— Я знаю, что вы не виноваты, — кивнул я. — Я зайду к вам чуть позже, и мы со всем разберёмся, не беспокойтесь.
Я знаю, какой диагноз у этого человека. Передо мной не психиатрический больной. Иначе бы он в неврологии не лежал. Тут дело совсем в другом.
— Экстренного пациента везите в операционную, — скомандовал я. — Оперировать буду я. Помощника я себе найду уже через минуту. Пока что готовьте операционное поле.
Я, предварительно набрав номер Рэйсэя Масаши, зажал телефон между плечом и ухом. Дожидаясь ответа хирурга-лекаря, я помог санитару дотащить Асакуру Джуна до ординаторской. Затем жестом попросил санитара оставить нас наедине. Как раз к этому моменту Рэйсэй ответил на мой звонок.
— Что случилось, Кацураги-сан? — спросил он.
— Похоже, ваши последние дни в этой клинике так просто не пройдут, Рэйсэй-сан. Срочно требуется ваша помощь в отделении нейрохирургии, — сказал я. — Вы сейчас не на операции?
— Нет, пока что у нас затишье, — ответил он.
— На всякий случай оставьте кого-нибудь, чтобы вас прикрыли, — посоветовал я. — У нас тут проникающее ранение головы, потенциально агрессивный пациент и выведенный из строя Асакура Джун, которому только что сломали челюсть.
— Ч-что, простите? Мне не послышалось? — удивился он.
— Быстрее, Рэйсэй-сан! Я понимаю, что вы — абдоминальный хирург, но помню, что вам уже доводилось ассистировать Асакуре-сану. Тем более, теперь у вас больше возможностей, если вы понимаете, о чём я.
— Уже бегу! Я приступлю к операции сразу же. Вы уже на месте? — воскликнул Рэйсэй, судя по всему, уже перемещаясь к лифту.
— Я присоединюсь к вам, как только вылечу Асакуру и разберусь с пациентом. На то есть причины. Начинайте, я скоро буду, — сказал я и положил трубку.
Нам сегодня крупно не повезло. Расклад просто отвратительный. А если учесть, что пациент в операционной мало чем отличается от ходячего трупа… Что ж, в каком-то смысле даже хорошо, что Асакуру вывели из строя. Два лекаря справятся с этой задачей лучше, чем один хороший нейрохирург. Не в обиду Асакуре, разумеется. Просто в данной ситуации больного и в самом деле спасти может только чудо.
А в чудесах мы мастера.
Первым делом я осмотрел с помощью «анализа» челюсть нейрохирурга и его головной мозг. Ситуация, мягко говоря, неприятная, но в целом я могу исправить дефект буквально за десять минут.
Удар пришёлся в угол челюсти. Повезло, что трещина не добралась до полости рта. Пришлось бы ещё и мягкие ткани стягивать. Бывает такое, что во время драки люди получают такие травмы, что у них зубы разъезжаются в разные стороны.
А здесь лишь сеть трещин в самом углу, которую я уже начал восстанавливать. Придётся, правда, солгать Асакуре и сказать, что у него обычный ушиб. Мягкие ткани под кожей я оставлю чуть-чуть повреждёнными. Иначе всё это будет выглядеть слишком подозрительно. Другими словами, у Асакуры после всей этой ситуации останется один лишь небольшой синяк. Это он как-нибудь переживёт.
В каком-то смысле даже хорошо, что пациент умудрился сделать ему сотрясение. Если бы Асакура Джун остался в сознании, он бы сразу понял, что ему сломали челюсть. Вот тут мы бы уже не отвертелись. Пришлось бы забыть про лекарскую магию и лечить нейрохирурга стандартными методами.
А лечится такая травма не больно-то приятно. Накладываются специальные шины, происходит полная иммобилизация челюсти. В таком состоянии не только поработать не получится, так ещё и питаться будет весьма затруднительно.
Закончив восстанавливать челюсть, я сразу же принялся лечить головной мозг Асакуры. Благо с «молекулярным анализом» это оказалось совсем уж просто. Убрал межклеточный отёк, восстановил поток ионов между клетками и окружающей их средой.
Вот и всё. Скоро должен прийти в себя. Скорее всего, даже не поймёт, что с ним вообще случилось.
А вот теперь нужно срочно заглянуть к тому пациенту, который уложил одним ударом нашего нейрохирурга. Рэйсэй с подготовительным этапом операции справится и в одиночку. А этот неврологический больной чисто теоретически может представлять угрозу окружающим людям. Именно поэтому мне стоит начать с него.
Если у него тот диагноз, о котором я подумал изначально, значит, я смогу быстро убрать основные его симптомы. Хотя бы временно. А с остальным уже в дальнейшем разберутся неврологи.
Я быстрым шагом направился в палату, где находился тот самый больной. Даже его историю болезни разыскивать не стал. Времени на это нет, да и плюс ко всему я уже примерно понимаю, с чем имею дело.
Санитары сторожили его палату, как два охранника. Один из них даже не сразу сообразил, что меня можно впустить внутрь. Хорошо, что в неврологии есть такие крепкие парни. Здесь, конечно, не психиатрия, но некоторые точки соприкосновения между ней и неврологией существуют. Как-то раз я застал ситуацию, когда один пациент после инсульта отдался агрессии, разорвал всё бельё в палате, а потом попытался напасть на медсестру.
Видимо, произошло нарушение в определённых участках мозга, из-за которого последовал сбой обмена нейромедиаторов. Оттого и временная агрессия.
Я вошёл в палату «частично буйного» пациента. Ведь буйным у него было только тело. Не само сознание.
— Кацураги-сан! Простите, пожалуйста! — тут же принялся кланяться он.
— Успокойтесь, я знаю, в чём ваша проблема. Назовите своё имя, чтобы я знал, как к вам обращаться, — спокойно сказал я.
— Цунемори Теппей, — ответил он. — Мне жутко стыдно за то, что я сделал. Вернее — за то, что сделала моя правая рука!
Пока он безостановочно болтал, я проанализировал состояние его головного мозга.
Ага… Судя по всему, много лет назад он очень хорошо приложился головой обо что-то. Либо его кто-то ударил. В любом случае, имела место травма, причём тяжёлая. Восстановился весь мозг, кроме мозолистого тела — структуры, которая находится под полушариями.
— Скажу вам прямо, времени у меня мало, — сказал я. — У нас в операционной тяжёлый пациент. Может умереть в любую минуту. Я бы хотел убедиться, что вы никому не навредите.
— А я не могу этого гарантировать, вы посмотрите, что она творит! Моя правая рука! — воскликнул он.
И Цунемори был прав. Его правая рука двигалась так, будто жила собственной жизнью. Хваталась за одеяло, бегала пальцами по подушке, теребила наволочку. Нельзя исключать и того, что она могла случайно по мне врезать. Так что я на всякий случай напряг свои органы чувств, чтобы успеть вовремя среагировать на подобную «атаку».
— Синдром «чужой» руки, — заключил я. — Такой диагноз вам поставили, верно?
— Да, — вздохнул Цунемори Теппей. — После того как меня избили на улице, она всё время живёт своей жизнью. Я потому и подбежал к Асакуре-сану. Хотел сказать, что несколько раз сам себе навредил этой рукой. Сначала пролил воду, потому что она скинула всё с моего стола. Разозлился и после этого ударил себя в живот. Мне стало страшно. А вдруг я себя ею удушу? Такое ведь чисто теоретически возможно, правда? А когда он отказался говорить со мной, я либо расстроился, либо разозлился и… В общем, она сама его ударила. Честное слово, я бы никогда…
— Я знаю, что вы бы никогда не ударили Асакуру-сана, — кивнул я. — Я могу вам немного помочь. Временно. Можете мне довериться. Лягте на спину, закройте глаза и дышите ровно. Я введу вам лекарство. Обычное успокоительное, честное слово.
— В психиатрическую лечебницу меня точно не заберут? Я этого больше всего боюсь, — обеспокоенно произнёс Цунемори. — Я ведь понимаю, что вы теперь имеете полное право накачать меня транквилизаторами. Я и себе навредил, и другому человеку. Врачу!
— У вас нарушение в структурах головного мозга. Не в психике, — уверил его я. — И весь медицинский персонал это прекрасно понимает.
Сказав это, я тут же заставил Цунемори Теппея заснуть. Стандартный приём с временным спазмом сонных артерий и выбросом мелатонина из гипоталамуса. Когда он проснётся, ему будет казаться, что я ввёл успокоительное, из-за чего он быстро потерял сознание.
На деле же я ничего вводить не собирался.
Моей задачей было решить — как успокоить его взбунтовавшийся головной мозг. И решение проблемы я нашёл довольно быстро. Синдром «чужой» руки возникает, как правило, из-за трёх причин. Первая — нейродистрофические изменения. Когда в головном мозге нарушается обмен веществ. Такое бывает при болезни Альцгеймера и прочих дистрофиях. Вторая — цереброваскулярные нарушения. В данном случае речь идёт об инсультах и транзиторных ишемических атаках, которые по сути являются чем-то вроде «недоинсульта», если выражаться не медицинским языком.
Но тут наблюдается именно третий вариант. Травматическое повреждение ткани головного мозга. Видимо, когда-то у Цунемори Теппея была гематома, которая возникла примерно в области мозолистого тела.
Я мигом восстановил правильное расположение нервных волокон и улучшил обмен веществ в этой зоне. Фактически после пробуждения его можно будет выписывать, поскольку основные проблемы я уже решил. Временно, но решил.
Чтобы полностью восстановить мозолистое тело, понадобится участие сразу целой группы знающих лекарей. Либо одного меня. Вот только работать в таком случае мне придётся аж несколько дней, практически не прерываясь.
Закончив восстановление Цунемори, я покинул палату, предупредил медсестёр, что пациент заснул, а сам рванул в операционную.
Всю дорогу меня не покидали мысли о том, как же всё-таки трудно жить с таким нарушением. Ведь одна из верхних конечностей у таких пациентов без преувеличения живёт своей жизнью. Она получает хаотические сигналы от головного мозга. Практически никак не связывается со второй рукой, поэтому чаще всего о скоординированных движениях двух рук и речи быть не может.
Существует несколько вариантов течения такого заболевания. Рука может практически не двигаться, как при параличе. Может совершать полностью противоположные действия по отношению к другой руке. Либо может в целом производить непредсказуемые движения, как это произошло с Цунемори Теппем.