— Под мою ответственность, Асакура-сан, — кивнул я. — Какие могут быть разговоры? Думаете, я сюда просто так зашёл — предположениями покидаться⁈
— Ладно-ладно, — согласился невролог. — Только не горячитесь. Уж кому, как не вам, я могу доверять. Тогда нужно срочно ввести гемостатические препараты.
— Верно, — кивнул я. — Отдайте команду медсёстрам. Опухоль удалим сегодня же, но чуть-чуть позже. Пока вы подбираете дозы, я прослежу за состоянием пациента.
Я подошёл к экрану, на который выводились данные о больном — давление, сатурация и прочее. Своим присутствием я вынудил анестезиолога отодвинуться в сторону.
Пусть Асакура занимается подбором препаратов, а я пока что поработаю над тем, чтобы Ацухито Макиши не остался на всю жизнь инвалидом. Кровоизлияние произошло обильное, но особо важные нервные центры пострадали не сильно.
С помощью своей магии мне удастся убрать часть тромбов, залатать сосуды и нормализовать кровообращение. С остальным справятся лекарственные средства и сам нейрохирург.
И на этот ход у меня ушло чуть больше пятнадцати минут. Ровно столько, сколько Асакура Джун возился над схемой лечения. Хотя стоит отметить, невролог справился достаточно быстро. Раньше бы ему потребовалось полчаса. Не хочется хвалиться, но это — тоже моя заслуга.
Как я понял, раньше Асакура Джун выпивал даже в отделении. А оперировал, если не пьяным, то с похмелья. Хорошо, что отпуск прошёл продуктивно для всех нас.
— Всё, Кацураги-сан, вы увлеклись, — позвал меня Асакура. — Мы уже препараты ввели. Пациент стабилен. Удаляем опухоль?
— Удаляйте, — кивнул я, отведя взгляд от мониторов. — Уже завтра он будет стоять на ногах.
— Ха! — усмехнулся Асакура. — Если, конечно, я ему это позволю!
Джун приступил к операции. Уже через час доброкачественное новообразование Ацухито Макиши было извлечено через носовой проход. Я добавил немного своей магии, чтобы залечить пострадавшие нервные клетки, после чего со спокойной душой покинул неврологию и направился в терапевтическое отделение.
Уже наступил поздний вечер, дело шло к ночи, но, к счастью, в отделении пока что было спокойно. Все, кто мог, переболели всеми возможными вирусными инфекциями, и на какой-то период настало затишье.
Повезло, иногда период респираторных инфекций растягивается не только на декабрь, но и длится вплоть до самого марта.
— Ой, Кацураги-сан, мы уж думали, что вы и не придёте! — воскликнула постовая медсестра терапии, когда я вернулся на своё рабочее место.
— Куда же я от вас денусь? — улыбнулся я. — Новых поступлений не было?
— Нет, представьте себе! Ни пьяных на освидетельствование, ни экстренных больных. Даже ранее госпитализированные себя хорошо ведут, — ответила девушка. — Только один мужчина от вас поступил, уже полностью обследованный. Кажется, Инодзаки Томура.
— Отлично, его-то я и жду, — кивнул я. — В какой палате Инодзаки-сан?
— В шестую положили. Вам историю болезни в ординаторскую занести?
— Да, пожалуйста, только дайте мне пару минут, переодеться нужно, — ответил я.
Я быстро скинул хирургический костюм, щёлкнул чайник, чтобы приготовить кофе, накинул на себя белый халат, и ровно к этому моменту медсестра принесла историю болезни. Папка пока что была пустой, поскольку я ещё не заполнил первый эпикриз, но туда уже попали распечатки с обследований Инодзаки.
Всё это можно было легко посмотреть в компьютере, но иногда мне нравилось посидеть в кресле с бумагой в руках — так думалось легче.
— И вправду, болезнь Крона, — произнёс я. Кроме меня в ординаторской никого не было, поэтому я мог немного порассуждать вслух. — К заключению эндоскописта не придерёшься. Симптом булыжной мостовой.
Так называют специфические воспалительные изменения толстой кишки при этом заболевании. Такое встречается только при болезни Крона и больше ни при каких обстоятельствах. Странно только, что Инодзаки совсем не беспокоят боль и изменения стула. Обычно пациенты обращаются именно с этими жалобами, а сопутствующая анемия развивается уже после.
Да, болезнь Крона — это не слишком-то и редкое заболевание. Пациентов с аналогичным расстройством довольно много, но всем им живётся несладко. Постоянная диарея, страшные спазмы в животе, вечная боль, вздутие. Закономерный итог — анемия.
Кишечник перестаёт нормально усваивать питательные вещества, организм худеет, железо и витамин «В-12» не усваиваются. Кровь теряет свои резервы.
Всё равно странно, что Инодзаки жалуется только на слабость. Нужно ещё раз с ним переговорить.
Я допил кофе, отложил историю болезни и направился в шестую палату. Инодзаки Томура ещё не спал.
— Кацураги-сан! — обрадовался он. — Рад, что вы пришли. А я ведь говорил, что от Канамори Ринтаро будут проблемы. Как только я сообщил ему, что ушёл на больничный, он раз двадцать мне позвонил. И через своих заместителей, и лично.
— Ох, — вздохнул я. — Это его проблемы, Инодзаки-сан. Представьте себе, но по закону вы имеете полное право — болеть.
— Лучше бы не имел, — пожал плечами он. — Мне уже сказал эндоскопист. Болезнь Крона, да? Я весь интернет перерыл, но так пока что и не могу поверить, что диагноз подтвердился. Хотя это заболевание уже было в моей семье. Дед им страдал.
— Наследственный фактор — один из главных, — кивнул я. — Но всё же, Инодзаки-сан, неужели вас кроме слабости ничего не беспокоит? Никаких нарушений стула, болей в животе?
— Ничего! — развёл руками он. — А должны быть?
— К сожалению, должны, — кивнул я. — Ваш желудочно-кишечный тракт сильно воспалён. До сих пор не могу понять, что…
Мой телефон завибрировал. Пришло сообщение от Асакуры Джуна.
«Тендо-кун, это срочно. Жду тебя в ординаторской терапии. Пожалуйста, если можешь, подойди».
Похоже, у невролога что-то личное. «Тендо-кун» уже обозначает, что диалог намечается тет-а-тет.
— Инодзаки-сан, вы когда планируете спать? — спросил я. — Мне нужно отойти, но до полуночи я хочу ещё раз с вами пообщаться.
— Не беспокойтесь, Кацураги-сан, — улыбнулся он. — Я — сова. Так просто меня не вырубить.
Я покинул шестую палату и добежал до ординаторской. Асакура Джун был встревожен.
— Тендо-кун, слава богу! — обрадовался он. — Я не знаю, что делать…
— С пациентом всё нормально? — перебил его я.
— Да, операцию закончил. Дело не в пациенте, — помотал головой он. — Дело во мне.
Странно, но в ординаторской витал очень странный запах. Неприятный. Ранее его здесь не было.
— Смотри, — сказал невролог и достал из кармана портативный алкотестер. — Так уж вышло, что… В общем, мне жена не верит, что я бросил пить. Просит меня присылать ей результаты каждые шесть часов, когда меня нет дома. И я её не осуждаю, правда! Но… Я ещё во время операции, почувствовал, что со мной что-то не так. Потом измерил, а там…
Асакура Джун показал мне экран алкотестера.
Ноль целых и семь десятых промилле. Лёгкое алкогольное опьянение.
— Только не говори, что ты опять взялся за старое, Джун-кун, — вздохнул я.
— Клянусь тебе! — воскликнул он. — Я не пил! Думал, что аппарат барахлит, но я ведь и вправду чувствую себя пьяным. Уже не знаю, что и думать.
— Кацураги-сан! — в ординаторскую забежала постовая медсестра. — Вас ждут в приёмном отделении.
— Пациент поступает? — спросил я.
— Нет, пришла ваша жена.
Э…
— Жена⁈ — воскликнули мы с Джуном одновременно.
Глава 8
— Тендо-кун, я что-то о тебе не знаю? — протянул Асакура Джун, и чуть не повалился с дивана. — Ты когда жениться успел?
Действительно, пьяный. Что ж это с ним происходит? Неужели, сам того не замечая, успел накидаться во время дежурства? Да нет… Вряд ли. Я точно помню, как Асакура был замотивирован ещё в Индии. Он прилетел в Японию, как в новую жизнь. Был готов всё изменить. Не стал бы он снова начинать пить. Либо я о нём слишком хорошо думаю.
Но куда больше меня сейчас волнует — а трезв ли я сам? Какая ещё жена?
— Это какая-то шутка? — спросил я медсестру. — Вы хотите сказать, что кто-то на полном серьёзе представился моей супругой?
— Ну… — медсестра замялась. — А что, Кацураги-сан, у вас её нет? Странно… Девушка была очень уж убедительной. Я правда поверила, что она — ваша жена. Если хотите, я могу вас не беспокоить, сама её прогоню!
— Нет, теперь уже поздно. Она меня заинтриговала, — произнёс я. — Сейчас сам разберусь. Попросите, чтобы подождала меня внизу. Мне нужно ещё несколько минут — обсудить с Асакурой-саном одного… очень важного пациента.
Пациента, которым сам невролог и является.
Медсестра кивнула и покинула ординаторскую. Я вернулся к Асакуре и произнёс:
— Джун-кун, ты готов поклясться, что не принимал алкоголь ни в каком виде?
— Клянусь, Тендо-кун! С тех пор как ты заставил меня взяться за ум, я больше ни разу даже не смотрел на бутылку! — воскликнул он.
— Погоди, а случайно ты не мог его выпить? — поинтересовался я.
— Как можно выпить алкоголь и не заметить⁈ — усмехнулся Асакура Джун, решив, что я над ним шучу.
— Прокисший сок или молоко, некоторые кондитерские изделия, забродившие фрукты и овощи, — стал перечислять я. — Обычно от такого никто не пьянеет, но всё-таки, из этого списка ты точно ничего не употреблял?
— Да я одни суши да рис сегодня ел! Пару шоколадок умял, меня теперь на сладкое постоянно тянет! — воскликнул он. — И ничего кроме воды и чая не пил. Но… — он несколько раз дыхнул себе в руку. — Чёрт! Ты это чувствуешь? Перегаром-то прям несёт! Это ещё хорошо, что я сегодня в ночь и за руль садиться не придётся. Хотя, если учесть, что вместо этого я работаю с людьми — чёрт знает какой вариант хуже.
— Интересно… — искренне удивился я.
Асакура Джун не лгал. Ни один орган или мышца не выдали в нём лжеца. Невролог правда не понимал, с чего вдруг с ним такое произошло. И искал в моём лице помощь.
А помочь я ему действительно мог. Если отказаться от мысли, что Асакуре специально кто-то подлил алкоголь в воду или чай, оставался всего один вариант. Единственная причина его текущего состояния.