ться.
– Мне думалось, страха у меня будет больше, – сказал он задумчиво. – Страха смерти, я имею в виду. Может, я еще не до конца понял? Скажу вам одну вещь, может, вам будет любопытно. Я чувствую жалость.
– Жалость.
– Да, но не к себе. Я приведу в порядок дела, продам предприятие, один мой родственник им интересуется, у меня есть страховка. Моя жена не будет нуждаться. Наши с ней отношения? Мы, как многие люди, терпели друг друга. И даже не каждый день. Жад… Это моя старшая дочка…
Спаситель дал понять, что он в курсе.
– У нее есть дружок, сейчас он для нее самый главный. Она, конечно, погорюет, но это пройдет быстро. А вот…
Сдавленное рыдание помешало Камилю закончить, и Спаситель закончил вместо него:
– Элла…
Дочь, которую недавно открыл для себя отец. Дочь, которая в нем нуждалась. Дочь, которая заменила ему потерянного сына. Когда Камиль немного успокоился и поднял голову, Спаситель протянул ему коробку с бумажными платками, но тот вынул свой, матерчатый, обтер им лицо, а потом высморкался.
– Так нельзя. Что за слезы такие?..
– «Мужчины не плачут» – еще один завет из детства.
– Скоро я поделюсь собственным мнением со своими предками, – пошутил Камиль. Ему явно стало легче, и голос зазвучал тверже. – Мне нужна ваша помощь, Спаситель, потому что сам-то я не большой психолог. Во-первых, я хотел вас спросить: надо ли мне говорить правду жене и дочерям или лучше промолчать?
– Правда всегда лучше, потому что с ней проще. Но ее можно как-то смягчить, что ли. Как я вижу, доктор, у которого вы были, с вами не церемонился.
– Я попросил его сказать мне все как есть. Он и сказал, что у меня метастазы и я продержусь «какое-то время». Я спросил сколько. Он сказал, что хрустального шара у него нет, но скорее полгода, чем полтора месяца.
Шок от этого приговора – «скорее полгода» – снова вызвал на глаза Камиля слезы, и он отвернулся, чтобы скрыть их.
– У вас есть время приготовить жену и девочек. И для правды нужно правильно выбрать время. Об этом говорит Екклесиаст.
Камиль был знаком с Библией и обошелся без вопроса: а это кто? Спаситель прочитал по памяти:
Всему свое время, и время всякой вещи под небом.
Время рождаться, и время умирать;
Время плакать, и время смеяться;
Время сетовать, и время плясать;
Время искать, и время терять;
Время сберегать, и время бросать;
Время молчать, и время говорить.
Спаситель рассказал, разумеется, сдержанно и без лишних подробностей об одном пациенте, который, будучи уже взрослым человеком, узнал, что он приемный ребенок, и впал в глубокую депрессию. Другая пациентка, узнав в 11 лет, что родилась от изнасилования, долгое время страдала анорексией[32]. Правда пришла не вовремя: к одному слишком поздно, к другой слишком рано.
Камиль слушал его рассеянно, но Спаситель не праздно занимал его рассказами – он хотел дать ему время после слез собраться с мыслями, чтобы потом иметь возможность выговориться. И Камиль заговорил. Он стал рассказывать о детстве, любви, алкоголе, радостях жизни, физическом страдании. И об Элле.
– Странно, как в несколько месяцев все скрутилось. Жена со мной воевала, я не верил ни в какие школьные фобии, меня просто воротило от таких слов. А потом сам не знаю, что произошло. Терапия, сеанс, когда мы с Эллой были с глазу на глаз, и я вдруг его понял.
– Вы только что сказали об Элле в мужском роде.
– Да, верно. – И снова по лицу Камиля пробежала тень улыбки. – А теперь жена ее ругает и не пускает к вам! Ну это вообще. Правда?
– Изменение позиций – частый случай в терапии. Мадам Кюипенс – хорошая мать.
– Что будет с Эллой, второй вопрос.
– Вы хотите, чтобы я достал свой хрустальный шар? Хорошо. Она станет интересным человеком и, возможно, будет писать.
– Вот-вот, она мне так и сказала, – воскликнул Камиль, и лицо у него просветлело. – Это секрет. Матери она ничего не сказала. Элла написала рассказ и послала его на конкурс. Она дала мне его прочитать. Я был потрясен. У нее большие способности. Я говорю это не потому, что я отец.
Уходя, Камиль протянул Спасителю руку, как обычно прощаются с друзьями, и вдруг вспомнил:
– Я же с вами не расплатился!
– Ничего страшного, – улыбнулся Спаситель. – Расплатитесь в следующий раз.
Камиль покачал головой и вытащил бумажник.
– Предпочитаю жить каждым днем.
Закрыв за ним дверь, Спаситель подумал: «Элла! Элла! Какой поддержкой был бы для тебя отец!» Он чувствовал не боль, а ярость. Почему? Почему судьба ополчилась против этой девочки?! Почему жизнь такая нелепая и бессмысленная?!
Он подошел к лестнице. Там наверху Луиза. И вдруг его охватило желание. Желание иметь от нее ребенка. Это было так непреложно, так необходимо. Время рождаться. Так человек отвечает смерти. Натягивает ей нос. Малыш. Он хотел держать его на руках. С каждой ступенькой он чувствовал себя все увереннее. Выстаивай, сопротивляйся смерти, созидай. Ты Спаситель, так сделай что-то хорошее, полезное, нужное. Будь сильным!
Он поднялся по лестнице до самого чердака. Решил посмотреть и прикинуть, какими будут комнаты для Габена и Алисы.
Габен спал на спине, закинув одну руку за голову. Спаситель бесшумно двинулся изучать чердак, соображая, где встанет перегородка, а где разместится ванная, нужно будет сделать еще одно окно, чтобы стало светлее… Стоп! А это что такое? Детская кроватка. Он никогда ее здесь не видел. Видно, пряталась в чердачном хламе и вот оказалась на виду, подтверждая, укрепляя его желание иметь малыша. Он подошел к кроватке и… Уик! Уик! Складушка и Домино, наделенные мудростью всех на свете морских свинок, предупредили о приближении сарыча и ринулись в картонное убежище, которое смастерили для них Габен и Лазарь.
– Черт! Это что еще за безобразие? – процедил Спаситель сквозь зубы.
Потом огляделся вокруг и изумился. На чердаке царил порядок. Он сообразил, что у него не слезятся глаза, не першит в горле. На чердаке больше не было пыли.
Все так же бесшумно Спаситель вернулся к постели Габена. Пареньку, как видно, снился плохой сон, он стонал. Спаситель наклонился и потрепал его за плечо. Габен вскрикнул от ужаса, схватил подушку и закрылся ею. Зомби напали!
– И все это они делали тайком?! – воскликнула Луиза с легким оттенком неодобрения.
– Им помогал Жово.
– А что ты будешь делать?
– А что я должен делать? – удивился Спаситель.
Габен поселился у него. Жово поселился у него. Морские свинки поселились у него. Луизе хотелось все же услышать какое-то возражение… Но тут она подумала, что она тоже собирается поселиться у него и надеется поселить Алису и Поля. Значит, просто надо принять: в доме под номером 12 на улице Мюрлен широко распахнуты двери.
Габен представил своих морских свинок во время воскресного обеда, принес одну за другой, прижимая к груди. Увидев Складушку, Луиза расхохоталась, как девчонка:
– Ну до чего смешной! Прямо клоун!
– Это она, – поправил Луизу Лазарь. – Самочка.
– А этот в вечернем костюме! – восхитилась Луиза Домино. – Тоже очень хорош!
– Это она! Она!
Короче, морских свинок приняли с восторгом. Одна мадам Гюставия что-то недовольно проворчала у себя в клетке. И Жово тоже молчал, погрузившись в какие-то невеселые размышления. У старика случались выпадения, и они беспокоили Спасителя. А что, если головка у Жово совсем откажет? Если начнется размягчение мозгов? Вопрос Луизы «И что ты будешь делать?» был на самом деле очень и очень серьезным.
Но события в этот воскресный день развернулись так, как Спаситель и представить себе не мог.
Шел дождь, так что традиционная вело-самокатно-роликовая прогулка не состоялась. Луизе нужно было закончить статью для газеты, и она с удовольствием устроилась писать на широкой кровати в спальне. Спаситель по настоятельной просьбе сына уселся на диван и стал смотреть очередную серию «Ходячих мертвецов». Демонстрация кишок и прочих внутренних органов быстро на него подействовала (или, возможно, это была усталость после рабочей недели), и он задремал. Разбудил его грохот на лестнице. Там что-то свалилось.
– Черт! – рявкнул Спаситель и побежал.
– Это что? – вскинул голову Лазарь, еще не очнувшийся от кошмаров зомби.
Но их ждал кошмар не менее кошмарный. Внизу возле лестницы лежал Жово. Спаситель, наклонившись, искал в яремной ямке пульс.
– Он потерял сознание, да, папа?
Спаситель вытащил из кармана телефон и позвонил в скорую.
– Жово, ты как? Что с тобой? – со слезами спрашивал Лазарь старого друга, встав возле него на коленки.
Спаситель поручил дом Луизе и поехал с Жово, который все еще не приходил в сознание, в больницу Флёри.
Первые сведения Спаситель получил через два часа после того, как Жово приняли в больницу. Карта у него здесь уже была: три месяца назад после уличной драки его привезли сюда же. Сейчас у него треснуло ребро, но не это встревожило врачей. Причиной падения Жово с лестницы скорее всего был инсульт.
– Учитывая его возраст, изношенность организма, – начал молодой врач, – я боюсь, как бы… Нужно быть готовым… Он… вам родственник?
Вопрос прозвучал неуверенно: Жово был такой белый, а Спаситель такой черный.
– Друг, живет у меня. До этого жил на улице…
Спаситель достал из бумажника записку, которую Жово носил с собой, когда бомжевал.
Меня зовут Боско Жовановик, Жово для друзей.
Если вы найдете меня мертвым, сожгите мое тело.
Если умирающим, будьте добры, не задерживайте здесь надолго, меня ждет Господь Бог.
– Хорошо, – сказал молодой врач, он понял, что старик не хотел бы для себя интенсивной терапии. На лице у него снова появилась неуверенная улыбка. – Вы ведь… психолог, да?