Мне было интересно, что нас ждет в этой горной деревушке. Практика должна была быть сложной, но я надеялась, что она даст нам шанс наладить отношения. В конце концов, мы оба были студентами, стремящимися к знаниям и пониманию мира вокруг нас, именно это нас в итоге и сблизило. И хотя я понимала, что мы отправились в горы в наказание, мне хотелось верить, что это может стать началом чего-то нового.
Однако стоило подумать и о том, что нас ждет помимо налаживания отношений, тем более что, технически, именно ради этого мы и едем. Что вообще подразумевает тут практику? Как в моем прошлом мире? Если да, то не то, чтобы это страшно. Если же нет… То я даже не знаю. Надеюсь, нас не заставят сражаться за какие-нибудь горные кактусы с троллями или чем-то подобным…
Представляю, как это будет комично смотреться: я с дикими визгами, от которых разбегаются все живущие в округе монстры, прыгаю на руки к Кальдару, испугавшись какой-нибудь мутировавшей квакши. Парень шатается, спотыкается и мы кубарем летим в ближайшие кусты, которые непременно должны быть на любой уважающей себя горе. Я открываю глаза и оказывается, что лежу у него на груди. Каль обнимает меня и спрашивает, в порядке ли я. Я самым романтичным движением достаю из его волос листик и улыбаюсь. Он улыбается в ответ, его губы неожиданно близко к моим, я чувствую его теплое дыхание и чувствую всем телом его бешеное сердцебиение. Мы смотрим друг другу в глаза. Я наклоняюсь и…
Карету резко тряхнуло так, что я чуть не улетела на Каля прямо здесь. Парень даже ухом не повел, продолжая смотреть в окошко. Профессор, кажется, вообще спал.
Как можно спать в таком положении? Мистика…
Я вновь попыталась сосредоточиться на своих мыслях, но вскоре и меня сморило, пусть и в совершенно неудобной позе. Кальдар еще какое-то время маячил перед глазами, так что и мысли крутились вокруг него.
Довольно приятные, к слову, мысли.
В какой-то момент я проснулась от резкой тряски кареты - видимо, мы в очередной раз проехали через кочку. Насколько хреновый нам достался водитель? Ну, каретчик или как его там…
Я моргнула и осмотрела пространство вокруг себя. И тут поняла, что лежу у Кальдара на плече.
Чего?
Как я могла оказаться…
Сердце забилось быстрее от неожиданности: я уснула настолько крепко, что даже не заметила? Я сама пересела к нему? Вроде нет.
Он пересел…
Я пошевелилась, но тут же поняла, что если дернусь, то парень проснется. А мне, если честно, этого очень не хотелось. Во-первых, на нем было действительно удобно лежать, пусть и только головой. Он был теплый, мягкий и уютный. Я поняла, что полулежу на нем, опершись щекой о его плечо и переплетая наши руки на его коленях (меня в дрожь бросило от того, как нежно он сжимал мои пальцы в своей ладони), а Каль опирался в большей степени мне на голову, так что ему, наверное, было не так удобно, как мне. Так что я нагло решила урвать кусочек своего счастья и ничего не менять. В конце концов, он сам сюда пересел. Сам же?
Во-вторых, я боялась, что если выпрямлюсь и разбужу его, то испорчу все еще больше. А еще, что мое сердце итак очень сильно бьется, так что если я разогнусь, то его удары услышат все в карете, и тогда я точно умру от стыда.
Кстати, обо всех.
Профессор сидел напротив и следил за моими метаниями с отеческой улыбкой.
- Проснулись? - тихо шепнул он, чтобы не разбудить своего будущего студента.
Я смущенно моргнула и подумала, что, наверное, похожа на вареного рака. Немного повернула плечо, которым опиралась на Каля, и сдвинулась на седеньи так, чтобы протянуть уже затекшую ногу. Отрываться от парня я была совершенно не согласна, что не укрылось от Августина и знатно его повеселило.
- Он сам попросил меня поменяться с ним местами, чтобы вам было удобно спать. Мне-то не по статусу быть вашей подушкой, - прокомментировал он, хитро сощурившись. - Это очень мило с его стороны, не так ли?
Я почувствовала разгорающееся тепло в груди при этих словах. Милое? Возможно. Но в то же время это добавляло еще больше путаницы в мои чувства. Как он мог быть таким заботливым после всего того, что наговорил мне? Что это? Пробивающееся истинное отношение, которое он пытается скрыть? Качели? Влияние мира?
Вчера в кабинете декана я была безумно благодарна ему за то, что он стоял рядом, успокаивал меня и защищал, пусть и в своей какой-то странноватой манере. Он ведь действительно мог ничего не говорить и дать тому же Пифресу надо мной поиздеваться, я прекрасно ощущала отношение этого мужчины ко мне. Уилл предположил, что он был противником нашей семьи при дворе, с чем я была готова согласиться. Так что со стороны Кальдара это был действительно жест поддержки - даже если он сам не осознавал важности этого поступка.
Однако меня очень смущало то, как легко он мог переходить от заботы к холодности, от поддержки к дистанции. Мысли о том, что наши отношения могут оказаться лишь временной иллюзией, не покидали меня. Я не хотела испытывать только боль и разочарование от мыслей о парне, который так внезапно запал мне в душу.
Я вспомнила моменты из нашего общения: его смех, искренние разговоры и даже споры. Почему все стало так сложно? Я хотела верить в то, что между нами есть что-то настоящее, но страх потерять это вновь заставлял меня сомневаться. Мне нужно было придумать план: как подойти к нему? Как начать разговор без лишнего напряжения? Позволит ли он мне высказаться? Ответит ли сам?
Я рискнула слегка повернуться и неожиданно увидела наше отражение в чем-то, напоминающем зеркало, но очень мутном. Раньше я этой части кареты не замечала, но теперь там отражался Кальдар, так что...
Его лицо выглядело расслабленным; казалось, он даже забыл о своих душевных метаниях, которые всегда сопровождали его, куда бы он не пошел. Он наконец-то не хмурился.
Уткнувшись в мои растрепанные волосы, он мирно посапывал, не обращая совершенно никакого внимания на ухабы, которые изобиловали на этой дороге (интересно, а сколько мы уже едем?). Обе его руки покоились на коленях и он бережно сжимал ими мой кулачок, который казался детским в его ладонях.
Я протянула свободную руку и, внутренне паникуя, накрыла ей эту странную конструкцию.
Каль зашевелился, но не проснулся, только поменял положение рук так, что обе мои кисти оказались в его захвате. Признаться, я чуть не расплакалась от переполнявших меня чувств и смущенно посмотрела на профессора.
Тот сидел и демонстративно смотрел в окно, всем своим видом показывая, что взаимоотношения его студентов - не его дело, за что я ему была очень благодарна.
Я опять слегка повернула голову (на этот раз к окну) и посмотрела на мимо проносящиеся пейзажи. Горы постепенно приближались к нам, их величие вызывало восхищение и трепет. Я мечтала о том дне, когда смогу подняться на вершину и взглянуть на мир с высоты - свободной от забот и тревог. Эта мысль придавала мне сил.
Сердце пело, а на душе было тепло и спокойно, впервые за несколько месяцев.
Глава 35 или о том, насколько бывает депрессивна жизнь
Я стоял на краю плато, глядя на наш походный лагерь, и размышлял о блеклой картинке, в которую превратил собственную жизнь, и о том, что даже унылые, как мне поначалу показалось, горы вокруг не соответствуют моему состоянию - от слова совсем. Оно было намного хуже…
Лагерь представлял собой небольшую научную станцию, уютно расположившуюся в горной местности. Устойчивые деревянные брусья образовывали тропы по всему лагерю и немного дальше, а перила, сделанные из крепких веток, защищали от падения с утеса.
В центре стояли несколько крепко сколоченных деревянных домов, каждый из которых был предназначен для проживания исследователей. Дома, как мне уже успели показать, были простыми, но практичными: в них имелись спальни с даже на вид удобными кроватями и небольшими столами, а также общие комнаты для работы и отдыха, где на стенах висели карты и заметки о проведенных исследованиях.
На открытой кухне, расположенной рядом с домами, стояла большая печь, из которой поднимался дым. Кухня была уставлена кастрюлями, сковородками и различной посудой, которой, казалось, должно хватить на целый взвод ученых, а не на всего трех мужчин, живущих здесь. Вдоль одной из тропинок находилась беседка, сделанная из дерева и окруженная цветущими растениями, так что в хорошую погоду здесь собирались все жители лагеря, чтобы наслаждаться трапезой на свежем воздухе и обсуждать текущие дела. Беседка была украшена простыми деревянными столами и скамейками.
На окраине лагеря находился склад, где хранились инструменты и оборудование для исследований. Он был построен из того же дерева, что и дома, но имел более простую конструкцию. Внутри были аккуратно организованы полки с различными предметами: от научных приборов до материалов для экспериментов. В том числе там хранились и необычные растения и какие-то странные камни, фонящие магией за версту, рядом с которыми нельзя было колдовать (это я узнал в первые же пять минут в лагере).
Несколько грядок для выращивания овощей располагались недалеко от кухни. Здесь исследователи сажали морковь, картошку и зелень, что позволяло им обеспечивать себя свежими продуктами. Рядом с грядками стояли кадки с цветами - яркие акценты среди зелени, которые добавляли лагерю уюта, а мне непонимания того, кто их здесь посадил. Неужели сами профессоры? Удивительные все-таки люди, практичности в этих цветах не было никакой - они не содержали ни капли магии, а потому выполняли единственную возможную функцию - росли.
Свежий ветер, резкий и чистый, как лезвие, врывался в лёгкие, наполняя их холодным горным воздухом. Он нес с собой терпкий запах сосновой смолы, смешанный с едва уловимым сладковатым ароматом горных цветов - крохотных, неприметных, но цепких, пробивающихся сквозь трещины в камнях. Если бы я закрыл глаза, то, наверное, смог бы различить каждую ноту этого дикого букета: лёгкую горчинку можжевельника, пряную мяту, растущую у ручья, и что-то ещё... То, что заставляет меня снова думать о ней.