Маленькая, промокшая, потерянная, но нашедшая в себе силы сказать… сказать такое. Ощущение ее плеча, прижатого к моему, доверие, с которым она вложила свою руку в мою. И слова, самые главные слова в моей жизни. Те, которые врезались в мою душу, как раскаленные кинжалы, выжигая ложь и страх:
- Ты словно… теплая кора дуба на закате, о которую я могу опереться…
Она видела! Она чувствовала! Не монстра, не неудачника, не холодного и замкнутого одиночку. А… опору. Дерево. Теплое, живое, надежное. И ее голос, дрожащий, но полный непоколебимой решимости. Важен. Я важен для нее.
В пустоте, где секунду назад царило блаженное небытие, вспыхнул ослепительный костер. Не разрушительный драконий огонь, а огонь жизни, надежды, невероятной, невозможной, запретной любви.
Я был идиотом. Глупцом, ослепленным своей болью и страхом, не видевшим сокровища, протянутого ему прямо в руки. Я отталкивал ее, оскорблял холодностью, бежал, когда должен был держаться крепче всего. Ради нее. Ради этого света в ее глазах, ради этого тепла ее доверия, ради будущего, которое вдруг перестало казаться безысходной тюрьмой.
Мысль, ясная и острая, как крик, пронзила остатки пустоты. Теперь я буду другим! Теперь я буду достоин! Теперь я буду бороться! Не ради себя, но ради нее, только ради нее!
И в этот миг я осознал. Осознал с леденящим душу ужасом, что все это - мои мысли, мои воспоминания, мое прозрение - происходило внутри, в то время как снаружи, в реальном мире, в той самой пещере под проливным дождем, мое тело… нет, уже не тело… дракон вышел из-под контроля.
Он вырвался.
Тот самый древний, дикий зверь, носитель разрушительного огня, которого Гриххиль учила сдерживать, которого я годами душил в себе. Он был там, на свободе.
Его инстинкты, его ярость, его слепая мощь были направлены на единственное живое существо рядом - на нее. На Лорею.
Мою Лорею.
Маленькую, хрупкую, беззащитную перед этим воплощением стихийной мощи. Я представил его - огромного, чешуйчатого, с пастью, полной кинжалообразных зубов, с когтями, способными разрезать камень, с глазами, пылающими первобытной яростью без капли разума. А потом - ее испуганное лицо, широко раскрытые, небесно-голубые глаза, полные ужаса.
Через всю окружавшую меня пустоту проросла острая, как бритва мысль - “Не допустить”.
Моя душа, только что обретшая якорь в ее образе, в ее словах, в ее тепле, рванулась вперед. Я собрал все силы своей воли, все обрывки человечности, все воспоминания о ней, сжал их в “кулак” и бросился навстречу чудовищу, которое было мной и в то же время - моим злейшим врагом.
Я должен был остановить его! Защитить ее! Вернуться!
Это была не борьба за жизнь. Это была борьба за право быть рядом с ней. За право слышать ее смех, видеть ее улыбку, чувствовать ее тепло. Она была моей причиной. Моим единственным светом в кромешной тьме. Моим спасением и моим проклятием одновременно.
Я рвался сквозь толщу пустоты, которая вдруг стала вязкой, как смола. Мне было жарко, невыносимо жарко, как в печи кузнеца, казалось, моя сущность плавилась, разрывалась на части между дикой мощью дракона и хрупким пламенем человеческой любви. Сердце - или то, что ему соответствовало в этом метафизическом смятении - ныло и горело, переполненное отчаянием и неистовой решимостью. Я видел свет. Тот самый яркий, теплый свет, что ворвался в мою пустоту. Он был там, впереди. За ним была она. За ним была реальность.
За ним был шанс.
И сквозь гул крови (или магии?) в ушах, сквозь рев дракона, который, казалось, звучал и снаружи, и внутри меня, я услышал. Словно сквозь толщу воды, далекой, но невероятно четкой. Ее голос. Тихий, дрожащий, но абсолютно, непоколебимо твердый. Как сталь, обернутая в шелк:
- Я никуда без тебя не уйду.
Эти слова стали последним толчком, тем крюком, который зацепил мое падающее сознание и выдернул его из бездны. Я рванулся навстречу свету изо всех сил, с криком, который не мог издать, с мольбой, обращенной к самому себе, к дракону, к вселенной.
И… провалился.
Сознание ворвалось в меня, как ледяной водопад. Оно обрушилось всеми чувствами сразу, оглушительно, болезненно ярко.
Невероятная, всепоглощающая мощь. Она пульсировала в каждой чешуйке, в каждом мускуле, в каждом суставе огромного, незнакомого тела. Тяжесть крыльев за спиной. Жар, исходящий изнутри, но уже не разрушительный, а… управляемый? Контролируемый? И острая, режущая боль - боль осознания того, кто я теперь. Где я.
И кто стоит передо мной.
Лорея.
Самая безбашенная графиня, которую я когда-либо видел.
Она стояла в нескольких шагах от входа в пещеру, спиной к скале, снова с ног до головы вымокшая и едва стоявшая ровно. Она была бледна, как сама смерть, дрожала от холода и ужаса, но…
Не бежала.
Ее глаза были широко раскрыты и смотрели вперед, но не на чудовище, что нависало над ней и давило своей безумной мощью.
Она видела меня. Сквозь толстый слой чешуи и горы мышц, минуя острые когти и зубы, ее глаза смотрели на меня и в них не было ненависти. Как не было и отвращения.
Шок, непонимание, страх - все было намешано в том взгляде, но не то, чего я ожидал и чего страшился.
Она не отводила взгляда и стояла, словно подтверждая свои слова.
Подтверждая, что пойдет со мной до конца.
Глава 39 о том, как спасать дракона должен тот, от кого его надо спасти
Жар. Нестерпимый, выжигающий легкие, высасывающий влагу из самой души жар. Он хлестнул мне в лицо, как кузнечный мех, едва я рванулась к выходу вслед за Калем.
Воздух в пещере стал плотным, раскаленным, дышать им было все равно что глотать песок в плавильне перед тем, как его начинают плавить в стекло. Я вжалась обратно в каменный угол, заслонившись рукой, чувствуя, как волосы на затылке начинают скручиваться от жары, а слезы мгновенно высыхают на щеках, оставляя соленые дорожки стыда и ужаса. Наш жалкий костерок погас в одно мгновение, рассыпавшись горсткой черного пепла. Даже камни под ногами казались теплыми, живыми, готовыми воспламениться.
Огненный вихрь, ослепительная вспышка силы, древней и чудовищной, вырвавшейся на свободу после долгого заточения.
Дракон.
Слово ударило под дых ледяным молотом. Не абстрактный дракон из страшных сказок или туманных пророчеств, не мифическое чудище, которое должно было похитить меня где-то в далеком будущем, если верить обрывочным знаниям о сюжете. Нет. Этот дракон. Прямо здесь. Прямо сейчас. Из плоти, огня и чешуи, рожденный из человека, в которого я, как самая распоследняя дура, влюбилась.
Надо было прочесть эту гребаную книгу…
Я так яростно отбивалась от сюжета! Так боялась этой самой сюжетной колеи, которая пыталась впихнуть меня в объятия Альтарфа! Я видела угрозу в его внезапной любезности, в навязчивом внимании. Видела врага в потенциальном канонном женихе.
А настоящая угроза, истинный антагонист этой истории, скрывался совсем рядом под маской неуклюжего ботаника, под личиной человека, который боялся резких звуков и слишком близкого касания.
Я сама таскалась за ним! Я искала его взгляд в толпе, мечтала о разговорах, впитывала его тепло в карете как самое ценное сокровище в этом чужом мире.
Я, дура полнейшая, влюбилась в главного злодея романа, в того самого дракона, который должен был похитить меня, и от которого было всего одно спасение - принц!
Похитить? Три раза ХА! Да я сама, по своей глупой воле, полезла за ним в эту проклятую горную глушь! Сама устроила ночную вылазку, сама заблудилась в дождь, сама… оказалась в пещере с монстром.
Мир не выравнивал сюжет. Он просто стоял и ржал в кулак, наблюдая, как я сама, своими руками, выкапываю себе могилу по всем канонам жанра. Только вместо романтичного похищения злобным драконом - жалкое, мокрое, слезливое сидение под деревом. А вместо эффектного спасения принцем - вот это. Пустота страха и жгучее понимание собственной идиотии. А ведь Альтарф хотел поехать с нами. И что я ему сказала? Обойдусь.
Ну, собственно, действительно обойдусь. Если так подумать, а что от этого меняется? Но додумать мне не дали.
Жар снаружи немного спал. Не потому что огонь погас, нет. Он просто сконцентрировался, сжался в плотный, невероятно горячий кокон у входа в пещеру. Шипение пара, испаряющегося под ливнем воды, стало громче, навязчивее. Воздух был все еще раскаленным, дышать было практически невозможно, но инстинкт самосохранения, заглушенный шоком, проснулся с новой силой.
Надо выбираться. Сейчас.
Нельзя оставаться в этой каменной ловушке, где раскаленные стены могут стать моей персональной печкой в крематории в любой момент.
Я вжалась в стену, краем глаза оценивая расстояние до выхода. Темнота снаружи была непроглядной, разрываемой лишь косыми струями ливня, подсвеченными… чем? Не огнем. Каким-то внутренним свечением того, что там было. Тусклым, зловещим. Я сделала шаг. Потом еще. Ноги дрожали, подкашивались, но адреналин гнал вперед. Сердце колотилось где-то в горле, гулко отдаваясь в висках, заглушая даже шум дождя.
Я выскользнула из пещеры, пригнувшись, готовая в любой момент броситься бежать наугад. Ледяные струи дождя хлестнули по лицу, по рукам, мгновенно промочив то, что еще оставалось сухим. Контраст был шокирующим: раскаленный воздух у входа в пещеру и ледяная хлесткая влага всего в шаге от него. Но едва ли я чувствовала холод - весь мой мир сузился до того, что стояло передо мной.
Фигура, заслонявшая собой половину входа в пещеру и уходящая куда-то в темноту. Огромная. Подавляющая. Темная, как сама ночь, сливающаяся с очертаниями скал и мокрых сосен. Дождь обрушивался на нее стеной, но не достигал поверхности - вода шипела и испарялась в нескольких сантиметрах от массивного тела, окутывая его плотным, клубящимся облаком пара.
Этот пар, белый и густой, в темноте был единственным, что очерчивало его контуры в ночи. Он стелился по земле, поднимался вверх, создавая жутковатую ауру нереальности. Дышать было нечем - горячий, влажный воздух обжигал легкие, смешиваясь с ледяным дождем, создавая адскую баню.