— Я предлагаю вам написать ещё одну статью. В соавторстве, — сказал он. — Я, находясь в Индии, консультировал одного человека. Дистанционно. Он очень нелюдимый. Врачей сторонится, здесь ни к кому не обращается. Я подозреваю, у него очень редкий диагноз. Если хотите, мы можем вместе осмотреть его и повторить успех, которого достигли с Арджуном Кирисом.
— Какое заболевание вы подозреваете, доктор Рави?
Сидхарт улыбнулся.
— Вы когда-нибудь слышали о прионах? — спросил он.
Прионы! Да я с ними за две свои жизни ни разу не встречался!
И мой ответ был очевиден.
— Я в деле.
Глава 16
— Так и думал, что вас заинтересует это дело! — обрадовался Сидхарт Рам Рави. — Вы ведь тоже ещё никогда с прионами не встречались?
— Ни разу, — ответил я. — А заболевание очень интересное. Ведь обнаруживается оно крайне редко, а уж механизм его действия… Это вообще — отдельная история. Хотя… прионных заболеваний существует несколько видов. Какое конкретно вы подозреваете? Болезнь Крейтцфельда-Якоба?
— Нет, — помотал головой Сидхарт. — Фатальную семейную бессонницу.
— Да неужели? — удивился я. — Но в таком случае… Это действительно может стать новой популярной статьёй.
Дело в том, что больных этим заболеванием в мире насчитывается не так уж и много. Всего лишь двести семей — не больше. Передаётся это заболевание от родителей к ребёнку. Правда, существуют и другие способы его распространения.
Прионы условно считают инфекцией, но на деле так называть эти структуры не очень корректно. В медицинском научном обществе до сих пор существуют споры на счёт того, куда следует отнести «возбудителя» этого заболевания.
К примеру, бактерии считаются живыми существами, и заражение организма этими одноклеточными всегда называется «инфекцией».
С вирусами всё несколько сложнее. Они точно так же инфицируют организм человека и других животных, но отнести их к миру живых существ… трудно. Обычно учёные сходятся на том, что вирусы находятся на стыке между живой и неживой природой.
А уж прионы… Это бесспорно неживые существа. Это — обычные белки, которые подверглись искажению своей структуры и обрели способность «размножаться» в клетках человека, наносить ему урон и передаваться другим людям.
То есть, это безжизненные вещества, которые способны вызвать инфекцию.
— Доктор Кацураги, о чём думаете? — улыбнулся Сидхарт. — Волнуетесь, сможете ли разобраться с таким заболеванием?
Для меня это уже стало привычкой. Не знаю, можно ли считать это патологией или нет, но иногда я проваливаюсь глубоко в свои мысли и не выбираюсь оттуда до тех пор, пока меня кто-то не достанет.
— Нет, не волнуюсь, — помотал головой я. — Хоть это и неврологическое заболевание, но в целом я имею представление, что с ним делать. Просто мне стало интересно, как же пациент умудрился им заразиться. Способов ведь много. Хотя большинство считает, что передаются прионы по наследству — это не так.
— Более того, говорить о прионах, как о вредоносных белках вообще нельзя! — развёл руками Сидхарт Рам Рави. — Ведь нормальные прионы присутствуют в любом здоровом человеке. Знаете, за что они отвечают?
— Да, — кивнул я. — За передачу нервного импульса. Обеспечивают связь между клетками. Однако, если происходит патологическое изменение прионов… Они портят сразу несколько функций нашей нервной системы.
— Именно, — согласился Сидхарт. — Вижу, не зря я предложил вам поучаствовать в этом деле. Понимаю, что вопросов у вас много, но на всё сможет ответить наш пациент. Он будет ждать нас завтра. Правда, есть одна проблема…
— Какая?
— Он работает только по ночам. И встретиться с нами у него есть возможность утром после работы. Днём и вечером он отсыпается, — объяснил индийский терапевт.
— Но с утра у нас лекции, — напомнил я. — Если хотим встретиться с этим человеком, придётся их не посещать.
— Да там завтра будут читать наши французские коллеги про артериальную гипертензию и язвенную болезнь, — отмахнулся Сидхарт Рам Рави. — Можно подумать, что мы и сами об этом ничего не знаем!
— Я бы поспорил, иногда там представляют редкие случаи, которые порой ставят врачей в ступор, — ответил я. — Но… Ради обнаружения прионной инфекции я готов и пропустить завтрашнее заседание. Тем более, его можно посмотреть в записи.
— Тогда договорились! — обрадовался Сидхарт Рам Рави. — В таком случае…
— В таком случае наша с вами статья без консультации психиатра не будет иметь абсолютно никакой цены, — перебил его я.
— И что же нам делать? — нахмурился он. — Индийских психиатров здесь нет. Но может, вы сможете…
— Попросить Макисиму Сакую? — опередил его я. — Попробую. Загляну к нему сегодня вечером. Такие диагнозы, как бессонница, лучше без психиатра не рассматривать. Может, у больного действительно прионы. Но может быть и обычное нарушение сна из-за хронического стресса и прочих отклонений психики.
— Вы правы, — согласился Сидхарт. — Не стану скрывать, я долгое время даже Арджуна Манипура Кириса считал психически больным. Думал, что он страдает булимией, поэтому и худеет.
Булимия — это очень неприятное заболевание. Чаще всего им страдают люди с расстройством пищевого поведения. Хотя и сама булимия относится к таким расстройствам. Более ясно прозвучит другое объяснение.
Лично я множество раз фиксировал это заболевание у людей, которые хотели похудеть, но при этом даже не пытались заниматься спортом. В итоге они нашли хитрый способ, как обмануть свой аппетит. Эти господа могли нажраться чем угодно, а после — два пальца на корень языка. Рвотный рефлекс — вся пища выходит. Ничего не усваивается, но у желудка уже нет желания принимать что-то новое.
Однако мозг свой дофамин получил! Вкус пищи-то он попробовать успел!
— У господина Кириса была очень сложная клиническая картина, — прямо сказал я. — Я даже не думал о том, что у него может быть булимия.
— И правильно сделали, доктор Кацураги, — отпив апельсинового сока, ответил Сидхарт. — Это — чисто моя ошибка. Просто… Прямо перед тем, как семья Кирисов обратилась ко мне за помощью, я столкнулся с такой же проблемой. Меня она, признаться, шокировала.
Я взглянул на часы. Ещё и одиннадцати нет. Пока что можно позволить себе увлечься интересным разговором.
— Расскажите, доктор Рави, — улыбнулся я.
Как раз в этот момент мне принесли ужин. Я, конечно, не люблю ужинать столь поздно. Но — ничего. Мне-то можно ускорить работу пищеварительной системы. А другой человек на моём месте уже давно мог бы заработать гастрит.
Как минимум.
— В общем! — приготовился рассказывать свою историю Сидхарт Рам Рави. — Как-то раз меня позвали в педиатрическое отделение. Представляете? Терапевта, который лечит взрослых людей — в педиатрию!
Кажется, я начал понимать, к чему клонит Сидхарт.
— Оказалось, что одна мамаша притащила двадцатипятилетнего парня на приём в детскую поликлинику, — вздохнул он. — Можете себе это представить? Я уж не стал вмешиваться и спрашивать — где его отец. Всякое бывает, понимаю. Но… Здоровый взрослый мужчина вёл себя, как десятилетний ребёнок. Меня это шокировало до глубины души. А что самое ужасное — мать отказывалась передавать его нашим врачам, которые занимаются взрослыми.
Ужас… Я понимал, что Сидхарт не врёт. Я ведь и сам с таким сталкивался под конец своей жизни в прошлом мире. И не один раз. Женщины приводили своих половозрелых сыновей на приём. Отказывались пускать их в кабинет без своего присмотра.
Стоит отметить, что парни были абсолютно здоровы в плане генетики и психиатрии. То есть, у них не было слабоумия, не было синдрома Дауна, не было других серьёзных отклонений.
Просто их привыкли держать взаперти и окутывать такой заботой, какую они не должны получать. То есть, матери-одиночки относились к взрослым сыновьям, как к малолетним мальчикам. Это сильно испортило их психику. Парни не понимали, что с ними происходит. Им было ясно, что в жизни идёт что-то не так.
Женщины на них не смотрят, общение с людьми затруднено. Удаётся только наладить контакт с мамой — и точка. На этом — всё.
Доктор Рави продолжил свой рассказ.
— Мальчик был измождён. Я изучил его медицинскую карту, — объяснил Сидхарт. — Оказалось, что он за год сбросил семьдесят килограммов.
— Семьдесят⁈ — удивился я. — Но ведь это уже — перебор. Не просто перебор… Некоторые врачи могли в таком случае и онкологию заподозрить!
— Мы проверили весь его организм, — уверил меня доктор Рави. — Всё в порядке, организм здоров. А вес падает! Представляете? Вот только есть одно «но». До потери веса парень весил более ста килограммов. С его ростом — это абсолютно ненормально. Оказалось, что мать кормит его только быстро заварной лапшой и фаст-фудом. Якобы, её мальчик отказывается есть что-либо другое. Я вам больше скажу — он ни разу в жизни не пробовал фрукты. Они вызывают у него приступ рвоты.
— Но это ведь ненормально… — помотал головой я. — Это просто ужасно! С таким питанием человек вряд ли сможет даже тридцать лет прожить! Его ждёт нарушение обмена холестерина, потом инфаркт! А дальше — либо смерть, либо крайне тяжёлая жизнь.
— Понимаю, — кивнул Сидхарт. — Вот только парень, который толстел всю свою юность, видимо, решил, что пора привести себя в порядок. А мать не пускала его к врачам. Он не мог узнать, как это делать правильно. А потому начал просто… Провоцировать рвотный рефлекс. В итоге его организм не знал пищи несколько недель. Можете себе это представить?
— А это очень опасно, — кивнул я. — Да, если жира много, он может питать организм, но… Не стоит забывать, что резкое похудание приводит нарушениям в желудочно-кишечном тракте.
Яркий тому пример — люди, которые пережили блокаду Ленинграда. Сложно даже сказать, сколько они не питались. Но когда поставки пищи возобновились, некоторые умирали сразу же после того, как начинали употреблять нормальную пищу. А всё почему?
Организм за это время разучился восприним