Скоро на наших экранах:
АЛИСА с восторгом обживает чердак
ПОЛЬ и ЛАЗАРЬ прыгают от радости, узнав, что у них будет маленький братик!
ЛУИЗА становится мадам Сент-Ив и уезжает в свадебное путешествие со СПАСИТЕЛЕМ на МАРТИНИКУ!
Она приподнялась на локте все с той же блуждающей счастливой улыбкой. И тут заметила новую книгу на тумбочке. Конечно, очередной ученый труд по психологии. Ой, кажется, нет!
– Коран? – прошептала Луиза.
– Месье Насири? Ваша мама опаздывает?
Молоденький тюремный надзиратель сидел в приемной один. Он мгновенно вскочил на ноги.
– Она не придет. Не потому, что имеет что-то против вас, месье Спаситель. Просто она предпочитает ходить к даме. Доктор Дюбуа-Герен дал ей другой адрес. Тоже психолог, как ты, но не совсем. Она дает всякие таблетки от депрессии, тоски и всякого такого.
С бойкостью, свойственной провинциалам, Соло, продолжая говорить, направился в кабинет, не дожидаясь приглашения.
– Она здешняя и, говорят, толковая. У нее странное имя, но я его забыл.
– Возможно, мадам Спесивье?
– Точно, – обрадовался Соло. – Но ты не думай, брат, это не потому, что ты плохой.
– Я ничего не принимаю на свой счет, месье Насири.
Спаситель придерживался отстраненной вежливости, не собираясь играть в игру «я черный, ты араб, ты мне друг, я тебе брат».
– Месье Насири, – повторил Соло с насмешливой напыщенностью. – Никто меня так не зовет. Насири – это не имя моего отца. И вообще ничье.
– И вообще ничье.
– И вот что я вам скажу. Она больше не придет. В прошлый раз она была травмирована.
– Вам не стоило трудиться и приходить. Вы могли отменить консультацию по телефону.
– Мог, – согласился Соло, усевшись в кресло Спасителя.
– Вы заняли мое кресло.
– Да? Не занял бы, будь другие поприличнее.
И он пересел из кресла на кушетку. Дерзил, но не слишком. В пределах дозволенного. Спаситель занял свое место и молчал, не нарушая воцарившейся тишины.
– Можно с вами поговорить? – раздался сдавленный голос молодого человека, который сидел сгорбившись, опустив голову, уперевшись локтями в колени.
– Я вас слушаю, месье Насири.
Паренек выпрямился:
– Меня зовут Соло. С О Л О.
– Это ваше уменьшительное?
– Нет, это Хан Соло.
– Анн Соло? – переспросил, недоумевая, Спаситель.
– Друг Скайуокера. Из «Звездных войн».
– А-а, – сообразил Спаситель. – Рыцарь-джедай?
– Да нет. – Соло не мог не усмехнуться такому невежеству. – Джедай – это Люк. Соло – контрабандист и становится другом Люка.
– Соло, Харрисон Форд, я все понял! А с чего вдруг Соло?
– Лучше, чем Юсеф, – ответил молодой человек. – Так я решил еще в школе. Я смотрел «Звездные войны» не знаю сколько раз… Пятьдесят, не меньше. Могу тебе рассказать все наизусть. Вот и решил: пусть меня зовут Соло. Он bad guy[29], но все-таки женился на принцессе Лее. И он на Светлой стороне.
– На Светлой стороне?
– На Светлой стороне Силы. – Молодой человек заговорил торжественным тоном мастера Йоды: – «Страх – путь на Темную сторону. Страх ведет к гневу, гнев – к ненависти, ненависть – к страданию».
– К страданию, – повторил Спаситель.
Соло откинул голову и прижал ладонь к горлу.
– Заклинило.
– Что заклинило?
– Мне надо столько сказать, а не выходит.
– Потому что слишком много. Не думайте! Давайте! Первое, что пришло в голову.
– Первое? Это не трудно. Тип, которого я вынул из петли.
Однажды во время вечернего обхода Соло увидел в глазок, что один из заключенных повесился на окне своей камеры, оторвав полосу от простыни.
– Они часто пытаются покончить с собой, кто вилкой, кто бритвой, кто матрас подожжет. Но до этого мне везло. Они убивались не в мое дежурство.
После этого «инцидента», попавшего в газеты, надзирателям вменили в обязанность делать обходы гораздо чаще, следить, чтобы такого больше не было.
– Даже ночью. Ты должен входить в камеру и говорить: «Подними руку, если жив!» Если парень дрыхнет, должен его потрясти: «Ты жив или как?» Они, понятно, злятся, так что в конце концов они не себя, а нас прикончат. Конечно, тюрьма есть тюрьма. Но, когда и еще добавляют строгости, от этого всем не сладко.
Спасителю важно было узнать, насколько травмирован молодой человек случившимся. Он спросил, хорошо ли знал Соло того, кто покончил с собой.
– Я не сказал, что покончил, я сделал все, что надо, оживил его, он сейчас в БОСН.
– БОСН?
– Это… Погоди, сейчас соображу, это больничное отделение специального назначения. Туда кладут доходяг и всяких чокнутых.
– Значит, вы спасли заключенному жизнь?
Соло поднял голову:
– А то! Меня даже директор поздравил и тоже назвал меня месье Насири, но я все равно для всех Соло. Даже для сидельцев. По правилам они должны меня называть «надзиратель», но они называют меня Соло, и это ничему не мешает. У меня репутация.
– У вас репутация?
– Да, обо мне говорят, Соло – честняга. В тюрьме это важно. Не обязательно водить с арестантами дружбу. Но надо быть справедливым.
– Честняга.
После прилива гордости Соло снова понурился и уставился взглядом в пол.
– Вообще-то я не хотел в тюремщики. Когда был мальчишкой, мечтал стать комиссаром полиции. Но в школе был не самым лучшим. Попал по конкурсу в надзиратели тюрьмы. По аттестату. Мама была рада: зарплата в конце месяца не лишняя… Не бог весть что – тысяча триста евро. Они столько в день зарабатывают.
– Кто они?
– Дилеры. На воле они живут не тужат, рубят капусту, ездят на «кадиллаках», футболки «Лакост», девочки, Ибица и все что пожелаешь. Но недолго. Прокол, и они садятся на полгода. Выходят, и все по новой. Повторно уже по два года огребают. Зона, как говорит Ахмет, их второй дом…
Соло говорил как дилеры, они были из одного квартала, жили по соседству. Честняга Соло был к ним так близко…
– А что такое тюрьма для вас? – спросил Спаситель.
Соло поперхнулся, поднес руку к горлу, словно его перехватило, а потом слова полились потоком:
– Вчера чистый марафон! Три часа из конца в конец коридора я один на восемьдесят человек. Одного веди в комнату свиданий, у него встреча с адвокатом, другой корчится на кровати, его тащи в медпункт, Амин требует душ, потому что вчера я ему отказал, Жоэль кричит, чтобы я узнал, родила у него жена или нет…
Тараторя, как пулемет, Соло помогал себе всем телом, изображая происходящее.
– Я дверь всегда ногой открываю, когда вхожу в камеру, – никогда не знаешь, что тебя там ждет. Как-то один парень бросился на меня, хотел проткнуть вилкой. А они еще орут, когда я бегаю: «Не откроешь, я все сейчас подожгу!», «Соло, ты обещал мне дать позвонить!» Колотят в дверь, стучат по решетке ключом от консервной банки. Но у меня же не десять ног. Бывает, правда, просят прямо-таки пустяки: «Соло, передай Милу сигареты, он в соседней камере, а его спроси, нет ли у него марки? Сходи, не будь гадом!» А я не могу, нет свободной минутки, обед пора развозить, я уже с тележкой, я уже опаздываю. И я говорю «нет». Так вот один из мести разделся в камере догола и вымазался весь дерьмом и кровью. Клянусь, брат, они ненормальные, половина уж точно сумасшедшие. А в конце дня получаю нахлобучку от шефа. Он, видишь ли, обнаружил, что у нас наркота гуляет. Тоже мне новость! Ты же понимаешь, брат, без наркоты и Супер Марио[30] тюрьма пропала!
Спаситель время от времени поглядывал на большие круглые часы, висевшие напротив него, а Соло говорил, говорил и, похоже, не собирался останавливаться.
– Вечером, когда прихожу домой, а я живу с подружкой, от меня воняет плесенью, табаком, потом – одним словом, тюрьмой… А какой у меня был шок, когда я увидел в наручниках своего приятеля! Мы учились вместе в коллеже Поль-Берт, в шестом классе, а теперь он сидит тут и воет. Угнал машину, гонял на ней без прав, сбил мотоциклиста. И говорит мне: «Я такого дурака свалял, Соло!» Он схлопотал десять лет тюрьмы. Десять лет жизни за десять минут дури.
Воспользовавшись заминкой в потоке, Спаситель успел вставить:
– Сегодня остановимся на этом.
Соло посмотрел на него с недоумением, и Спаситель вынужден был прибавить, что, к сожалению, в приемной его ждет следующий пациент.
– Вот как? Ладно. Значит, и тут срок?
– Сорок пять минут. Как обычно.
– Я прихватил у тебя минут пятнадцать, – усмехнулся Соло.
И потом, снова сморщившись, как от боли, стал искать в кармане кошелек.
– Послушайте, давайте договоримся об оплате, – немного смущаясь, предложил Спаситель.
– Что значит договоримся?
– Для вас две консультации будут стоить как одна.
Соло наклонил голову, словно собрался боднуть психолога.
– Это ты мне из милости, что ли?
И протянул Спасителю две бумажки по двадцать евро. Спаситель не стал напоминать, что официальный тариф 45.
– Спасибо, месье Насири.
На пороге, поддавшись мальчишескому порыву, он проговорил, пожимая руку Соло:
– Да пребудет с тобой Сила!
– Ты меня понял!
На этом они расстались. Соло говорил всерьез или с иронией? Телефонный звонок помешал найти ответ на этот вопрос. Звонила мадемуазель Жовановик, она отменяла консультацию в будущую субботу. Ей совершенно ясно, что психотерапия – трюк не для нее. Спасителю очень хотелось ответить: «Может, вы думаете, она трюк для меня?» Только он положил трубку, как телефон зазвонил снова.
– Говорит месье Кюипенс… Камиль… Отец Эллы…
– Да, да, здравствуйте, Камиль! Не думал, что услышу вас так скоро! Как вы себя чувствуете?
– Ничего, неплохо, – хрипло ответил тот.
– Кажется, вы прихворнули, – подхватил Спаситель как можно бодрее.
– Да… Нет…
На другом конце провода слышалось затрудненное дыхание. Спаситель знал, как тяжело и физически, и морально дается лечение от алкогольной зависимости.