– Я хотел бы вас повидать, – снова заговорил Камиль. – Мне разрешили прийти домой в эти выходные.
Спаситель не любил занимать свои свободные дни, но у него как раз освободилось время мадемуазель Жовановик в субботу утром, и он предложил его Камилю. Камиль поблагодарил, извинился, заикаясь и тяжело сопя. Он явно плохо себя чувствовал.
– Теперь Самюэль, – пробормотал себе под нос Спаситель, беря ключи.
Разумно ли заниматься левой (и бесплатной) терапией за столиком кафе? Спаситель был не в лучшем настроении, открывая дверь «Тупика». Но его дурное настроение мгновенно улетучилось, как только он увидел Самюэля на их привычном месте. Подросток взял себя в руки: аккуратно причесан, в белоснежной рубашке. Он подражал Спасителю и отцу, оба выглядели безупречно, когда работали.
– Так-то лучше, – одобрил Спаситель, садясь напротив Самюэля и ощутив свежий запах туалетной воды.
– Почистил для тебя перышки.
– Не для Перрин?
Самюэль устало улыбнулся.
– Что? Никакого прогресса?
– Она смеется. Не знаю, прогресс это или нет, но она смеется. Очень громко и неестественно.
– Снова стихи?
– Снова сэндвич?
Самюэль ушел в свои мысли. Значит, не Перрин тема сегодняшнего дня. Значит…
– Как отец?
– Вьенер? В порядке. Но, по последним сведениям, он мне не отец.
– Как это?
– Мать сказала, что мой отец вовсе не он. Показала мне старое-престарое письмо от месье Лапутра или Лапорта с объяснением в любви, типа, «у тебя глаза, как звезды». И якобы он и есть виновник моего появления на свет.
Все свое детство Самюэль слышал от матери, что его отец выродок, алкоголик и грубиян. Но три месяца назад он узнал, что на самом деле он знаменитый пианист, Андре Вьенер, непредсказуемый, притягательный и невыносимый, который влюбляется то в мужчин, то в женщин. И вот теперь…
– Ты на него похож, – уверил его Спаситель.
– Мало.
Похожи глаза. А все остальное – полудлинные волосы, белоснежная рубашка – это подражание, а не сходство.
– Ты не веришь своей матери, – сказал Спаситель низким обволакивающим голосом. – Ты ей не веришь, но ты в смятении.
– Я сбит с толку.
– Этого она и добивается.
Мадам Каэн не хотела лишиться власти над сыном, и уж тем более из-за мужчины, которого она возненавидела.
– Ты говорил с Вьенером?
– Эсэмэской? «Вообще-то, папа, ты мне не папа»? Нет, я ничего не говорил. Боюсь, а вдруг он обрадуется.
Отцовские чувства Вьенера не казались Самюэлю надежными.
– Теперь появилась возможность подтвердить отцовство, – снова заговорил Спаситель.
– Генетический тест? Я думал об этом, но мне кажется, что Вьенер пошлет меня куда подальше.
– Хочешь, я с ним поговорю?
– Он все еще у тебя лечится? – удивился Самюэль.
– Пока он с концертами в Японии, это было бы затруднительно. Но он будет в Париже в конце месяца, и я попробую с ним повидаться. А пока постарайся не обсуждать эту тему с матерью.
– Невозможно. Она только об этом и говорит.
– А ты не отвечай.
– Я так и делаю. А она впадает в истерику.
Самюэль говорил, пристально рассматривая руки. Вот эту руку он однажды поднял на свою мать. Больше такого он не хотел.
– Сэндвич? – спросил официант.
Самюэль разжал кулак и взял тарелку. Откусил раз, второй, и ему стало легче.
– Есть хотелось.
Пиво он выпил большими глотками и еще раз с облегчением вздохнул. Посмотрел на Спасителя и спросил:
– Так ты предложишь Вьенеру сделать тест?
– Предложу, но ты можешь звать его по-прежнему папой, он твой отец, Самюэль.
Глаза подростка наполнились слезами. Нет, нет, я же мужчина!
– Закажу еще одно пиво.
– Нет, – не согласился Спаситель. – У тебя через двадцать минут занятия.
Самюэль улыбнулся немного хмельной улыбкой:
– С тобой не позабудешь, что мне шестнадцать.
Возраст любви, любовь – вторая тема их обсуждений.
– В общем, я никак не пойму, как отлепить Перрин от подружки. До тех пор пока они вместе, у меня никакой свободы действий.
И Самюэль снова с аппетитом взялся за сэндвич.
«Этот паренек хорошо на меня влияет, он абсолютно здоров», – подумал Спаситель, глядя на Самюэля. И невольно сравнил его с Габеном. Габену здоровья явно не хватало.
С тех пор как Габен завел без спроса двух морских свинок, он жил в аду.
Он имел неосторожность выйти в интернете на сайт «Мои маленькие друзья» и почерпнул там немало сведений. Во-первых, он узнал, что морских свинок повсюду подстерегает гибель. Если их не кормить, причем постоянно, овощами и фруктами, они скончаются в страшных мучениях от цинги. На улице Мюрлен овощи присутствовали в виде двух перчиков на пицце, а фрукты попадались в йогурте. Но что фрукты! Оказалось, что у морских свинок богатое воображение и они живут в постоянном страхе, опасаясь нападения сарыча, орла, лисы, зомби, поэтому у них непременно должно быть убежище, где они могут спрятаться. Им нужны, говорилось на сайте, домики, туннели, бункеры. Морская свинка без укрытия – это вы голышом посреди улицы!
Складушка и Домино рисковали также погибнуть от неврастении, если не предложить им приключений. Им требовалась детская площадка с мостиками, качелями, всевозможными препятствиями, а когда отважные воины утомятся, подушки и гамаки, чтобы отдохнуть. И наконец, их крошечные бронхи не выносили пыли и сквозняков. А у него на чердаке было 60 % пыли и 40 % сквозняков. Чувство вины захлестнуло Габена при виде несчастных малышей, которые дрожали на газете, обреченные на близкую смерть. В первую ночь он не сомкнул глаз, а утром попросил помощи у единственного на свете человека, который скорее дал бы себя разрезать на куски, чем выдал тайну.
Жово бросил бесстрастный взгляд на двух зверушек и спросил замогильным голосом:
– Хочешь, чтобы я тебя от них избавил?
В душе Габена затрепетало не подозрение, а жуткая уверенность.
– Скажи, ты часто задавал такой вопрос?
– Я вообще никогда не задавал вопросов.
– Я не хочу их убивать, – объяснил Габен, – я хочу, чтобы они жили счастливо.
– Счастье… – начал Жово.
– Нет-нет, – прервал его Габен, – у меня нет времени на философию, они того и гляди умрут от цинги!
И вот в четверг вечером за ужином Спаситель обнаружил в кухне на столе удивительную экзотику: на тарелке красовались огурцы и салат, а в корзинке яблоки и груши. (Подумать только, груши!)
– Отлично, – одобрил он.
Но в пятницу при виде брокколи, наполнившей счастьем обитателей чердака, он почувствовал в желудке какое-то томление.
– Может, стоит заказать пару пицц?
– Нельзя так вредить здоровью, – сурово ответил Лазарь.
Габен был вынужден признать, что морские свинки к тому же сплошшшное разорение.
– Солома, сено, зерно, кормушки, поильники, домики… Я не потяну.
– Тебе что, нужна капуста? – спросил Габена Жово. – Знаешь, по мне не скажешь, но я кое-что отложил для внучки, когда навсегда сложу оружие, так что могу уделить тебе немного мелочи для твоих хомяков.
– У меня морские свинки, Жово. Да нет, спасибо, я справлюсь.
– Ты только скажи, паренек, и я куплю им колесо из чистого золота.
– Им и деревянного хватит. А у тебя есть внучка?
– Очень красивая. На фотографии.
– Ты как я, Жово, – заметил Лазарь, который делал уроки на другом конце стола.
– Я как ты?
– У меня мама тоже только на фотографии.
Наступила суббота; казалось бы, все труды позади. Но Спаситель, зевнув, выбрался из теплой постели, где сладко спала Луиза, и бесшумно облачился в свой рабочий костюм с белоснежной рубашкой без галстука.
– Черт, черт, черт, – недовольно бормотал он, спускаясь по лестнице.
И, как только закрыл дверь, отделявшую его личную жизнь от профессиональной, Камиль Кюипенс взялся за молоток в виде кулачка и постучал в парадную дверь. Спаситель поспешил открыть ему. Серая кожа, круги под глазами, желтые белки – для Камиля настали не лучшие времена.
– Элла передает вам привет, – сказал он, стараясь скрыть одышку. – Она не смогла прийти в понедельник, у нее вышла история с мамой…
Камиль с усилием сел, достал большой платок и вытер лицо и руки.
– Очень быстро шел, – сказал он, желая оправдать свое болезненное состояние. – У меня не много времени… Помните, что я думал насчет психологов? Что они нужны только ненормальным. А теперь, как только смог, прибежал к вам. – Он хотел засмеяться, но не смог.
– Элла, конечно, счастлива вас увидеть, – сказал Спаситель, чтобы только что-нибудь сказать.
– Я говорил с ней по телефону, дома еще не был. Начал с вас.
Камиль был на пределе сил, хотел поговорить, но только смотрел на Спасителя, прося о помощи.
– Дела идут так себе, – заговорил Спаситель. – Тяжелое лечение?
– Не в нем дело.
За две минуты, пока висела тишина, Спаситель перебрал самые разные варианты: жена месье Кюипенса собралась разводиться, лопнуло его предприятие, беспокоит состояние Эллы…
– У меня рак.
– Простите? У вас…
Но ни у того ни у другого недостало мужества повторить диагноз.
– Я сдавал анализы, прежде чем лечь в больницу, – снова заговорил Камиль, – и вчера получил у врача результаты. И вот…
Спаситель понял, что он первый, кому доверился Камиль.
– Это?..
– Печень. Само собой. Где грешил, там и наказан. – Камиль издал короткий смешок. – Воспоминание о детском католическом воспитании.
– Вы были на консультации у специалиста?
– Даже студент первого курса не задумавшись поставил бы мне диагноз.
– Полагаю, вы закончите это лечение и возьметесь за другое?
Камиль ответил тенью улыбки и промолчал. Нечего было ждать, не на что надея