— Вали отсюда!
Пришелец отступил на шаг. Габен был на голову выше его и со свирепым видом рубил черпаком воздух. Пришелец повернулся и побежал бегом через веранду. Теперь нужно было срочно оказать помощь Лазарю. Тот икал, задыхался, исходил слезами и пóтом, щеки у него полыхали, а губы начали синеть.
В школе у Габена были уроки первой помощи, он сидел на них безучастно, но, как оказалось, кое-что усвоил. Габен поставил Лазаря перед собой, заставил наклониться и стал лупить его по спине. Габен сообразил, что малыш подавился таблеткой, она застряла у него в горле, Лазарь мог задохнуться. Счет шел на минуты. Даже на секунды. Но Габен не поддавался панике и продолжал шлепать Лазаря по спине. Шлепки не помогали, тогда он применил другой прием. По-прежнему стоя за спиной мальчика, он стал нажимать ему на желудок и встряхивать. Раз, другой, третий. На четвертый Лазарь с жутким хрипом выплюнул таблетку, обмяк и опустился на пол, как тряпичная кукла. Габен сел с ним рядом и прижал его к себе. Через две-три секунды он услышал, как мальчик дышит с небольшим присвистом.
— Класс! — вздохнул Габен. — Не зря у тебя имя парня, который воскрес.
Спаситель вернулся домой через четверть часа и вошел через парадную дверь. Мальчики о чем-то шептались на кухне. Габен держал в руке полную рюмку — заслуженную награду. На столе стояла бутылка рома.
— Ну и ну! — только и нашел что сказать Сент-Ив.
— Папа! — торжественно объявил Лазарь. — Габен — ГЕРОЙ!
— Герой? — повторил отец.
Мальчики, перебивая друг друга, стали рассказывать о человеке, который проник к ним на кухню.
— У него был вот такой огромный нож.
— Он прошел через сад.
— Хотел, чтобы я проглотил все таблетки.
— А я как замахнусь черпаком!
Сент-Ив оторопело слушал мальчиков и перебирал таблетки. Когда он обнаружил дигиталин, по спине у него пробежала ледяная дрожь.
— Какой он? Можете его описать?
Спаситель ожидал описания чернокожего колдуна вуду.
— Он белый, как привидение. Похож на зомби.
— Альбинос, — солидно сообщил более компетентный Габен.
Сначала ужас, а потом отчаяние исказили лицо Спасителя.
— Он есть на вашей свадебной фотографии, — прибавил Габен. — Вы его знаете?
— Гюг Турвиль.
— Турвиль? — удивился Лазарь. — Это же мамина фамилия.
— Это брат твоей мамы.
— Мамин брат? И хотел меня убить?
— А я его напугал большим черпаком! — гордо сказал Габен.
Во всем, что произошло, это было для него самым главным.
Неделяс 23 февраля по 1 марта2015 года
В понедельник Луиза пришла за Чудиком и застала в доме Сент-Ива ремонт. Рабочие ставили металлическую дверь с парадного входа и видеокамеру слежения в саду.
Во вторник Сент-Ив предупредил своих пациентов, что следующую неделю будет отсутствовать, семейные дела призывают его на Мартинику. Семейству Оганёр, Марго, Элле и Сирилу он дал номер своего мобильного телефона. В случае необходимости они могли с ним связаться. А потом размашисто перечеркнул две страницы в своем еженедельнике:
На вторую неделю каникул Луиза забрала детей к себе. Она так и не поняла, что же случилось в доме Сент-Ива. Поль ее совсем запутал, рассказав об «убийце», которого Габен прогнал черпаком. Зато она знала точно, что Спаситель перед тем, как улететь на Антильские острова, доверил ей мадам Гюставию и что она, Луиза, готова, если бы он только попросил, взять в свой дом еще хоть сотню хомячков.
— Добрый день, Луиза, — поприветствовал ее Спаситель, когда она приехала за Гюставией, и расцеловал в обе щеки.
Со светскими церемониями между ними было покончено.
— Как поживает Чудик? — поинтересовался Спаситель. — Он паренек с характером, легко не приручишь.
— Это дело времени, — ответила Луиза. — Терпения у меня хватит.
— Уверен, вы своего добьетесь.
Возвращаясь домой с Гюставией на заднем сиденье, Луиза раздумывала, не намекнул ли ей Спаситель таким хитрым способом, что у нее есть шанс. Если заменить Чудика на Спасителя, то все звучало очень прозрачно: «Паренек с характером, легко не приручишь… Но вы своего добьетесь». Луиза уже начала придумывать хороший конец для своей любовной истории, но тут голос — голос ее заботливой матери — спросил: «А ты сказала ему об Алисе? Неужели забыла? А надо бы сказать: „Кстати, у меня есть еще дочка-подросток с ужасающим характером. Вас это не смутит?“»
Спаситель, проводив Луизу, вернулся в кабинет, все еще чувствуя запах ее духов. «И тоже блондинка», — подумал он. Он боялся повторить ошибку, боялся новой беды, не хотел попадать в силки, какие расставляет нам сердце.
Лазарь первый и единственный раз летал на самолете, когда ему было три года. Они тогда покидали Мартинику. Он запомнил, что, когда он проснулся, все захлопали ему в ладоши.
— Нет, это они аплодировали удачной посадке, — объяснил сыну Спаситель, пристегивая ремень. — Так благодарят экипаж и… Господа Бога за то, что благополучно долетели.
Вокруг них еще переговаривались и суетились, рассаживаясь по местам, пассажиры. Лазарь удивился, увидев вокруг себя на таком маленьком пространстве столько чернокожих. Он с отцом сидел в салоне эконом-класса самолета, летящего в Фор-де-Франс.
Стюард в громкоговоритель спросил, есть ли среди пассажиров доктор, у маленькой девочки поднялась температура.
Лазарь вопросительно посмотрел на отца.
— Я доктор психологии, а не врач, — со вздохом ответил Сент-Ив.
— Но ты же все равно лечишь, — утешил его сын.
Командир экипажа по фамилии Гарсиа (запомнил любопытный Лазарь) объявил, что они взлетят через пять минут. Сначала самолет выехал на взлетную полосу, потом побежал по ней и совершенно незаметно поднялся в воздух. Лазарь сидел возле иллюминатора и смотрел, как Франция превращается в поле для настольной игры, вроде «Монополии», с зелеными квадратами лесов, коричневыми — полей, красными кубиками-домиками и машинками на дорогах. Потом в иллюминаторе осталось только небо, и Лазарь видел под собой бескрайние стада облаков. После первых восторгов: «Ой, похоже на сахарную вату!», «Ой, вот бы там поваляться!» — Лазарь заскучал.
— Пап, мы уже много пролетели?
— Лазарь, — остановил его с упреком Спаситель.
— Да, я знаю, мы долго-долго будем лететь…
— Потому что?..
— Это очень-очень далеко, — вздохнул Лазарь и принялся изучать все, что было под рукой: откидной столик, подножку, кнопки на подлокотниках, тактильный экран.
Тоненькая смуглая стюардесса порадовала мальчугана, предложив ему новые развлечения: маску для сна на глаза, надувную подушку под голову, носки на ноги, заглушки в уши, душистую салфетку для рук, конфеты на случай воздушных ям, поднос с ужином и плед на ночь. Походив туда и обратно по проходу: сначала помыть руки, потом попить водички, потом пописать, — Лазарь уселся смотреть «Снежную королеву» и незаметно заснул, приникнув головой к боку Спасителя, чем очень его порадовал.
Лазарь открыл глаза, когда папа поставил перед ним поднос с завтраком.
— Уже утро?
— Можно и так сказать, — согласился Спаситель, взглянув на часы. Стрелки часов показывали час ночи.
— Садимся? — задал новый вопрос Лазарь и поднял шторку иллюминатора. — Папа! Там ночь! Почему ты сказал, что утро?
«Дамы и господа, — заговорил громкоговоритель, — к вам обращается командир экипажа. Наш самолет начинает снижение перед посадкой в Фор-де-Франс, которую мы совершим в двадцать часов тридцать минут. Температура воздуха в аэропорту плюс двадцать семь градусов».
Сонный Лазарь хотел, но не смог возразить: не бывает, чтобы разом было и утро, и ночь. У господина Гарсиа голова не в порядке: не бывает жары, когда солнце спряталось!
— Меня тошнит, — пожаловался Лазарь, оттолкнув стакан с апельсиновым соком.
Лучше бы он остался на каникулы в Орлеане вместе с Полем, Габеном и мадам Гюставией… Морока с получением багажа, оформлением документов на аренду машины окончательно испортила ему настроение. А когда из здания аэропорта с прохладным кондиционированным воздухом он вышел во влажную парилку тропической ночи, то совсем запутался.
— Зачем они отопление включили?!
Отец в ответ только рассмеялся, подхватил его на руки, как маленького, и усадил в машину.
— Хватит вопросов, завтра все сам поймешь.
Спаситель включил кондиционер, потом радио и, выбравшись из пробок вблизи аэропорта, поехал по дороге, ведущей на юг. Пальцы Спасителя невольно отбивали на руле ритм бегина[27]: «Белянка, белянка, кожа как сметанка, не приставай к мужчинам, особенно женатым…»
— Папа, я же сплю!.. — пробурчал Лазарь.
— Извини, малыш.
Спаситель сделал тише радио, но не мог не напевать. До чего же он был счастлив! «Моя родина, — думал он, — я у себя на родине!»
Лазарь не почувствовал, как отец нес его на руках от машины до постели. Но прошло несколько часов, и сухой смешок возле уха разбудил его. Не открывая глаз, в полусне мальчик спросил:
— Кто тут?
Он протянул руку, ощутил теплый влажный воздух и, дотянувшись, потрогал пальцами что-то похожее на паутину. Отдернул руку, открыл глаза и громко позвал:
— Папа!!!
Ему ответил сухой смешок.
Темным-темно. Лазарь ничего не видел. Но тот, давешний незнакомец явно был здесь. Он преследовал Лазаря, он вошел сюда!
— Ш-ш-ш, — сказал папин голос около него, — спи.
Лазарь понятия не имел, где он оказался, и поэтому не удивился, что отец спит с ним рядом.
— К нам кто-то вошел, — прошептал Лазарь.
— Нет, это снаружи, — объяснил Спаситель сонным голосом.
Снова послышался смешок.
— Скажи ему, чтобы не смеялся, — попросил Лазарь.
— Не могу, — ответил Спаситель. — Это такой кузнечик.
Лазарь уселся на постели, обняв коленки, и стал вслушиваться в мартиниканскую ночь. Темнота звучала на множество голосов: гортанно перекликались лягушки, поскрипывали кузнечики, под порывами ветра шелестели листьями пальмы, где-то вдалеке вдруг взлаивала собака или кукарекал петух, перепутавший луну и солнце. Потом Лазарь услышал рядом на кровати спокойное дыхание отца. Он спал. Лазарь тоже лег. Вскоре по крыше оглушительно забарабанил дождь, мгновенно смыв все остальные звуки, и под его торопливый стук Лазарь глубоко, без снов, уснул. Проснулся он в 7 утра по антильскому времени и увидел, что он один на широкой постели под москитной сеткой, закрепленной на потолке. Он выскользнул из-под сетки и опустил ноги на прохладные плитки пола.