И все же, в ее голосе прозвучала такая уверенность, такая… осведомленность, словно она знала наверняка, видела своими глазами, держала в руках неопровержимые доказательства. Откуда?
И тут меня осенило.
Отец.
Граф Амариллис.
Человек, приближенный к Императору, чье влияние простирается далеко за стены академии. Вполне вероятно, что именно от него Лорея и узнала о выжившем драконе. Император, конечно, не мог не знать.
После падения Сизых гор, едва ли не последнего известного мне гнезда драконов, после той бойни, люди должны были понимать, что драконий род почти истреблен, что мы - лишь тени прошлого, призраки давно ушедшей эпохи. И если есть выживший, пусть всего один, последний осколок былого величия… Его поиски должны вестись постоянно, методично, с непревзойденной неумолимостью имперских шавок.
Они не могли позволить последней искре пламени драконов разгореться вновь.
Но Лорея…
Она не говорила о драконах с ненавистью. Может мне показалось? Разговор был совсем коротким, однако я не слышал в ее тоне ни презрения, ни злости. Она была слишком увлекшейся, скорее, нежели слишком возмущенной.
Вообще, Лорея, если подумать, скорее как очень доверчивый, наивный и крайне непосредственный ребенок, насколько я могу о ней судить. Она именно тот человек, который необходим, чтобы расшевелить это сонное болото, зовущееся лучшей Магической Академией. Ее исследовательская жилка поможет изучить окружающий нас мир. И именно эта жилка меня так сильно пугает в ней теперь.
Мог ли я подумать, что буду страшиться не ненависти или злобы, а холодного, расчетливого и совершенно не имеющего границ научного интереса?
Она говорила о вскрытии животных с таким же восторгом, как о распускающемся цветке, о необходимости изучать все изнутри, чтобы понять, как оно работает, как устроен этот сложный, удивительный мир. Меня передернуло. Убийство ради еды - это одно, это закон природы, жестокий, но справедливый. Но убийство из любопытства, ради науки, ради бесстрастного препарирования… это кажется мне кощунственным, противоестественным, нарушающим саму ткань жизни. Именно такими я всегда представлял себе людей - жестокими, бесчувственными, готовыми на все ради знаний, ради власти, ради удовлетворения своего ненасытного любопытства.
И Лорея, несмотря на всю свою улыбчивость и доброту, оказалась такой же. Или, возможно, хуже.
А ведь я даже начал к ней привязываться. Сам бы себе в прошлом не поверил.
Совсем недавно с удивлением обнаружил, что могу расслабиться в ее присутствии, что мне интересно слушать ее рассуждения о травах и животных, ее, наивные в чем-то, но невероятно воодушевленные размышления о мире. Еще час назад она совершенно не пугала меня, как другие люди, не вызывала напряжения, не заставляла постоянно быть начеку. С ней было легко и спокойно…
Почти как… дома? Почти как в те далекие, безвозвратно ушедшие времена…
И вот, пожалуйста. Оказалось, что за маской дружелюбия, за такими уютными объятиями, за лучистой улыбкой и теплыми словами скрывается… кто? Монстр, готовый выпотрошить дракона ради науки, ради какой-то абстрактной идеи, ради удовлетворения своего жуткого любопытства?
Может, она еще не догадалась, кто я такой.
Может, ее интерес пока направлен на других «исследуемых», на бедных кроликов и лягушек, которых она с таким энтузиазмом будет готова резать для своих исследований.
Но я не шпион, не интриган, не мастер маскировки и лжи, притворяться человеком и так непосильная ноша, тяжелый крест, который я вынужден нести день за днем, а тут еще и играть в дружбу, в доверие с потенциальным палачом, с тем, кто с радостью положит меня на анатомический стол, чтобы изучить мое драконье нутро…
Нет, с Лореей покончено. Любая близость с ней - это смертельная опасность, ловушка, оказавшись в которой, я потеряю все.
Искать траву придется самому, в одиночку, полагаясь только на свои силы и память, на обрывки воспоминаний Гриххиль.
Она говорила, что в Сизых горах, до нападения, до того, как мой мир перевернулся, это растение росло повсюду, на солнечных склонах, на лесных опушках, словно благословение самой земли. Именно оно помогало нам завершить ритуал обращения, не погибнуть от внутреннего пламени, которое рвалось наружу, грозя испепелить и тело, и душу. Но после… после нападения трава исчезла, словно ее и не было никогда. Гриххиль так и не поняла, что произошло, почему поляны, на которых она росла в изобилии, высохли. Решила, что это человеческое проклятие, месть за нашу связь с магией.
Может, и так. А может, просто изменилась магия этого места, истончается, словно порванная нить, лишившись силы, поддерживающей жизнь.
Гриххиль была уверена, что имперские друиды собирают в своих теплицах все растения Империи, даже самые редкие и магические.
Осталось только понять, как она выглядит, эта трава, как опознать ее среди сотен других, незнакомых мне растений. Я знал описание от Гриххиль - растение обычное, даже цветков не имеет, хотя и обладает магией. Вроде бы, люди используют его для каких-то зелий, но в мизерных количествах, практически не ценят.
На драконьем ее называли… я даже не могу произнести это слово вслух, среди людей, оно слишком чуждо человеческому языку. А на человеческом? Гриххиль не знала. Только говорила, что она точно есть в этих теплицах, что друиды не могли не собрать его.
Я ведь именно поэтому и начал помогать Лори с ее исследованиями две недели назад, надеялся, что вместе мы сможем рассортировать, изучить и систематизировать все растения, чтобы найти то, что мне нужно для выживания. Она так хорошо объясняла…
Не время унывать. Мне нужно найти это растение, пусть и в одиночку. Но теперь я даже не знаю, как подобраться к теплицам…
Глава 25 о том, как в человеке легко зародить тревожность
С одного из самых странных разговоров в этой моей жизни прошло уже несколько дней, но лучше ситуация не стала, как я не пыталась загладить неловкость, возникшую между нами с Калем.
Я никак не могла понять, что такого страшного успела сказать, но с тех пор, как мы обсудили мои планы, он стал активно меня избегать. Возможно он пацифист и необходимые для науки жертвы считает варварством? Но я вроде бы уже упоминала о методах… Или нет?
В любом случае, проблема определенно была, ее заметила даже Гаяна.
Началось все с того, что этот… что Кальдар не пошел с нами на завтрак на следующий день. Было немного странно, но мы не сразу придали этому значение, хоть я и начала волноваться, но он парень не особо общительный, так что было решено его отсутствие проигнорировать. Тем более, Гаяна сообщила мне о том, что ее отец нашел в их библиотеке какое-то интересное издание, связанное с растениями, которые используют местные фермеры для подкормки скота, но описание у него было многообещающим, так что волнения в итоге ушли на второй план.
Правда, продлилось это недолго, ровно до начала занятий, потому как на Истории Магии моя персональная проблема пересела к парням и целенаправленно проигнорировала прищуренный взгляд Гаяны. То же самое произошло на Вардологии и на Звероведении. И на обеде. И после, на дополнительных занятиях.
А потом он не пришел в теплицы, где мы обычно собирались, чтобы составлять конспекты для исследования.
Гаяна пыталась с ним поговорить, узнать, какая кошка между нами пробежала, потому что я ничего сказать не смогла, кроме как о том, что стало темой нашего разговора днем ранее. Каль не избегал ее, но явно не особо хотел говорить, и все, что она в итоге получила, это уверения в том, что он просто плохо себя чувствует. Подруга тоже не понимала, какая муха его укусила (тут, кстати, говорят, не муха, а ежень, это какая-то пародия на кротов, их очень много разных видов, насколько я смогла выцепить из объяснений девушки).
Первые два дня мы даже предполагали, что в плохом настроении Кальдара замешан принц, но позже оказалось, что его высочество был чем-то очень сильно занят и постоянно отсутствовал, кажется, это было связано с венценосной семьей, я особо не вдавалась в подробности. И вассалы его (скорее прихвостни, но не мне им пояснять за терминологию) были все это время с ним. Это тоже узнала вездесущая Гаяна.
В итоге, к моему неудовольствию, виноватой все-таки оказалась я, некому было его больше расстроить. Хотя Гаечка (правда, вслух она запретила мне ее так называть) была со мной солидарна - нельзя без жертв чего-то добиться. В науке тем более.
Ее отец, маркиз фон Переллуччи, имел на подвластных себе территориях довольно специфические сельскохозяйственные плантации, на которых выращивались сложные в уходе, но очень важные растения, которые использовались в местной фармакологии.
Особенностью выращивания некоторых растений было (как и в моем прошлом мире) уничтожение любой живности, которая могла бы им навредить. Более того, как я узнала опять-таки от Гаечки, у них был какой-то сорт полезных кореньев, которые вообще должны были во время всего роста подпитываться соком живых магических насекомышей, которые (к счастью местных промышленников) паразитировали на парочке конкретных видов плодовых, так что, помимо плантаций с лечебными травами, у семейства Гаяны были еще и сады.
Стоит ли говорить, что я была приглашена к ним на ближайшие праздники? Кажется, аналог нашего яблочного спаса, но не в таких традициях, как я привыкла (было очень сложно вести диалог, совершенно не представляя, какие вообще в этом мире есть праздники).
Но, возвращаясь к моему первому в этом мире другу (брат не в счет, он семья).
Несколько раз я пыталась подойти к Мейельдору, но он либо трусливо бежал от меня, отговариваясь тем, что очень занят, либо меняя направление до того, как я его замечу (это уже подметила Гаяна).
Между прочим, это было обидным едва ли не до слез.
Не скажу, что мы за столь короткое время мы воспылали друг к другу вселенскодружескими чувствами, лучшими друзьями нас все еще назвать было нельзя, однако я все-таки тешила себя мыслью о том, что грань между знакомыми и друзьями мы все-таки уже переросли. И тут вот такое…