— Кацураги-сан, — прохрипела она, когда я всё же добрался до своей пациентки.
— Всё в порядке, Томимура-сан, сейчас я всё решу, — произнёс я и, подняв девушку на руки, поспешно спустился со сцены.
— Он… Он похищает нашу актрису! Томимура-сан! — запаниковал Ямагучи.
— Идиот! — не удержался я. — Я её спасаю, а не похищаю. Ей нельзя пока что находиться на сцене.
Я усадил девушку на сиденье второго ряда, а затем одновременно включил «анализ» и лекарскую магию.
Как я и думал… Ларингоспазм. Гортань сжалась, и воздух перестал через неё проходить. Поэтому и голос пропал — у голосовых связок исчезла возможность выполнять свою функцию, когда поток воздуха нарушился.
Убрать это состояние мне не составило труда. Я даже не почувствовал, что потратил жизненную энергию. Расслабить мышцы, убрать гиперреактивную аллергическую реакцию. Готово.
— Томимура-сан, скажите что-нибудь, — попросил я.
Вокруг нас уже собралась вся актёрская труппа и сам постановщик. Мечась туда-сюда, Ямагучи растерял половину страниц своего сценария.
— Кажется, могу дышать, Кацураги-сан, — улыбнулась она. Её голос звучал кристально чисто. — Так что это было? Что случилось? Только не говорите мне, что я испугалась демонов, пожалуйста! Я правда совсем не боюсь этих масок.
— Знаю, что не боитесь, — кивнул я. — Дело в дыме.
— В дыме? — переспросил меня Ямагучи. — А что не так с нашим дымом? Там абсолютно безопасные компоненты!
— А вы их назвать мне сможете? — поинтересовался я.
— Молодой человек, — хмыкнул он. — Я работаю в театре уже тридцать лет. И не только в театре, но и на многих других съёмочных площадках. В состав дыма, который используется для спецэффектов, входит обычная жидкость на основе глицерина или гликоля.
Верно, Ямагучи не солгал. Так оно и есть. Фактически это вообще не дым. Просто его привыкли так называть. Дым — это следствие горения. А генераторы дыма, которые используют для производства спецэффектов, продуцируют мельчайшие капельки веществ, о которых только что упомянул Ямагучи.
— Но вы не назвали ещё два компонента, без которых глицерин и гликоль не смогли бы взлететь и создать подобие дыма, — подметил я. — Вернее, один компонент даёт эффект дыма, а второй — его окраску. Углекислый газ и краситель.
— Ну и что? — пожал плечами Ямагучи. — Углекислый газ, насколько я знаю, и так в атмосфере содержится в большом объёме.
Тоже верно. Многие не знают, но на самом деле без углекислого газа организм человека не сможет нормально функционировать, как и без кислорода. Конечно, это небольшое преувеличение, но всё же углекислота играет большую роль. Она стимулирует дыхательный центр головного мозга и участвует в формировании кислотно-щелочной среды крови.
— Только ларингоспазм вызвал не углекислый газ, — объяснил я. — Он лишь усугубил ситуацию. У Томимуры Сайки аллергия на краситель, который используется в составе вашего дыма. Из-за вдыхания этого вещества, её гортань сжимается. Возникает состояние, в котором её организму экстренно требуется кислород. А его вокруг неё становится только меньше из-за увеличения концентрации углекислого газа.
— И что вы мне предлагаете? — выпучил глаза Ямагучи. — Убрать дым? Нет! Ни за что в жизни я на это не соглашусь! Тогда я скорее актрису заменю. Сцена будет уже не та. Эффекты не те!
— По-вашему, актёр менее важен, чем спецэффекты? — нахмурился я. — Мне всегда казалось, что театр — это, в первую очередь, игра актёра. Его мастерство. И плевать, где будет сыграна сцена — в полностью оснащённом зале или на площади перед толпой людей.
Я хоть и не был ценителем японских театров, но на других постановках ещё в прошлой жизни бывал. И, признаюсь честно, не припомню ни одного человека, который бы хвалил мюзикл или спектакль за спецэффекты. Это — удел кино, но уж точно не театра.
— Вы ещё будете учить меня, юноша? — обиделся Ямагучи. — И вообще… Вы точно врач? Я начинаю подозревать, что моё изначальное впечатление о вас правдиво.
Какое ещё впечатление? Что он вообще несёт?
— Точно… — нервно улыбнулся он. — Вы пришли похитить мой сценарий! Украсть идею и передать её конкурентам!
Надо же, даже тут — в театре — идёт война конкурентов. Мне этого в клинике с головой хватает. Но сильно давить на постановщика — будет ошибкой. Лучше отнестись к нему, как к пациенту — с пониманием. Он — творческая личность. Эмоциональный, вспыльчивый, помешанный на своём творении. Пустыми угрозами и рассказами о том, как страдает Томимура Сайко, делу не поможешь.
— Ямагучи-сан, — спокойно произнёс я. — Если не верите, можете прямо сейчас открыть официальный сайт клиники «Ямамото-Фарм» и посмотреть список терапевтов. Там и фотографии врачей есть — быстро меня найдёте.
— «Ямамото-Фарм»? — удивился он. — Серьёзно?
Однако постановщик не стал верить мне на слово и полез в свой мобильный телефон. Я терпеливо ждал, поскольку не мог перейти к следующему этапу своего плана, пока Ямагучи не убедится, что я его не обманываю.
— Ладно… — вздохнул он, обнаружив мою фотографию. — Кацураги Тендо, терапевт шестого ранга. Хорошо, Кацураги-сан, вы меня убедили. Сценарий вы украсть не хотите. Наверное. Но что дальше?
— А дальше, прошу заметить, что ни одна актриса не сможет заменить Томимуру Сайко, — заявил я.
— Это ещё почему? — хмыкнул он.
— Я уже давно наблюдаю эту женщину, — солгал я. — У неё невероятные голосовые связки. Другую такую вы точно найти не сможете. Её голос неповторим, это я вам, как врач говорю.
На самом деле, несмотря на то, что я использовал эти слова для манипуляции постановщиком, ложью это не было. Связки у Томимуры Сайко действительно великолепные. С её голосом можно выступать где угодно. Эластических волокон в тканях гортани очень много. Это одна из причин, по которым я так старательно борюсь за её здоровье.
Ведь я мог бы принять сторону Ямагучи и убедить Сайко перейти в другой театр, играть в других сценах — да можно было сказать что угодно, лишь бы она сохранила своё здоровье.
Но в данном случае ситуация иная. У неё просто колоссальный потенциал, который ей только предстоит раскрыть. Если я буду настаивать на том, чтобы девушка отказалась от этого спектакля, есть риск, что я загублю её карьеру.
Она может выступить, может спокойно пережить эту сцену. Но для этого нужно избавиться от дыма, либо заменить его на другой.
На другой… Точно!
— Ямагучи-сан, — обратился к постановщику я. — А используется ли дым в других сценах, в которых играет Томимура-сан?
— Конечно! У меня же здесь настоящее дымное шоу! — воскликнул он.
— Какого цвета дым в других сценах с её участием? — спросил я.
— Ну… Белый, синий, чёрный, жёлтый.
Но реагирует она так только на красный…
— Томимура-сан, может быть, я и не специалист вашего профиля, но могу сказать, что отказываться от дыма не стоит. Можно просто заменить красный на белый.
— Глупости! — воскликнул он. — Красный хорошо сочетается с демонами! Это — их цвет!
— Не соглашусь, как зритель, — заявил я. — Их пугающие маски плохо видно из-за красного дыма. Цвет сливается. Будет лучше, если вы используете мертвенно-белый.
— Мертвенно-белый… — задумался он. — Контраст будет хороший! Красный с белым неплохо сочетаются. Это будет очень стильно! И Томимура Сайка сможет выступить без своих приступов. Но всё-таки, Кацураги-сан, с чего мне вас слушать? Вы ведь не критик и даже не настоящий зритель. Откуда врачу знать, понравится ли людям такое сочетание цветов?
— Ямагучи-сан, поверьте, именно потому, что я врач, я очень хорошо знаю людей. Знаю, как работает психика и нервная система. Поверьте мне на слово — людям понравится. За консультацию денег брать не буду. Просто позвольте Томимуре-сан выступить. Будьте уверены, она вас не разочарует.
— Умеете же вы складно говорить, Кацураги-сан, — усмехнулся Ямагучи. — Хорошо! Ваша взяла! Томимура-сан, ну-ка докажите мне, что ваш голос ещё не поглотил дым!
Томимура Сайко тут же протянула высокую ноту, от которой у меня завибрировали барабанные перепонки, а затем эхо гулко отозвалось в пустом желудке.
— По-моему, весьма убедительно, — сказал я своё мнение Ямагучи.
— Не стану спорить, — кивнул он. — Хорошо. Значит, решено. Дым в сцене с демонами заменяем на белый, а Томимура Сайко остаётся.
Я улыбнулся Томимуре и произнёс:
— Всё, моё дело сделано, Томимура-сан. В следующий раз увижу вас на мюзикле, обязательно приду посмотреть. Всё-таки, я тоже частично смог вложиться в него.
— Ох, но билетов ведь больше не осталось… — напряглась Томимура.
— Томимура-сан, выдайте доктору один из наших билетов для особых гостей. А ещё лучше — перешлите мне его данные. Я договорюсь, чтобы ему выделили место.
— Благодарю, — поклонился я им и направился к выходу из театра.
Однако уже на ступенях у главного входа Томимура Сайко меня догнала.
— Кацураги-сан! — воскликнула она. — Стойте, пожалуйста, подождите!
— Томимура-сан! Вы… Вы чего⁈ — удивился я, увидев её внешний вид.
Девушка надела пальто и сапоги, но осталась в том же гриме. Абсолютно белое лицо и традиционная японская причёска прямиков из средневековья.
— Кацураги-сан, что вы там устроили? — спросила она. — Я… Я не ожидала от вас такого!
— Что? — переспросил я. — Вы недовольны моим решением? Я ведь разобрался с вашей проблемой.
— Как это — не довольна? Вы шутите? Да я на седьмом небе от счастья! — рассмеялась она. — Просто… Вы ведь не только обязанности врача выполнили, вы ещё… Ох, да о чём я вообще говорю? Вы и как врач не обязаны были сюда идти. Так ещё и убедили Ямагучи-сан оставить меня в спектакле. Да так ловко, что… Простите, у меня слов нет, эмоции захватывают.
— И эти эмоции — не актёрская игра? — улыбнувшись, спросил я.
— Нет, это искренне, — ответила Сайко. — Я всё время пробивала свой путь в театр сама. За меня ещё никто никогда так не вступался. Я в какой-то момент подумала, что вы с ума сошли! Правда! А оказалось, что вы тоже очень хороший актёр.