, что я доверил вам большую часть?
— Нет, я наоборот этому рад. Давно хотел попробовать эту операцию, — улыбнулся я.
— Ну… Для первого раза получилось даже чересчур хорошо, — отметил он. — Я хоть и отдыхал, но всё же следил за процессом. Под конец уже понял, что зря потратил время на наблюдение, можно было и вздремнуть. Вы и без моих советов справились отлично.
— Спасибо, Рэйсэй-сан, рад это слышать, — кивнул я.
Фурухату Тошиваги перевезли в палату и начали готовить к послеоперационному периоду. А этот период — самое тяжёлое для пациента в данном случае.
Около недели он будет лежать и адаптироваться к новому состоянию организма, а уже после этого приступит к реабилитации. Другая диета, другой ритм жизни. Зато нагрузка на сердце должна быстро снизиться, и он вскоре почувствует, что может передвигаться с меньшими усилиями.
Однако на весь период восстановления уйдёт почти два месяца и всё это время ему придётся привыкать к новой странице в своей жизни.
Главное, стоит учитывать, что эта операция необратима. Ранее практиковались и другие бариатрические операции, которые в дальнейшем можно было обернуть вспять и восстановить прежнюю форму желудка.
Рабочий день подошёл к концу, и я побрёл домой. К моему удивлению, личные сообщения в мессенджере были забиты Уёхарой Ёсико. Женщина накидала мне более пяти приглашений с разными вариантами, как мы можем провести вечер.
Это начало меня не на шутку напрягать. Я ведь уже объяснил ей, что не смогу сегодня увидеться. К чему такая настойчивость?
На сообщения я отвечать не стал, дошёл до дома и поднялся на свой этаж. Там со мной столкнулся Кондо Кагари.
— Тендо-кун, привет, а что случилось с Мацушико-сан? — первым делом спросил меня он.
— Не понял, а что с ней случилось? — нахмурился я.
Кагари вряд ли мог знать о нашем разговоре. Отсюда следовало, что он заметил за ней какие-то странности, о которых мне пока известно не было.
— Я просто видел, как вы много раз выбирались в город вместе, — ответил коллега. — А сейчас она ходит совсем разбитая. На неё даже взглянуть страшно. Когда я в неё своим вейпом попал, она и то не выглядела такой расстроенной.
Да, тогда она была взбешённой, но сейчас это роли не играет. Расстроенная, значит? Всё-таки непохоже это на обычные проблемы с работой. Что-то не так, и она активно пытается это скрыть.
— Не хочу показаться странным, Тендо-кун, — прошептал Кондо Кагари. — Но я случайно подслушал телефонный разговор Мацушико-сан. Честное слово, абсолютно случайно!
— Не думаю, что мне стоит знать содержание этого разговора, — помотал головой я.
Собирать сплетни я никогда не любил.
— Ты не понимаешь, Тендо-кун. У неё проблемы с матерью. Десять минут назад она звонила в скорую. Видимо, начались какие-то ухудшения.
Проклятье! Да что же она мне сразу об этом ничего не сказала? Я ведь говорил, что буду корректировать терапию в зависимости от состояния женщины.
— Что ж, пожалуй, это самая полезная сплетня, которую я когда-либо получал, Кагари-кун. Спасибо тебе, — кивнул я и побежал на первый этаж.
Если у Мацушико какие-то проблемы, и она не хочет со мной больше общаться — это её дело. Но помочь её матери я обязан. Ведь именно я начал это лечение.
Я постучал в дверь.
— Ризе-сан, откройте! — велел я. — Я хочу помочь.
Через минуту послышались шаги и дверь приоткрылась. Из квартиры выглянула обеспокоенная Мацушико Ризе. Веки были красными и опухшими. Похоже, она только что плакала.
— Кацураги-сан, я ведь говорила, что мы не можем… — начала она.
— Что с вашей матерью? — перебил девушку я.
— Я не знаю, — взвыла она, всё же распахнув дверь. — Мне обещали, что её госпитализируют. Но она не смогла дождаться, ей стало хуже.
— Почему меня не позвали? — спросил я, проходя в квартиру.
— Я не могла, мне… — она осеклась.
— Вам «что»? — напористо спросил я.
Ризе ничего не ответила, но я уже догадался, что она хотела сказать. Ей кто-то запретил разговаривать со мной. Но сейчас это и не важно. Нужно позаботиться о её матери.
Я прошмыгнул в спальню, где лежала Мацушико Аяко. Женщина тяжело дышала. И без «анализа» было понятно, что ухудшения произошли критические.
— С чего всё началось? — спросил я. — Почему начались ухудшения? Их не должно было быть. Я расписал все препараты чётко.
— Мне пришлось их отменить, — призналась Ризе. — Сказали, что перед госпитализацией приём всех препаратов нужно отменить и оставить только её химиотерапию — капецитабин.
— Значит, состояние её печени ухудшилось, — вздохнул я.
За окном послышалась сирена скорой помощи, и показалась машина. Я узнал номер машины. Это Момотаро Кендзо. Скорее всего, вместе с ним приехал фельдшер Нода Такео. Это к лучшему, с этими коллегами общий язык я уже нашёл.
— Ой, Уёхара-сан звонит, — прошептала Ризе, потянувшись к своему телефону.
— Кто звонит? — произнося по слогам, спросил я.
Чёрт меня раздери… Вот вся картинка и сложилась.
— Да, Уёхара-сан? — ответила Ризе. — Скорая уже приехала, но…
Мацушико Ризе испуганно посмотрела на меня. Будто меня в этой квартире не должно было быть. В этот момент Нода Такео вбежал в нашу комнату.
А мать Мацушико Ризе сделала ещё один глубокий вдох, а затем её дыхание прервалось.
Глава 10
Как только Мацушико Аяко потеряла сознание, мне сразу всё стало ясно. Ситуация обострилась, дело дошло до печёночной комы. Видимо, повреждение клеток печени продолжило прогрессировать и перешло на новый этап.
Без способностей «молекулярного уровня» придётся несладко. Если бы я обладал этой силой, мне было бы несложно обезвредить токсические вещества, которые прямо сейчас повреждают мозг.