— И что же будем делать? — спросил Нидзияма.
— Предлагаю госпитализироваться в эндокринологическое отделение, — сказал я. — Лучше этого варианта ничего быть не может.
— Я согласен, — решительно кивнул он. — Хоть сегодня. Лишь бы поскорее разобраться с этой болезнью.
Мой телефон внезапно зазвонил.
«Эитиро Кагами».
Заведующий поликлиникой? Видимо, что-то серьёзное. На этот звонок лучше ответить.
— Нидзияма-сан, прошу, подождите пару минут, — предупредил я. — Важный звонок.
— Конечно, — кивнул он.
— Да, Эитиро-сан, я вас слушаю, — ответил я.
— Кацураги-сан, тут для вас появилась новая возможность проявить себя, — сразу перешёл к делу заведующий. — Вы уже доказали мне как-то раз, что очень хорошо знаете русский язык…
Я сразу понял, о чём идёт речь. Видимо, Эитиро Кагами хочет обсудить будущую операцию.
А Кацураги Казума, конечно, не тратит времени почём зря. Уже начал предлагать мою кандидатуру на это мероприятие, судя по всему.
— Кацураги-сан, разговор сложный. Мы с Ясуда Кенши ждём вас у меня в кабинете, — объяснил Эитиро. — Можете заглянуть ко мне? Пациентов сейчас не очень много?
— Немного! — воскликнула Огава Хана, которая всё это время старательно подслушивала разговор. — Я проверила, в коридоре пока что никого нет!
Я пригрозил Огаве указательным пальцем, чтобы та не вмешивалась в наш диалог. Эта ситуация очень рассмешила Нидзияму Харуки. «Бронзовый» мужчина с трудом сдержал смех.
— Хорошо, Эитиро-сан, сейчас подойду, — кивнул я.
— Не переживайте, Кацураги-сан, я терпеливо подожду вас здесь, — ответил Нидзияма.
— А скучать вам не придётся, — сказал я. — Огава-сан, выпишете пациенту полный перечень анализов для госпитализации в эндокринологию. И пожалуйста, проводите его во все кабинеты.
— Да я и сам справлюсь! — воспротивился мужчина.
— Нет, — твёрдо сказал я. — С вашей болезнью лучше не рисковать. Моя медсестра присмотрит за вами.
Я поднялся на четвёртый этаж в кабинет Эитиро Кагами. Там, кроме самого заведующего, меня встретил Ясуда Кенши.
— Ясуда-сан! — обрадовался я. — Неужто вы снова в строю?
— Не без вашей помощи, Кацураги-сан, — улыбнулся заведующий хирургией. — Мне сказали, что именно вы оперировали мою язву. Не стану лгать, я уже на второй день после операции чувствовал себя превосходно. Но Рэйсэй-сан упёрся и не хотел меня выписывать. Ещё и Тачибана-сан — гастроэнтеролог — написала такой осмотр, что мне запретили покидать отделение на целую неделю!
— Но вас это, как я вижу, не остановило, — подметил я.
— Конечно! Тут Россия хочет, чтобы вы рассказали их хирургу, как японцы удаляют дивертикулы кишки, — сказал Ясуда Кенши.
— Именно поэтому я вас и позвал, Кацураги-сан, — перебил хирурга Эитиро. — Сможете ассистировать русского коллегу дистанционно? Операция пройдёт завтра вечером.
— Никаких проблем, буду рад поделиться своим опытом, — кивнул я.
Около двадцати минут мы с заведующими обсуждали будущую операцию, но меня отвлёк очередной звонок на мобильник.
В кармане завибрировал телефон. Я увидел на экране имя «Огава Хана» и решил, что моя медсестра в очередной раз не знает, как правильно выписать анализы эндокринологическому больному. Всё-таки такому пациенту, как Нидзияма, требуется очень широкий перечень обследований.
— Мы подождём, Кацураги-сан, — закивал Эитиро. — Можете ответить.
— Благодарю, — кивнул я и ответил на звонок. — Да, Огава-сан, что случилось?
Прежде, чем Огава Хана заговорила, я услышал громкий надрывный плач.
— Кацураги-сан… — простонала она.
— Огава-сан? Что случилось⁈ — воскликнул я.
— Я пыталась сделать всё, как вы велели, правда… — бормотала она.
— К делу, Огава-сан, к делу! Что произошло?
— Меня отвлекли. Я пыталась объяснить старшей медсестре, что занята, но та даже слушать меня не стала. В итоге я не смогла проводить Нидзияму Харуки на анализы…
— И? — напрягся я.
Огава Хана громко всхлипнула.
— Он потерял сознание, упал с лестницы… — проскулила она. — И, кажется, сломал позвоночник!
Глава 14
— Прошу прощения, Эитиро-сан, мне срочно нужно отлучиться! — воскликнул я и бегом покинул кабинет заведующего. За долю секунды я добрался до лестничного пролёта между третьим и вторым этажом. Там уже собралась толпа — пациенты, медсёстры, врачи. Среди них был терапевт шестого ранга Куренай Цукаса.
— Кацураги-сан, ваш пациент? — спросил он, увидев меня.
— Да, Нидзияма Харкуи, — кивнул я, присев рядом с мужчиной.
Нидзияма сильно пострадал. Об этом сигнализировал мой «анализ». Только не все его показатели совпадали с клинической картиной перелома позвоночника.
Нидзияма был в сознании, но, прежде чем приступать к лечению, я задал Огаве Хане главный вопрос:
— При каких обстоятельствах он упал? На приёме с ним всё было хорошо!
— К-Кацураги-сан, — заикалась она, — я, правда, понятия не имею, что случилось с Нидзиямой-сан! Он пошёл сдавать анализы, никаких проблем не было. Клянусь вам, я не знаю, что могло…
— Голова закружилась… — прошептал Нидзияма Харуки, взяв свою речь под контроль. — Такая слабость нахлынула… Это я виноват, Кацураги-сан. Не рассчитал свои силы.
К этому моменту на лестничную площадку уже прибыли фельдшеры скорой помощи. Видимо, кто-то из медицинского персонала уже успел запросить поддержку.
— Где бы вы ни были, Кацураги-сан, всегда рядом случается какая-то беда, — вместо приветствия сказал фельдшер Нода Такео.
— Скорее наоборот, это меня к бедам притягивает, — ответил я. — Подождите, не кладите его на носилки. Дайте осмотреть пациента.
Огава Хана сказала, что Нидзияма сломал позвоночник. Нужно убедиться, действительно ли это так.
Я быстро активировал «анализ» и внимательно осмотрел все органы пациента. Хоть меня и интересовал только позвоночный столб со спинным мозгом, в его теле оказалось куда больше деталей, на которые стоит обратить внимание.
Давление резко упало, дыхание было учащённое, у пациента нарастала одышка. Мышечные волокна желудочно-кишечного тракта вели себя неадекватно.
В любой момент Нидзияму Харуки может настигнуть рвота или диарея — предсказать трудно.
Вряд ли это происходит из-за травмы позвоночника. Всё совсем наоборот — эта клиническая картина отражает причину, по которой он вообще упал на этой лестнице. Какое-то острое состояние. И это не может оказаться простым совпадением. Судя по клинической картине и анамнезу это…
— Что думаете, Кацураги-сан? — спросил Куренай Цукаса.
— Аддисонический криз, — заключил я. — У Нидзямы-сан бронзовая болезнь. Скорее всего, полчаса назад его надпочечники совсем перестали вырабатывать гормоны. Из-за этого упало давление, начались другие нарушения в организме, и он потерял сознание.
— Тогда мы уже можем его госпитализировать? — нетерпеливо спросил Нода Такео.
— Нет, подождите же! — перебил его я. — Ещё одну минуту. А вы, Нидзияма-сан, кроме слабости, тошноты и одышки, что ещё чувствуете сейчас?
— Жутко болит спина… — прошептал он. — Из-за этого дышать больно. Я попытался на живот перевернуться, но у меня ничего не получилось. Боли усилились.
Плохой признак.
— Руками или ногами пошевелить можете? — уточнил я.
Нидзияма Харуки попробовал поднять ноги. Его колени задрожали и вновь опустились на пол. То же самое произошло и с его руками, хотя их пациенту поднять было несколько проще.
— Не получается, Кацураги-сан, — простонал он. — Что со мной такое? Ещё и сердце болит… Жжёт!
Уже по описанным им симптомам мне всё стало ясно, но я всё же на всякий случай пробежался взглядом по его позвоночному столбу.
Перелом в области четвёртого грудного позвонка. Огава Хана не ошиблась. Сломаны костные дуги с обеих сторон, и само тело позвонка повреждено. Небольшая трещина, но, к счастью, сам перелом не осложнён. Спинной мозг не пострадал. Все нарушения связаны с его пережатием и смещением нервов и их корешков в области повреждённого отдела.
— Так, коллеги, слушайте меня внимательно, — начал я. — У пациента перелом грудного отдела позвоночника. На носилки кладём аккуратно, строго следуя моим командам. Нельзя ещё сильнее его травмировать.
— Куда понесём? — спросил Нода Такео. — В неврологию?
Хороший вопрос. Патология смешанная, одного невролога здесь будет недостаточно.
— Да, определённо в неврологию, — кивнул я. — Больше ему сейчас нужна нейрохирургия, но раз отделения теперь объединили, это сильно упрощает задачу. Однако нам нужно позвать эндокринолога и терапевта из стационара. Я был бы рад, если бы нам удалось посовещаться с Накадзимой Хидеки.
— Я позвоню в стационары, Кацураги-сан, — сказал Куренай Цукаса. — Занимайтесь госпитализацией. Если позволите, я могу и ваших пациентов принять. Всё-таки приём ещё идёт.
— Буду очень вам признателен, — кивнул я. — Огава-сан, всех пациентов направляйте к Куренай-сану. И всячески ему помогайте. Мы с вами поговорим позже.
В последней моей фразе медсестра услышала угрозу, и ей не показалось. В этой ситуации ещё нужно было разобраться. Кто-то виновен в произошедшем, и пустить всё на самотёк я не могу.
— Кацураги-сан, простите меня, пожалуйста, меня правда отвлекли… — начали оправдываться Огава Хана.
— Я что только что сказал? — повысил голос я. — Помогите Куренай-сану. Я займусь пациентом. Все разговоры потом!
Медсестра испуганно кивнула.
— Да, и попросите, чтобы старшая медсестра, которая вас отвлекла, связалась со мной лично, — велел я. — Мне очень интересно, с чего она взяла, что может отвлекать мою медсестру во время рабочего дня.
Такие ситуации были не редкостью в некоторых клиниках. У медсестёр тоже была своя иерархия. Над ними находилась старшая медсестра, а над той — главная.
И они часто полагали, что их слово куда важнее, чем мнение врача, с которым работают медсёстры. Только это совсем не так. В структуре медсестёр априори не бывает экстренных ситуаций, поскольку с пациентами без назначения врача они почти не взаимодействуют. Я был уверен, что старшая вызвала Огаву только для того, чтобы подписать какие-нибудь бумажки или навалить на мою напарницу дополнительную работу.