– Все же лучше размазывать какашки, чем биться головой о стену… – И бархатным басом заключил: – Предпочтительнее выливать гнев на других, чем на себя.
– Ты чёйная какашка, – тут же объявила Спасителю Мейлис, готовая воевать со всеми подряд.
– Ну вот, она еще и расистка, – пробормотал Лионель, стыдясь выходки дочери.
– Не расистка и не копрофилка, – успокоил его Спаситель. – Она просто злится.
– Но почему? На кого она злится?
Мейлис к этому времени успела стащить с себя ботинок, снаряд полетел в отца и попал ему в подбородок.
– Ну, знаешь! Сейчас ты у меня получишь шлепку! – Молодой человек приподнялся было со стула, но тут же опустился обратно и жалобно попросил: – Скажите, чтобы она перестала! Вы же психолог! Чего они на меня окрысились? Все как одна!
– Все как одна?
– Ну да! Клоди! Бабуля! Только и знают, что мне мозги полоскать! – Он изобразил мать Клоди, заговорив тонким, притворно ласковым голосом: – Вы все еще возитесь со своей игрой, Лионель? Почему бы вам не найти себе настоящую работу?
– Каникулы не показались вам короткими, – посочувствовал ему Спаситель.
– В следующий раз я тоже буду мазать постель какашками, – сердито пообещал Лионель. – Стоп! А это еще что такое?
Мейлис, гневно насупив брови, встала на ноги и, раскачивая на шнурке второй ботинок, двинулась к отцу. Глаза у нее горели. Когда она подошла, тот, защищаясь, невольно поднял руку.
– Надень, позалуста, – вежливо попросила дочь.
Лионель наклонился и стал надевать ей ботинки. Пока он их шнуровал, Мейлис осторожно ударяла его кулачком по макушке, словно училась справляться с одолевающими ее приступами ярости.
– Порядок, – объявил Лионель, выпрямляясь.
– Мейлис, ты скажешь папе спасибо? – спросил Спаситель.
– СПАСИБО, ПАПА! – закричала Мейлис.
После рыжего торнадо Спаситель позволил себе минутку отдыха, думая о Луизе. Эта неделя у нее с детьми. Что-то она сейчас поделывает? Не успел он так подумать, как зазвонил телефон, и Спаситель невольно улыбнулся: между ними работала особая связь. Но…
– Месье Сент-Ив? Мадемуазель Жовановик. Не знаю, – легкое покашливание, – помните ли вы меня?
Повезло мадемуазель Жовановик, что она не видела лица Спасителя.
– Очень хорошо помню, – ответил он как можно любезнее.
Фредерика Жовановик, двадцати девяти лет, продавщица в ювелирном магазине, прекратила психотерапию после четырех консультаций, заявив, что от них нет никакой пользы и ей могли бы даже вернуть деньги.
– Я хотела бы, – легкое покашливание, – возобновить встречи.
– Неужели? Подождите минутку.
Спаситель взял ежедневник и листал его, размышляя. В прошлый раз ему не удалось наладить с молодой женщиной психологический контакт. Трудно надеяться, что на этот раз получится иначе…
– Ничего срочного, я надеюсь?
– Нет, срочно, – отозвалась она сухо.
– В субботу в восемь тридцать.
– Записала, – легкое покашливание. – Спасибо.
Спаситель положил трубку и подумал, что с удовольствием поделился бы с Луизой новостью о неожиданном появлении Фредерики, внучки Жово. Но профессиональная тайна есть профессиональная тайна.
На улице Гренье-а-Сель Луиза тоже была бы не прочь поделиться со Спасителем небольшой приятной новостью. Не смахнув даже хлебные крошки после завтрака, она развернула на столе в кухне двойной лист газеты «Репюблик дю сантр» и стала читать вслух свою еженедельную хронику:
«Неспособность людей спокойно сидеть у себя в комнате – вот корень всех их проблем». Философ Паскаль, высказав эту мысль, не подозревал, что четыре века спустя ее возьмут на вооружение хикикомори.
Луиза осталась довольна своим вступлением. Идея написать статью о молодых людях-затворниках пришла ей после одного телефонного разговора со Спасителем. Явление недавнее, но у него появился такой пациент. Луизе мало что удалось вытянуть на этот счет из Спасителя, но он все-таки ей сказал, что в Японии число таких молодых людей возросло от шестисот тысяч до миллиона. Их возраст от 14 до 25, и они сидят дома, не выходя из своих комнат. Некоторые из них с фобиями, есть аутисты, но в основном это совершенно здоровые психически и физически люди, просто этим «нормальным» молодым людям, вроде Жан-Жака Лучиани, «больше ничего неохота».
– Ничего неохота, – повторила Луиза, обводя взглядом беспорядок на кухне. Бурная неделя с Полем и Алисой была в разгаре, и она с удовольствием перешла ненадолго в режим хикикомори. Позволяя себе еще немного отдохнуть, Луиза стала просматривать газету дальше, ее взгляд привлек набранный крупными буквами заголовок:
САРАН – заключенный попытался покончить с собой
Гюг Т., 34 года, родом с Мартиники, попытался свести счеты с жизнью вчера утром в тюрьме в Саране. Скорая помощь подоспела вовремя. Молодой человек находится под арестом с февраля 2015 года после того, как напал на восьмилетнего сына одного врача, проникнув в его дом. Адвокат арестованного, мэтр Клеманс Руссо, неоднократно заявляла во время следствия, что ее подзащитный нуждается в психиатрической помощи.
Луиза уже читала следующее сообщение: «Мотоциклист разбился при выезде из Монтаржи на скорости 212 км/час», и тут в голове у нее что-то щелкнуло. Мартиника! Восьмилетний сын! Она перечитала сообщение. Конечно, Спаситель вовсе не был врачом, но такие огрехи в статьях случаются сплошь и рядом. Зато Луиза прекрасно помнила, как Поль рассказывал ей, что к Сент-Ивам проник «убийца». И тут у нее завибрировал мобильник. Луиза не могла не улыбнуться: стоит ей подумать о Спасителе, как он звонит. Да здравствует телепатия влюбленных!
– Спа… Ах, это ты, Жером, – опомнилась она, вернувшись к прозе жизни.
Звонил бывший.
– Что-то случилось? – спросила она.
– Да нет, ничего особенного. Хотел узнать, что у тебя новенького.
– Новенького? У меня?
– М-м… В общем, нет. Мне нужно с тобой поговорить.
Нужно поговорить? И голос такой вкрадчивый. С чего это он «прикидывается лапулей», как сказала бы Алиса?
– Хочешь опять изменить детское расписание? – предположила Луиза.
– Да нет, что ты! Я просто тут рядом. Можно зайду тебя повидать?
– Ты что, с ума сошел?
Луиза увидела себя глазами Жерома: непричесанная, неподкрашенная, в пижаме.
– Ну а как-нибудь на днях у тебя найдется минутка?
Настойчивость Жерома напугала Луизу.
– Это касается детей? – Материнский голос дрогнул.
– Не детей, не волнуйся. Просто… Это не телефонный разговор.
Но Луиза уже разволновалась и дала согласие увидеться с Жеромом во второй половине дня, после того как ребята вернутся из школы. Повесила трубку и покорилась необходимости – взялась за уборку. Начала складывать газету и как будто увидела сон наяву. Она вспомнила, что Жером однажды рассказал ей, желая лишний раз напугать, про какого-то маньяка, который хотел отравить Лазаря и заставлял его проглотить горсть таблеток. А Спаситель избегал этой темы, только упомянул разок о сумасшедшем, который проник к ним в дом. Так это тот самый сумасшедший пытался повеситься в тюрьме в Саране? Как это узнать? И как узнать, что на самом деле произошло в феврале прошлого года? Луиза с удивлением оглядела кухню. Она и не заметила, как успела навести порядок. И у себя в мыслях тоже. И сообразила, что будет делать. Пороется в архиве у себя в редакции, восстановит факты, соберет информацию о Гюге Т. родом с Мартиники. Журналистка она или нет?
В пять часов вечера Луиза вошла в кафе «Тупик», где назначила встречу Жерому. Он ждал ее, сидя за чашечкой кофе.
– Заказать тебе тоже кофе?
– Нет, спасибо. Ну, что ты хотел мне сказать?
– Мы с Пэмпренель разводимся.
– Что-что?
Жерому не хотелось еще раз повторять свою новость, и вместо ответа он отхлебнул глоток кофе.
– Но у вас только что родился ребенок! Он совсем маленький!
– Не такой уж и маленький, ему уже восемь месяцев, – брюзгливо пробурчал Жером.
У Луизы распахнулись глаза: вот, значит, как? Ребенок уже старенький! Она не возражала бы против подробностей. Кто уходит – Жером или Пэмпренель? Кто из них «встретил свое счастье», как принято говорить? Но она промолчала. Любопытство было ниже ее достоинства.
– Что изменится для Алисы и Поля? – спросила она.
– Ничего не изменится. Хотя я, разумеется, буду жить в другом месте…
– А они по-прежнему будут проводить одну неделю у тебя, другую у меня? Думаю, будет неправильно, если они больше не увидят своего маленького брата, – прибавила она, сделав над собой усилие, чтобы озаботиться судьбой несчастного младенца.
– Ну да, ну да, но проблема совсем не в этом.
– А в чем? – встревожилась Луиза. И вздрогнула, потому что Жером взял ее за руку.
– Мы не должны были расставаться! Ты моя любовь, я любил и люблю только тебя! – пафосно объявил он, не ощущая ни малейшей неловкости. – На меня просто затмение нашло. Ты должна была понять меня и удержать.
Луиза попыталась высвободить руку, но Жером сжал ее еще крепче.
– Тебе бы проявить терпение, – продолжал он, – сберечь семью ради наших детей. Подумаешь, несколько месяцев или даже недель. Я бы опомнился. Девчонка бросилась мне на шею, как я мог отказать, я же мужчина. Ей двадцать три, представляешь? И такая вся аппетитная…
– Ты говоришь о своей жене! – возмутилась Луиза, сразу забыв о своей неприязни.
– Мы разводимся, я же тебе сказал, – уверил ее Жером, словно развод снимал все обязательства и разногласия. – Поль тоже ее терпеть не может, а Алиса в два раза ее взрослее. Для наших детей так будет гораздо лучше, поверь. Им нужна настоящая семья, взрослые родители.
– В-в-взрослые? – Луиза изумилась до такой степени, что даже стала заикаться.
– Сама подумай, отношения с твоим Спасителем долго не протянутся. Ему нечего тебе предложить. И ты для него лакомый кусочек, не больше. Антильцы – они, сама знаешь…
Официант поставил на стол стакан воды одновременно с чашкой кофе. Вода пришлась Луизе очень кстати.