Фукусима Ренджи ничего не ответил. На его лице до сих пор держалась эта безумная ухмылка. Однако я не почувствовал сил в его руках. Терапевт вяло повис на круге, и я понял, что, как только моряки начнут тянуть его наверх, он выскользнет обратно.
Мне пришлось потратить последние драгоценные крупицы силы, основной запас которых я уже успел израсходовать в море. Но всё же вынудил промёрзшие мышцы Фукусимы Ренджи сократиться. Его руки обхватили круг, хоть сам терапевт того уже и не желал — он был без сознания.
Как только коллегу начали поднимать, я устало уцепился одной рукой за круг, зафиксировал мускулатуру верхних конечностей и махнул морякам, давая сигнал — поднять меня. Иначе будет уже слишком поздно. Если потратить лишнее время, я и сам потеряю возможность напрягать своё тело.
Кажется, на пару секунд моё сознание провалилось в бездну. И лишь когда меня подняли и положили на твёрдую поверхность, я резко вскочил.
— Как они? — воскликнул я. — Как Фукусима-сан и Акихибэ-сан?
Моряки, хоть и не были японцами, сразу же поняли, о чём я говорю. Они указали взглядом за мою спину. Я поднялся на ноги, обернулся и увидел кашляющего Фукусиму Ренджи. Вот теперь на его лице точно не осталось этой идиотской ухмылки. Похоже, мой коллега, наконец, понял, к чему привела его излишняя самоуверенность.
А вот Акихибэ Акико я не видел. Видимо, её успели куда-то перенести.
— Девушка, — произнёс матрос на английском языке. — Не дышит. Ей нужна помощь. Другие помочь не смогли! Срочно!
Только этого не хватало… Главный врач никогда себе не простит, если всё так закончится. Ведь именно он убедил Акико плыть в Австралию!
— Ведите меня к ней! — воскликнул я.
Один матрос остался с Фукусимой Ренджи, а второй, подхватив меня под руку, повёл к каюте, куда перенесли Акихибэ Акико.
Я собрался с силами и подбежал к лежащей на полу каюты коллеге. Дыхания нет, пульса нет. А лёгкие полны воды. И сколько уже она находится в таком состоянии⁈ Минут десять? Двадцать? Я точно помню, что на круге она ещё была в сознании. Видимо, прямо перед тем, как подняться на корабль, она умудрилась наглотаться воды. Её могла накрыть одна из тех волн, которые мне мешали добраться до тонущего Фукусимы Ренджи.
Одно дело — пять-семь минут. И совсем другое — десять или двадцать. Её мозг мог начать умирать за это время. Без кислорода нервная ткань отмирает очень быстро.
— Отойдите все! — прокричал я. — Приступаю к сердечно-лёгочной реанимации!
Глава 2
Я выдернул из-под Акихибэ Акико мягкое одеяло, которое успели постелить матросы. При проведении сердечно-лёгочной реанимации в идеале пациент должен лежать на твёрдой поверхности.
И тогда я приступил к работе. Тридцать ритмичных нажатий на грудную клетку, затем два вдоха через рот. Тридцать нажатий — и снова два вдоха.
Тридцать и два, тридцать и два.
Приходилось пользоваться навыками классической медицины, ведь магии у меня не осталось. Я потратил всё, чтобы выжить. Если попытаюсь потратить чуть больше — из меня начнёт выходить моя собственная жизненная энергия. И тогда я пожертвую личными запасами. Своим здоровьем и своим сроком жизни.
Через две минуты Акихибэ Акико сделала глубокий вдох, затем закашлялась и начала сплёвывать накопившуюся в лёгких солёную воду. Я перевернул девушку набок. Казалось, что всё уже позади. Но плохое предчувствие не покидало меня до сих пор.
— Акико-тян, ты меня слышишь? — крикнул ей я.
— Э-э-э… — протянула она.
Затем попыталась собрать слова в предложения, но ей снова ничего не удалось.
Боже… Либо она пережила слишком тяжёлый стресс, либо длительная гипоксия — отсутствие кислорода — всё же сыграла свою катастрофическую роль.
Мне придётся это сделать. Потрачу немного собственных сил на «анализ». Потрачу несколько месяцев своей жизни, чтобы узнать — в порядке ли её головной мозг…
А он, зараза, не в порядке… Кора головного мозга сильно изменилась. Видимо, из-за гипоксии часть ткани омертвела. Если я ничего не исправлю, на следующий день Акихибэ Акико может проснуться овощем. Или в лучшем случае — слабоумной.
В лучшем случае, чёрт подери!
Нет. Такого я допустить не могу. Моя коллега — молодая девушка, у которой впереди ещё вся жизнь. Ей едва исполнилось двадцать шесть лет. Она ещё может стать кому-то женой, матерью! И что же? Пожадничать и сохранить себе лишние годы жизни? Да что же я за лекарь после этого⁈ Врач такое себе может позволить. А лекарь — нет.
И я достал скопившуюся в своих клетках жизненную энергию.
— Давайте, ребята, — прошептал я своим клеткам. — Не жалейте сил. Помогите мне.
Я почувствовал нездоровую смесь жуткой слабости и всемогущества. Не думал, что снова испытаю это чувство… Но мне уже приходилось так делать в прошлом. Лекари действовали не только в мирных районах, но и под обстрелом врагов. Моего близкого друга изрешетили пулями. У него были повреждены лёгкие, желудок и кишечник. Помню, как пытался купировать перитонит обычными препаратами, когда сил уже совсем не осталось. Тогда-то я и провернул впервые этот трюк. Никто кроме меня не знал, что так можно лечить людей. Это было открытием десятилетия. Страшным открытием для лекарей, которое они решили сохранить в тайне.
Ведь не каждый был готов жертвовать драгоценными годами жизни. Всем хотелось прожить до ста лет — а то и больше!
Помню одного лекаря, которому удалось продержаться целых сто пятьдесят лет. Но это был исключительный случай. Его магические каналы атрофировались уже после восьмидесяти. Остаток жизни он занимался дыхательными практиками, пил каждый день вино, ел качественный горький шоколад и никогда не брезговал адекватными физическими нагрузками.
Я был знаком с этим человеком лично. И он много раз советовал лекарям уходить из-за стола едва сытым, есть больше растительной пищи и не увлекаться мясной.
Когда он умер, выглядел этот лекарь не хуже, чем в свои восемьдесят.
Этим человеком был мой наставник. Тот, кто обучил меня всему. Я помню каждое его слово так, будто записывал все его фразы на диктофон. Вот уж действительно могущественный был целитель. Только за свою жизнь он спас так много людей, что магические каналы в итоге не выдержали и сгорели, стоило ему дожить до старости. В итоге лет шестьдесят он доживал уже без своей магии, которая дарила ему смысл в жизни.
Поэтому я думаю, что пожертвовать своими годами всё-таки стоит. Если когда-нибудь я останусь без сил… Я не смогу прожить, как мой учитель. Без медицины мне жизни нет!
Я направил максимум своей энергии в кору головного мозга Акихибэ Акико. И продолжал восстанавливать нервные клетки до тех пор, пока не услышал от неё членораздельной речи.
— Кацураги-сан… — прошептала она. — Спасибо, что спасли нас… Но мне так хочется спать. Простите меня, больше не могу удержаться…
С этими словами Акихибэ Акико заснула. А я увидел здоровую деятельность в её нервных клетках и тут же оборвал поток лекарской магии.
По моим прикидкам я только что потратил два года своей жизни. Что ж… Ничего! Самой Акико ещё явно предстоит прожить не менее пятидесяти лет. Значит, два моих года — эта маленькая плата.
В конце концов Акико уснула, а я, шатаясь, направился в свою каюту. Стоило мне упасть на свою кровать — и я сразу вырубился. Не стал даже переодеваться в сухую одежду. А смысл? За ночь лекарская магия восстановится, и я уничтожу все бактерии и вирусы, которые успели ко мне прицепиться за это время.
Спал я крайне беспокойно. Мне снились до одури сумасшедшие сны. Я перерождался заново в Индии, Америке, Северной Корее, России…
И стоило мне заглянуть в сценарий своей второй жизни в России, как меня кто-то разбудил.
— Мистер Кацураги, вы хорошо себя чувствуете? Кажется, у вас жар, — произнёс незнакомый голос на чистом английском языке.
Я открыл глаза и обнаружил, что передо мной один из матросов, которые помогали нам вчера со спасением утопающих.
Прежде чем ответить на его вопрос, я сделал то, что планировал изначально. Убил все микроорганизмы, наладил очистительную способность бронхов, а затем ударил по своему гипоталамусу, чтобы заставить центр терморегуляции снизить интенсивность лихорадки.
Уже через пару секунд мне стало намного лучше.
— Я в порядке, не беспокойтесь, — произнёс я матросу, перейдя на английский язык. — Лучше скажите, как там мои коллеги? Доктор Фукусима и доктор Акихибэ — они в порядке?
— Благодаря вашим трудам, мистер Кацураги, они уже пришли в себя. Всё в порядке. Их осмотрели другие врачи и никаких проблем не выявили… Э… Правда, есть одно «но».
Я не на шутку напрягся. Боялся, что матрос скажет, что Акихибэ Акико после гипоксии осталась слабоумной. Но всё оказалось совсем наоборот.
— Мистер Фукусима ведёт себя крайне странно, — ответил матрос. — Выглядит очень подавленным. Много пьёт. Возможно, это связано со стрессом, который он пережил прошлой ночью. Но… Если честно, многие переживают насчёт его поведения. Мне бы очень не хотелось рассказывать об этом капитану. В противном случае придётся высадить его на берегах Индонезии. И после очередной госпитализации он будет добираться до Японии уже своими силами.
— Т-с-с! — прошипел я, показав матросу указательный палец. — Не волнуйтесь. Я сам с ним разберусь. Очевидно, мой коллега просто перенервничал. Не спешите с выводами — высадка ему точно не понадобится. В Австралию он прибудет абсолютно здоровым человеком.
Матрос молча кивнул и покинул мою каюту.
Не знаю, зачем я решил заступиться за Фукусиму Ренджи. Видимо, сыграла привычка «защищать своих». Он — мой коллега. Неважно, как он ко мне относиться и как я отношусь к нему. Вчера он бросился спасать Акихибэ Акико даже быстрее меня.
Правда… Так вышло, потому что он помешал мне выпрыгнуть за борт. А в итоге сам чуть не утонул. Но теперь это уже мелочи прошлого, которые мне предстоит разобрать с ним в личной беседе. Пожалуй, именно этим я прямо сейчас и займусь.