— Ответьте пятьсот пятьдесят километров в час. Не ошибётесь. Если кто-то скажет иначе и засчитает ответ неверным, можно будет подать апелляцию. И пусть эти идиоты… — я резко осёкся. — Прошу прощения. Пусть составители вопросов докажут обратное в таком случае.
Молодые терапевты захихикали, когда услышали мою оговорку. Но я и вправду уже не мог сдерживаться. В списке много хороших вопросов. Но некоторые из них абсолютно абсурдные.
— Кацураги-сан, вы сказали, что можно задавать любые вопросы… — обратился ко мне Итидзё. — Тут спрашивается, какой позвонок называется «Атлас». Но мы такого в университете не проходили.
Конечно, не проходили. Это же Япония! За каким чёртом им знать то, как называются позвонки на греческом языке?
— Атлас — это древнегреческий титан, который держит небосвод, — произнёс Кондо Кагари. — Наверное, это один из нижних поясничных позвонков, ведь на него оказывается наибольшая нагрузка.
— Вы очень логично мыслите, Кондо-сан, — сказал я. — Но, к сожалению, неверно. Атласом называют первый шейный позвонок, который держит голову.
— Но ведь голова легче, чем… — расстроился Кагари.
— Знаю, просто смиритесь с этим, — попросил я.
— А тут и вовсе от нас требуют знание исторических данных! — воскликнул один из новых терапевтов, чьё имя я даже запомнить ещё не успел. — Кто открыл первый антибиотик?
— Пенициллин, — произнёс я. — Первый в мире антибиотик был открыт доктором Александром Флемингом, он был бактериологом. Запишите себе эту информацию. Она быстро забудется.
Конечно, забудется! Европейские имена японцам даются так же сложно, как русскому человеку любое азиатское слово.
Помню, я сам как-то проходил аккредитацию, и там зачем-то Российское Министерство здравоохранения засунуло вопрос об иглоукалывании. Спрашивалось, какая методика помогает от болей в грудном отделе позвоночника. И для меня ответы на вопросы звучали как: «Сунь Чи Цы, Чи Хи Ква, и Кан Сэн Ра».
Вот так же абсурдно для японцев может прозвучать имя «Александр Флеминг»!
— Кацураги-сан, а тут совсем уж странный вопрос, — произнёс Хибари Котэцу. — Спрашивается, какие органы выполняют функцию детоксикации. Требуется один вариант ответа. Но в вопросах числится и печень, и почки, и лёгкие, и… В общем, думаю, вы сами понимаете, о чём я.
— Верно подметили, Хибари-сан, — кивнул я. — Вопрос составлен неверно. Кто-то в министерстве считает, что эту функцию выполняет только печень. Если попадётся этот вариант — выбирайте её. Но на деле тут все варианты правильные. Даже на примере алкоголя этот вопрос разобрать очень просто. Часть алкоголя нейтрализуется печенью, часть выходит через почки, а остальное через лёгкие и кожу.
М-да… Я недооценил этот тест. Сложные, но логичные вопросы — это ерунда. Но всё остальное — это какой-то бред сумасшедшего. Будто тесты составляли не врачи, а айтишники, которые просто «тыркали» по вариантам наугад.
Наше заседание прервал звонок Купера Уайта.
— Да, Уайт-сан, слушаю вас, — ответил я.
— Кацураги-сан, тут какая-то… — дальше последовал перечень англоязычного мата. — Все вопросы составлены через задницу! Мы вообще не знаем, что с ними делать. Если оставить всё как есть, наша клиника завалит аккредитацию.
Ясно. Значит, ситуация даже хуже, чем я думал. Придётся выбрать новый план действий.
Я положил телефон на стол и включил громкую связь, а затем обратился сразу к двум группам врачей — к терапевтам «Ямамото-Фарм» и к терапевтам своей клиники.
— Всё, коллеги! Перемещаемся в другое место. Нам придётся объединиться, чтобы одолеть эту непреодолимую задачу.
— Э-э-э… Кацураги-сан, а куда нам ехать? — спросил Купер Уайт.
— Я знаю одно хорошее место, — улыбнулся я. — Сейчас скину координаты.
И с тестами разберёмся, и отдохнём недурно!
Глава 16
— Итак, уважаемые коллеги, — обратился к терапевтам я. — Предлагаю сменить место дислокации. К нам в ближайшее время присоединятся ещё десять врачей из моей частной клиники. Им тоже предстоит сдавать те же экзамены, что и вам. Думаю, вместе мы куда быстрее и продуктивнее разберёмся с поставленной задачей.
— Кацураги-сан, а куда мы поедем? — тут же завёлся Кондо Кагари. — В караоке?
— В какое ещё караоке? — рассмеялся я. — Нет, идея, конечно, хорошая, но там мы точно забудем про то, что нам нужно разбирать тесты, и плюс ко всему не сможем найти такое место, в которое бы поместились сразу тридцать человек.
— Тогда куда мы собираемся? — поинтересовался Савада Дэйчи.
— В место, где нас никто не будет беспокоить. Там не будет посторонних людей и развлекательных мероприятий, но готов поклясться, что вы покинете его полными сил. И знаний, что особенно важно, — произнёс я. — Мы поедем в буддийский храм Дзодзёдзи. Там очень большой и удобный зал. А я близко знаком почти со всеми служащими там монахами. Врачам они обязательно позволят туда пройти.
Мои коллеги были сильно удивлены этим выбором, но всё же не стали со мной спорить и тут же разошлись по своим кабинетам, чтобы поскорее собрать вещи для переезда в другое место.
Я скинул координаты Куперу Уайту, и тот вскоре пообещал, что большая часть людей сможет прибыть в храм через час.
Осталось только предупредить Кикуоку Горо. Я набрал его номер, пока шёл к своему кабинету, однако позвонить монаху так и не успел.
Поскольку он сам позвонил мне.
— Да, Кикуока-сан? — с трудом скрывая удивление, ответил я. — Как раз хотел вам позвонить.
— Самое ироничное то, Кацураги-сан, что и я почувствовал, будто вы собираетесь это сделать, — заявил он. — Сегодня должно что-то произойти, да? Что-то великое, чего ещё никогда в нашем храме не случалось. Вы ведь поэтому мне позвонили?
Вот теперь я и сам не понимаю, к чему это всё идёт. Изначально я хотел насытить своих лекарей магией, которая находится в месте силы, а заодно обучить других врачей. В центре храма Дзодзёдзи находится настолько мощный источник жизненной энергии, что она может зарядить человека на несколько недель вперёд. В таком месте даже обычные врачи, не имеющие магических способностей, получат мощное ускорение и смогут усвоить ту информацию, которая в другом месте им была бы недоступна.
Я уже на себе это опробовал, поэтому знаю, что делать. Даже если мы будем сидеть над тестами до утра, из храма мои сотрудники выйдут с ощущением, будто заново родились или только что побывали в двухмесячном отпуске.
Никто, кроме лекарей, не поймёт, что произошло, но готов поспорить, что от одного-единственного посещения этого храма мои коллеги преуспеют в работе и повысят эффективность чуть ли не на две сотни процентов.
Но всё это — лирика. Теперь мне куда более интересно, что имеет в виду Кикуока Горо. Почему вдруг он решил, что именно сегодня в храме произойдут какие-то кардинальные изменения? Вряд ли все мои коллеги резко решат бросить медицину и подадутся в монахи!
— Кикуока-сан, а с чего вы вообще взяли, что сегодня что-то изменится? Откуда у вас эта информация? — спросил я.
Мне захотелось ещё раз подколоть монаха и спросить, почему ему разрешают использовать мобильником, но я сдержался. В современное время меняется всё то, что казалось нам вечным. Даже буддийские монахи вовсю используют телефоны и даже заводят аккаунты в социальных сетях.
И акцент на буддизме я делаю не просто так. Христиане уже давно освоили интернет, и их вере в бога это никак не мешает. Но в буддизме всё иначе. Листание новостей, картинок, фотографий и просто бесполезных текстов является большой порцией дофамина для мозга. А дофамин — это удовольствие. С таким инструментом, как современный смартфон, можно запросто забыть обо всех заповедях, которых придерживаются монахи.
Но на эту тему я допытывать Кикуоку Горо не стану. Думаю, он использует телефон только для связи. А если нет — это его дело, в которое мне лезть не стоит.
— Кацураги-сан, — продолжил разговор монах, — дело в том, что я действительно почувствовал сильные изменения в храме. Вы ведь помните, что я могу видеть потоки жизненной энергии?
— Конечно, помню, Кикуока-сан. Поначалу вы справлялись с этой задачей гораздо лучше меня, — ответил я.
— Это нормально, что ученик превзошёл своего учителя, — тихо посмеялся он. — Но я хотел рассказать, что ядро храма стало сегодня крайне неспокойным. Сначала я испугался. Подумал, что с артефактом, который вы передали нам, стало что-то не так. Мне показалось, что ядро вот-вот лопнет, и мы навсегда потеряем возможность подпитываться от храма. Но… Вскоре я понял, что эти изменения больше похожи не на предсмертную дрожь. А на дрожь, которая возникает у человека, испытывающего предвкушение. Храм ждёт каких-то изменений. Поэтому я и позвонил вам. Если кто-то и может изменить состояние ядра, то только вы. Других столь одарённых людей я не знаю.
— Если честно, Кикуока-сан, я пока что не знаю, на что намекает ядро храма. Я всего лишь хотел попросить разрешения у вас, чтобы мы с тридцатью коллегами заняли его центр. Нам нужно подготовиться к экзамену, а других столь же подходящих мест для учёбы я не знаю.
— Тридцать человек⁈ — удивился Кикуока Горо. — Нет, я, конечно же, не против, но… Все эти люди — врачи?
— Да.
— А среди них будут такие же, как вы? Особенные, — спросил Кикуока Горо.
— Будут, Кикуока-сан, — признался я. — Ещё три врача с необычными способностями.
От Кикуоки Горо скрывать этот факт не имеет смысла. Он в любом случае увидит, кто из моих коллег владеет лекарской магией, а кто является самым обыкновенным сотрудником сферы здравоохранения.
— Так я и думал, Кацураги-сан. Как приедете, перезвоните мне. Я впущу вас на территорию храма, а потом переговорим с вами. Думаю, это событие куда серьёзнее, чем вам кажется. Мы пока что оба не понимаем, к чему это приведёт.
— Хорошо, Кикуока-сан, договорились, — ответил я и положил трубку.
Не могу отрицать — монах меня заинтриговал. Перед тем как покинуть клинику, я написал Сайке, что сегодня приеду очень поздно или не приеду совсем, а сразу после этого мы с коллегами вызвали несколько такси и поехали к храму. Хватило трёх машин, поскольку у остальных были свои автомобили, и сотрудники клиники смогли подбросить своих коллег до храма Дзодзёдзи.