Я решил внимательнее осмотреть её организм «гистологическим анализом», чтобы выявить дисфункцию органов эндокринной системы, а именно — щитовидной железы, яичников и надпочечников.
Но осмотр пришлось прервать, потому что я увидел, что пьёт Хирохико Маюри.
Девушка достала бутылку с тёмно-оранжевой жидкости и сделала глубокий глоток.
— Хм? — она заметила мой взгляд и спрятала бутылку. — В чём дело, Кацураги-сан? Почему вы так странно на меня смотрите?
— Что это вы пьёте? — спросил я.
— Сок, — ответила она. — Я же сказала.
— Какой сок? Из какого фрукта? — продолжил напирать я.
— Грейпфрутовый, Кацураги-сан! А что такого? У меня гипоацидный гастрит, мне всегда хочется чего-то кислого. Кислотность у желудка снижена.
О-хо-хо, а я слышал о таком только мельком. Неужто передо мной действительно человек со столь странным нарушением… И речь сейчас не о гастрите.
Если сопоставить все факты… Действительно, всё сходится.
— Хирохико-сан, а как часто вы пьёте грейпфрутовый сок? — спросил я.
— Да каждый день! — усмехнулась она. — Я без него жить не могу. Но вы не подумайте, это не какая-то химозная дрянь. Я покупаю настоящие грейпфруты и делают из них сок сама. Что же вы так на меня смотрите-то? Тоже хотите попробовать?
— Хирохико-сан, — улыбнулся я. — Могу успокоить вас. Скорее всего, с вами не происходит ничего серьёзного. Ситуация, с которой вы столкнулись — это резкое увеличение количества эстрогенов в крови.
— Но ведь они и должны быть увеличены, раз я пью такие таблетки, разве нет? — нахмурилась она.
— Не настолько, — помотал головой я. — Все симптомы, которые вы описываете, напоминает клиническую картину гиперэстрогенемии. То есть, слишком большого количества этого гормона в крови даже с учётом приёма пероральных контрацептивов.
— Так… А почему такое случилось? А-а-а! — женщина чуть со стула не вскочила. — Так и знала! Фудзи Мадока переборщила с дозировкой! Или вообще таблетки не те назначила, да? Верно я мыслю, Кацураги-сан?
— Успокойтесь, пожалуйста, я проверил дозировку и соотнёс её с вашим весом, — произнёс я. — Фудзи-сан не ошиблась. Ошибка совсем в другом, и она покажется вам смешной.
— Сомневаюсь, что меня сейчас хоть что-то может рассмешить, — хмыкнула она.
— Грейпфрутовый сок, — коротко произнёс я.
— Грейпфрутовый сок? — вскинула брови Хирохико Маюри. — А он-то здесь при чём?
— Дело в том, что часть препаратов, действует через особый фермент. «CYP3A4».
— Цип-цип — чего? — не поняла она.
— Короче, если выражаться простыми словами, грейпфрутовый сок умеет взаимодействовать с этим рецептором, — пояснил я. — Он его «блокирует», и излишки препарата не уходят из организма. Понимаете? Если вы пьёте этот сок постоянно, у вас вообще весь эстроген из организма не уходит.
— Вы хотите сказать, что всё это состояние исключительно из-за того, что я пью грейпфрутовый сок? — не могла поверить Хирохико.
— Да. И лечение специфическое здесь не потребуется. Сейчас я дам вам направление на анализ крови. Проверим весь спектр гормонов. А вы, в свою очередь, отмените контрацептивы и сок.
— А как же секс? — не удовлетворилась она.
— Придётся воздержаться либо пользоваться другими методами. Но только не таблетированными. Хватит с вас избытка гормонов.
— Поверить не могу, что такое вообще возможно… — помотала головой она. — Но я вам верю. Все соки из дома выкину!
— Все не нужно, — рассмеялся я. — Яблочный, апельсиновый и любой другой можно. А вот грейпфруты лучше отдайте мужу. Хотя мужчине их тоже много есть не стоит, они влияют на тестостерон. В общем, хорошо употреблять в пищу всё! Но не в избытке. Понимаете?
— Я вас поняла, Кацураги-сан, — закивала Хирохико и приняла из рук Сакамото Рин направления на анализы. — Вернусь к вам в ближайшие дни, когда всё будет готово. Ни за что больше к Фудзи Мадоке не пойду, буду ходить только к вам!
С этими словами она покинула кабинет. Не знаю, при чём здесь бедная Фудзи, но у Хирохико явно к ней какая-то личная неприязнь.
— Сакамото-сан, скажите пациентам, что у нас пятиминутный перерыв, — попросил я. — Нужно проверить анализы, который прислал Кондо-сан.
— Слушаюсь, Кацураги-сан! — кивнула медсестра и выглянула в коридор.
Я же начал поспешно листать результаты обследований Ниидзимы Зэнкити и Ниидзимы Мицумэ.
Есть такая русская пословица: «Муж и жена — одна сатана!». Вот это точно про семью Ниидзима. Клиническая картина, результаты анализов и обследований — всё почти идентично.
Огромный уровень креатинина и мочевины, полная рассинхронизация водно-электролитного баланса. Все признаки острой почечной недостаточности. Что-то напрочь сломали им обоим почки. Вопрос только в том — что?
По данным общего анализа крови всё тоже весьма неутешительно. Лейкоцитоз — клетки воспаления сильно увеличены в количестве, особенно за счёт нейтрофилов. А это означает, что воспалительный процесс бактериального характера.
Пневмония. И судя по снимкам, довольно обширная. Да что ж за детский сад! Почему Ниидзима Касуга не сказал мне, что они сидят дома и болеют в ожидании, когда я вернусь с отпуска? Вернее, именно это он и сказал, но ведь коллега не упомянул, насколько всё серьёзно. Возможно, что они скрыли это от него.
Могли ведь вызвать скорую или обратиться к другому врачу… Зачем же так рисковать? И чем в итоге всё закончилось? Тем, что обратились они крайне поздно, так Куренай Цукаса умудрился их чем-то добить.
Только чем?
И стоило мне задаться этим вопросом, как Когдо Кагари прислал список назначенных препаратов.
Странно… Им назначили антибиотик — кларитромицин. И ничего страшного в этом нет, хоть подбор препарата и странный. Я бы выбрал другой — цефтриаксон или цефексим. Да хоть амоксициллин с клавулановой кислотой! На кой чёрт здесь именно кларитромицин?
— К-Кацураги-сан, можно к вам? — послышался голос из дверей.
Я хотел было попросить пациента подождать, но обнаружил, что в дверях появился белый халат. Это не пациент. Это сам Куренай Цукаса — терапевт шестого ранга.
— Куренай-сан? — вздохнул я. — Сказал бы, что рад вас видеть, но я как раз сейчас получил информацию о произошедшем. Пока что ничего не понимаю. Что с семьёй Ниидзима? Откуда острая почечная недостаточность?
Я решил не упоминать, что Кондо Кагари уже мне рассказал о том, что именно Куренай допустил какую-то ошибку в назначениях.
Полный мужчина присел рядом со мной и трясущимися руками поправил очки.
— Кацураги-сан, это я во всём виноват, — тут же признался он. — Позвольте мне принять ваших больных. Час я смогу здесь за вас посидеть. Вы только посмотрите, пожалуйста, что с Ниидзима. Мы никак не можем восстановить их состояние. Возможно, вы что-то придумаете?
Я хотел задать вопрос о том, в чём же была допущена ошибка, но перед моими глазами промелькнули воспоминания о предыдущей пациентке.
Хирухико Маюри. Грейпфрут и эстроген. Фермент «CYP3A4».
Чёрт подери…
Ведь я назначал родителями Ниидзимы Касуги препараты из группы блокаторов кальциевых каналов. Они принимают нифедипин от давления, поскольку это лекарство повышает пульс, а у них именно такого рода гипертензия. Высокое давление и низкий пульс, которые хорошо купируются нифедипином.
А антибиотик кларитромицин и препарат от давления нифедипин точно так же взаимодействуют с ферментом, как и грейпфрут с эстрогеном.
Вот она! Причина острой почечной недостаточности.
— Куренай-сан, вы не читали, что они принимают, я прав? — поинтересовался я.
— Не будем терять времени, — отмахнулся он. — Пожалуйста, помогите им, Кацураги-сан. Мне кажется, от одного вашего присутствия им станет лучше. Они только о вас и галдят уже второй день.
— Значит, они хотя бы в сознании? — спросил я.
— Приходят в него поочерёдно, — ответил коллега.
— Хорошо, особо трудных пациентов я уже принял. Остались одни ОРВИ и гипертензии, — кивнул я. — Прикройте меня. Я разберусь с семьёй Ниидзима.
Сакамото Рин и Куренай Цукаса продолжили приём за меня, а я побежал в реанимационное отделение. По дороге к нему на мой телефон начал звонить Ниидзима Касуга.
— Да, Ниидзима-сан, слушаю, — ответил я.
— Тендо-кун… В смысле, Кацураги-сан, — заикаясь, тараторил он. — Что там с ними? Мои родители на связь не выходят уже вторые сутки! Я места себе не нахожу! Хотел сообщить им, что планирую свадьбу с Нандини, а они молчат…
— Успокойтесь, Ниидзима-сан, я уже разбираюсь, — сказал я. — Их привезли сюда вчера с пневмонией. Остались кое-какие осложнения.
— Пневмония? У обоих? — удивился Ниидзима Касуга. — А я ведь просил их! Чёрт меня подери… Просил их этого не делать!
— Вы сейчас о чём вообще говорите? — не понял я.
— Они на какую-то прогулку отправились неделю назад. На пароходе, пожилые люди, да ещё и в такой холод! — произнёс он.
— Так, всё, Ниидзима-сан, это уже значения не имеет, — перебил его я. — Захожу в стационар. Сейчас буду решать вопрос. Свяжусь с вами, когда всё будет ясно.
Я положил трубку и вбежал в реанимационное отделение.
— Кацураги-сан! Сюда, — позвал меня Кондо Кагари.
Коллега находился в другом конце отделения. Ниидзиму Зэнкити и Ниидзму Мицумэ поместили в отдельный бокс. И это правильное решение. В противном случае останется риск, что другие ослабленные больные заразятся от них инфекцией.
— Кацураги-сан… — прошептала пожилая женщина. — Мы вас так ждали… Так ждали… А муж мой, кажется, не дождался.
Я взглянул на соседнюю койку. Ниидзима Зэнкити лежал без сознания. Но живой. «Анализ» не обманешь.
— Успокойтесь, вы оба живы, и я не дам вам уйти раньше времени, — произнёс я.
Я огляделся. В палате кроме меня, Кондо и двух пациентов больше никого не было.
— Кондо-сан, даю тебе последнее задание на сегодня, — произнёс я. — Подожди снаружи. Если кто-то придёт, скажи, чтобы нас не беспокоили.
— Уверены? Может, стоит позвать реаниматолога? — засомневался Кондо Кагари.