— … эту гребанную ведовскую некромантию!
Фил сидел на полу, зажимая нос. По подбородку струилась алая ленточка крови. Грегори с трудом приподнял голову и понял, что лежит чуть ли не под алтарем. Дювье вон опирается спиной об одну из ножек и сквозь сомкнутые зубы продолжает материться.
— Как ты меня вытащил? — голос вороньим карканьем резанул слух, и во рту тут же поселился привкус крови. Грегори попытался подняться, опираясь на руки. Удалось, только вот глава отдела безопасности неловко поддержал.
— С трудом. И только благодаря твоей ведьме. Она первая смекнула в чем дело и затормозила, потянула на себя твое заклинание, — прогундосил друг. Потрёпанный, злой. — Я следом прыгнул. Ведовская некромантия не рассчитана на магов, поэтому сразу стал рвать опорные связки заклятия. Потом понимаю, что тебя не ощущаю, ну и разрядил весь резерв на волну силы. Дальше не понятно…
Он запрокину голову, чтобы остановить кровотечение, но неудачно стукнулся. Выругался.
— Чувствую меня вышвыривает, — продолжил Фил, — ну я всеми силами давай за мертвое сознание хвататься, потом твои воспоминания зацепил. А дальше позволил развалиться заклятию.
— Спасибо, — выдохнул некромант, сплевывая на каменный пол красную слюну. Дверь в лабораторию распахнулась и мужчина перевёл взгляд на вошедшего Хейнбергера. Без пиджака, в рубашке с подвернутыми рукавами он смотрелся дико.
— Вернулись? Отвратно, — он сгрузил стопку книг на стол.
— Не думал, что тебя так расстроит наше возвращение, — не смолчал Дювье.
— Отвратно выглядите. Оба, — Пол помог встать, усадил экспериментаторов по креслам и склонился над Грегори. Чуть надавил на виски. Острая нить силы коснулась сознания, и некромант ощутил аромат летнего луга, скошенного сена. У каждой магии есть свой вкус и запах. Вот у господина политика она была какой-то одухотворяющей. Так сразу и не скажешь, что огненный маг.
Потом блондин переключился на горе-спасителя. Недовольно пождал губы. Кровотечение не останавливалось. Хотя целитель из Пола был больше чем хороший, не выбери он политику, мог бы исцелять одним прикосновением.
— Покажись хорошему лекарю, — все-таки прервав кровяной поток, порекомендовал Хейнбергер, — у тебя сосуды никуда не годятся: треть соплями провисает, когда прикасаешься.
Дювье невесело улыбнулся. К его должности ещё и риски прилагаются. По количеству покушений этот индивид может соперничать со своим королем. Не удивительно, что он совсем не в форме.
— Где Элис? — животрепещущий вопрос, потому что представить, что ведьма натворит в панике, Стенли не хватало фантазии.
— Ник отнёс ее во флигель…
— Отнёс? — Грегори подорвался, но зашатался и снова сел в кресло. В голове плыло и бултыхалось.
— Не переживай, я просто ее усыпил, — блондин так безразлично пожал плечами, что некроманту вдвойне стало необходимо увидеть свою ведьму. — Побоялся, что она третьей прыгнет в заклинание, и пока она пыталась пробиться к вам, тихонько кастанул на неё сон. Ничего страшного. Она в полном порядке.
Холодные пальцы разжались, и Грегори только сейчас понял насколько сильно он вцепился в подлокотник. Но насладиться спокойствием не успел. В лабораторию вошёл Николас и загробным голосом оповестил:
— Фарнинг приехал, идите допрашивайте…
***
Льюис смущался под пристальным вниманием стольких магов. Особенно одного конкретного, того чей пост настолько высок, что маменька в обморок хлопнется, когда узнаёт с какими людьми работает ее сын.
Полицейский поправил китель и прижал папки с делами к груди. Так истово, как прижимают родное дитя. Хотя, чего греха таить, за прошедшее время эти бумаги по родству могли соперничать с почтенной родительницей. Льюис изучил их вдоль и поперёк. Ночами он читал, делал выводы, которые все равно были абсурдными. Днями он прикидывал, чтобы он преследовал будучи убийцей. Он даже вечерний чай пропускал, потому что на закате удивительно хорошо думалось. И сейчас ему все эти думы надо стройно изложить.
Ритуал знакомства и четыре рукопожатия. Прежде чем приступить к выводам Фарнинг изложил материалы дела, отдал отчеты и только потом резюмировал, что застопорился. Ни одной ниточки. Нет возможности объединить все в серию.
— Хорошо, — господин Дювье трёт переносицу с опаской, как хрустальный графин. — Прежде чем делать выводы, послушаем ещё одного свидетеля.
И почему-то обернулся к некроманту. Грегори, а теперь и в голове у себя полицейский обращался к мужчине по имени, вскинул бровь, словно ожидая ряда вопросов. Не дождался и, вздохнув, заключил.
— Ищем демонолога.
— Поясни? — светловолосый мужчина оторвался от папки с документами и приготовился внимательно слушать.
— Убитая не видела нападающего, но он точно был. По обрывкам воспоминаний были заметны тени, шорохи… А вот нападения не было. Только демон может на расстоянии лишить жизни.
Начался спор. Безопасник не признавал эту версию годной. Политик надменно заметил, что стоит покопаться в архивах. Сам Стенли был неумолим и собирался расстаться с такой стройной теорией не меньше чем ни за что. Только режиссёр вальяжно тянул сигарету. Имея вид беспристрастный, он очень внимательно следил за дискуссией. Льюис тоже заслушался и прошляпил момент, когда можно было вторгнуться в разговор, поэтому его несмелый голос в тишине лаборатории заставил вздрогнуть и его самого.
— А что если пойти от единственного живого свидетеля?
Глава 39
Про Элис все забыли. Нет, не так. Про неё забыл Грегори.
После сумасшедшего поднятия усопшей ведьма проспала добрую половину дня. Когда она прошмыгнула в кухню, то оказалась поймана Филипом и Льюисом. Они работали так оперативно и слаженно, что девушка почуяла подвох. А чуйка у ведьм, это почти как прорицание у пифий, даёт осечку, но небольшую.
Мужчины задавали странные вопросы. Есть ли у неё здесь враги, с кем она успела познакомиться в Вортише, кто показался предвзятым. Элис не знала как реагировать и с испугу выдавала чистую правду. Дювье мрачнел. Если бы он хоть обмолвился какими должны быть ее ответы, чародейка напряглась и постаралась удовлетворить требования, но подсказок не давали. Почти в конце допроса, а то что это был именно он, даже ребёнку понятно, Фарнинг дёрнулся, осенённый гениальной идеей.
— А что пахнет укропом?
Укропом пахнет сам укроп. Элис только собиралась надерзить, но наткнулась на два пристальных взгляда и прикусила язык. А следом призадумалась…
Зонтичные. К ним можно отнести разные виды: вех, болиголов, борщевик. Из пригодных овощей этого семейства выделяют морковь, фенхель, пастернак. И именно с приятным морковным вкусом связано то, что зачастую поголовье скота падает, потому что наталкивается в силосе на один из видов ядовитого растения.
Этот маленький экскурс в ботанику прочитала девушка мужчинам. Последние нахмурились сильнее, ибо понять в многогранном переплетении ядов и овощей многого не смогли.
— Элис, — начиная раздражаться, обратился Филип, — может быть вы вспомните от кого пахло укропом?
Кроме бешеного волка больше ни от кого не пахло этим растением. Ведьма перебрала в памяти все знакомые ароматы: вишнёвый ликёр, ветивер, табак, кладбищенский жасмин, черника, розмарин, морковная зелень…
Девушка почесала кончик носа, словно намекая этому любопытному органу работать активнее. Втянула воздух. От Льюиса пахло типографской краской, пылью, жжёным дубом и розовым маслом. Вот тут Алисия замялась, ибо мало встретишь мужчин, что не стесняются своих привычек. От господина безопасника тянуло порохом, кедром и бергамотом.
Чародейка пустилась перечислять какому знакомому принадлежит тот или иной аромат: Эрик, его отец, шериф, Ганс…
Ничего похожего на укроп не находилось. Для острастки Филип ещё немного покружил вопросами и расписался в собственном бессилии. Элис осталась предоставлена сама себе и отправилась в оранжерею. Как она сама считала, чтобы отвлечься, а получилось — подумать. Обо всем: от странных вопросов, что настигли в кухне, до их отношений с некромантом. Выходило не радужно.
Пурпурный бересклет стоял увядшим. Алисия коснулась тонкими пальцами рыхлой, ноздреватой земли возле корней растения и оно несмело качнуло распушившейся кроной. Так лучше. А у них с Грегори все намного хуже. Для него их связь необременительный адюльтер, а для неё…
Так долго бежать от чувства, которое восхваляют все, от менестрелей до продажных дев и найти его в глуши южного городка. Ирония. А может предназначение?
Элис всегда давала себе зарок: не влюбляться. Она свято верила, что это все испортит. Лишит трезвой головы. Скуёт разум. Накаркала, не иначе.
А следующим вечером привезли бальное платье и приглашение в городскую ратушу.
Тонкое кружево лилового цвета, идеальный перелив атласа, нежная, едва заметная вязь вышивки и пышная юбка. А в тон- миниатюрные туфельки лодочки.
— Это так красиво… — протянула горничная, заламывая руки.
— Вероятно, Грегори подготовил, — заметила Гретта. — Очень похоже на мальчика…
Нос снова чесался. Элис нахмурилась, очень сильно сомневаясь в том, что некромант настолько романтик. Она его даже не видела со вчерашнего утра. Впрочем как и остальных мужчин. Один Хейнбергер пришёл попрощаться. И на этом все. Дом опустел и заснул. А Грегори скорее всего просто избегал ее. И платье это… Странно.
***
Городская ратуша переливалась бликами огней и шумом музыки. Последняя была уточенной и мелодичной, что ещё больше повергало Элис в панику. Она сидела в карете и пялилась в одну точку.
Девушка и опомниться не успела как две кумушки быстро взяли ее в оборот. Гретта сноровисто обрядила в платье, Эльма, чьи таланты могли заткнуть любого столичного куафёра, колдовала над ее причёской. Правда, чуть клок волос не выдрала вместе с драконьей чешуйкой, но это мелочи, по сравнению с тем, что она наколдовала с волосами. Они были уложены в высокую причёску, что открывала шею, лишь местами спускались тонкими невесомыми прядями, обрамив лицо. В качестве украшений горничная выбрала хрупкую цветущую ветку яблони из серебра с вкраплением мелких камней горного хрусталя. Ее она пропустила через всю причёску, а по итогу вышла диадема. Серьги из этого же комплекта вместе с тонкой подвеской в виде слёзы.