Интуиция подсказывала, что мы слишком спешим с выводами. Картина совершенно нелогичная, но в ней кроется какой-то патологический процесс, который я пока что не могу осознать.
Придётся воспользоваться «молекулярным анализом», чтобы убедиться в своей правоте.
Я мысленно проник в самую глубь организма Дайсукэ Рётаро, промчался по коже и сосудам. И пришёл к выводу, что интуиция в очередной раз меня не подвела.
В его теле нет «Фебрис-12». В тот раз в машине инфекционной бригады я уничтожил его навсегда. Правда, это всё равно не даёт нам ответа на вопрос — а откуда же вообще взялась эта клиническая картина?
Что перед нами?
Имеет смысл проанализировать ситуацию ступенчато. И начать стоит с сыпи. Ведь она есть как во рту, так и на коже. Скорее всего, именно эти пятна стали причиной развития некроза в ротовой полости пациента.
— Окабэ-сан, а взгляните внимательнее на эти пятна, — предложил я. — Что они вам напоминают?
— Если вы про инфекцию…
— Нет. Я говорю о дерматологии. Об аллергических высыпаниях, — заявил я. — Как на ваш взгляд, похоже это на многоформную экссудативную эритему? Так называемую МЭЭ.
У Окабэ Акиры аж челюсть отпала. Разумеется, я не мог этого увидеть через защитный костюм, но ради интереса взглянул на него через «анализ». И не ошибся.
Похоже, инфекционист даже не сразу вспомнил, что это вообще за диагноз.
— А-а-а… — протянул он. — Это ведь аллергическая реакция, которая проявляется множеством высыпаний на коже, да? Помню, как-то раз доводилось видеть нечто подобное.
— А вы помните, к каким осложнениям приводит это высыпание? — произнёс я. — К язвенно-некротическому стоматиту Венсана. К тому, что мы видим сейчас во рту нашего пациента. Некроз — это осложнение аллергической реакции. Понимаете мою логику? Мы имеем дело не с вирусом, а с аллергией.
— Логично… Очень логично, Кацураги-сан!
Окабэ Акира даже развеселился, хотя радоваться было нечему. Но понять я его мог. Он только что осознал, что «Фебрис-12» не выберется из-за него за пределы клиники.
— Стойте, Кацураги-сан, но на что у него могла возникнуть аллергия в таких условиях? — спросил инфекционист. — Здесь хорошая вентиляция. Посуда, еда, одежда и ткань, из которой сделано постельное бельё — всё гипоаллергенное.
— Хороший вопрос! — вмешался в наш разговор Дайсукэ Рётаро. — Думаю, у меня аллергия на эту проклятую больницу! Я хочу выйти отсюда!
Я ещё раз надавил магией, чтобы он успокоился и продолжил разговор с Окабэ Акирой.
— Вы не учли самое главное, Окабэ-сан, — произнёс я. — А что насчёт лекарственных препаратов? Что сейчас принимает наш больной?
— Ну… — замялся Окабэ, а затем перешёл на шёпот. — Всё строго по рекомендациям ВОЗ. Руководство группы «Двенадцать» прислало мне методику, по которой стоит лечить таких пациентов. Набор из нескольких противовирусных.
— Из нескольких? — уточнил я. — И все в ударной дозе, верно?
— Что б меня… — вздохнул Окабэ. — Верно, Кацураги-сан.
— Тогда нам ещё повезло, что у него какой-нибудь синдром Стивенсона-Джонсона не развился, — покачал головой я.
А из этого аллергического синдрома обычно выбирается всего пятнадцать процентов. Остальные умирают. И это — не преувеличение, а голая статистика. Иногда даже самый безобидный лекарственный препарат может вызвать такой иммунный взрыв, что пациента становится практически невозможно спасти. Но чаще такое происходит только у аллергиков. Поэтому очень важно собирать анамнез и уточнять, какие препараты, продукты и прочие вещества вызывали у больного аллергические реакции.
— Как ответственный за Азию из числа сотрудников проекта «Двенадцать», — отведя Окабэ Акиру от пациента, прошептал я, — даю распоряжение отменить всю противовирусную терапию. Дальше больного будут вести на иммуносупрессорах. Нужно снять аллергическую реакцию. А касаемо ротовой полости… Вызывайте нашего главного стоматолога — Мишиму-сан. Думаю, он назначит местные антибиотики для полости рта. Снимем это состояние и отпустим его домой. Договорились?
— Хорошо, Кацураги-сан, — кивнул Окабэ Акира. — Только я не уверен, что за это время он не подаст на нас в суд.
— А этот вопрос я решу сам. Оставьте нас с пациентом наедине. Так будет проще, — попросил я.
Окабэ Акира не стал спорить и сразу же покинул инфекционный бокс. Я подошёл к Дайсукэ Рётаро и аккуратно пролез в его голову с помощью «психоанализа».
Мне сразу стало ясно, почему он так распсиховался. Дело вовсе не в том, что он устал здесь находиться. Он переживает за свою ферму. Боится, что животные без него погибнут. Но, к сожалению, за свою жизнь он совсем не боится.
Ну прямо-таки кодекс Бусидо! Типичный японец. Для него важнее всего дело, а не его собственная жизнь. Хотя… Не мне это говорить. Я и сам живу примерно в таком же режиме. Так что неудивительно, что переродился я именно в Японии.
Но ради безопасности пациента и всех врачей, которые его лечат, я всё же немного изменил ему мышление. Поставил на первое место его жизнь. Животные подождут. Наверняка кто-нибудь из соседей о них позаботился. Обычно в сёлах люди друг друга не бросают. Может, с Дайсукэ и сдерут потом за эту помощь деньги, но по крайней мере он будет жив.
Пока пациент отходил от моего вмешательства в его подсознание, я быстро привёл в порядок его иммунную систему и ускорил отторжение некротизированных тканей.
Всё. Остальное за стоматологами и инфекционистами. Я своё дело сделал.
Я расписал свои собственные рекомендации в его истории болезни, затем переоделся и даже принял душ в одном из отделений, поскольку успел сильно вспотеть, находясь в защитном костюме.
Перед началом приёма у меня ещё осталось время выпить чашку кофе. Я решил насладиться моментом и заварил себе ароматный двойной эспрессо. Благо в терапевтическом отделении установили хорошую кофемашину и нам больше не приходилось давиться дешёвым низкокачественным варевом из автомата в фойе поликлиники.
Однако допить это чудо-зелье мне так и не дали.
На мой телефон позвонил сам главный врач. Акихибэ Шотаро.
— Доброе утро, Кацураги-сан, извиняюсь за ранний звонок. Вы уже на работе или ещё в пути? — вежливо поинтересовался Акихибэ.
Ох, знал бы он, через что мы с Окабэ Акирой успели пройти этим утром…
— Я уже на рабочем месте, Акихибэ-сан. Чем могу помочь? — спросил я.
— Дело в том, что сегодня утром была изменена рейтинговая система, — произнёс он. — И к нам заступили ещё пятеро терапевтов-новичков. В общем, теперь у вас девятнадцатый ранг.
У меня даже мыслительная активность на пару секунд остановилась. Мозг попросту перегрузился из-за обилия информации, которую я получил и вспомнил одновременно.
Если вернуться к старой системе рангов, то я теперь на девятой ступени. А по новой — на девятнадцатой. Другими словами, я только что обогнал Фукусиму Ренджи.
А наш заведующий терапевтами — Ватанабэ Кайто — недавно говорил мне, что передаст мне бразды правления на неделю сразу же после подсчёта очков рейтинга. Чтобы я принял решение — хочу я работать на должности заведующего или нет.
Поначалу я подумал, что главный врач звонит мне именно из-за этого, но вскоре оказалось, что я ошибся.
У него для меня появилась совсем другая задача.
— Теперь по новой системе вы отвечаете за этажи с девяносто первого по девяносто пятый, — сказал главный врач. — И так уж совпало, что к вам сегодня должен обратиться один из важнейших людей в «Ямамото-Фарм». Это очень скрытный человек. Между нами говоря, его в лицо даже не все члены совета директоров видели. Так… Я ведь могу доверять вам, Кацураги-сан? Вы никому не расскажете о том, что я…
— Никому, — позволив себе перебить главного врача, сказал я. — Можете на меня положиться.
— Хорошо, — выдохнул Акихибэ Шотаро. — Ранее он никогда не обращался к нам. Более того, никто, кроме семьи Ямамото, даже не знает, как его зовут. Поэтому вам придётся принять его в сто первом кабинете. Вдали от чужих глаз, потому что он никогда не показывается на людях.
Сто первый кабинет… Это на первом этаже в самом конце поликлиники. Стоп…
— Акихибэ-сан, а разве этот кабинет функционирует? Мне казалось, что его никто не использует, — подметил я.
— Его уже оборудовали, чтобы вы могли принять этого человека. Скажу прямо. Он — заведующий «айти» отделом. Сам отдел находится гораздо ниже девятого десятка этажей, но этот человек заправляет всеми системами в «Ямамото-Фарм»…
Акихибэ Шотаро сделал паузу. Судя по звуку, ему только что пришло сообщение от кого-то. И, судя по его реакции, это было оповещение от того самого пациента.
— Он уже ждёт вас там, Кацураги-сан. Пожалуйста, не подведите.
Глава 22
Я положил трубку, пообещав главному врачу, что всё пройдёт гладко, и направился в сто первый кабинет. Причём по пути обнаружилось, что попасть в него через поликлинику невозможно, поскольку это ответвление этажа уже закрыли на замок.
Вот даже как? Значит, этот человек, которого мне предстоит консультировать, не просто скрывается. Он буквально создаёт все условия, чтобы его никто не обнаружил и доводит это до абсурда.
В чём же проблема? Пока что вариантов у меня всего два. Либо он — беглец из недружественной страны и работает в корпорации «Ямамото-Фарм» тайно, скрываясь от властей других стран, либо же у него крайняя степень социофобии.
Хотя любая другая фобия или мания тоже могут подойти к этой ситуации. Есть много людей, которые одержимы манией преследования. И это касается не только известных личностей. Хотя у них эта патология развивается чаще из-за постоянного взаимодействия с журналистами и другими представителями СМИ.
Во время одного из ужинов в отеле Сиднея психиатр Макисима Сакуя рассказывал мне о том, как к нему обратился пациент с похожей проблемой. Самый обыкновенный мужчина с нормальной наследственностью, без склонностей к шизофрении. Он работал на одном из первых этажей «Ямамото-Фарм». Но ему пришлось уволиться.