– Щекотно? – осведомилась Хезер, ни на секунду не прекращая свои манипуляции.
– Нет, нисколько, – ответил Ёрш, поднимая глаза к люкам. – Хочу еще раз услышать те слова…
– Обязательно услышишь, – пообещала Хезер. – Посмотри на меня! – Не сказав обещанных слов, она взяла его руку и положила себе на грудь. Под распахнутой рубашкой обнаружились еще две или три, но Хезер подняла их все, прижала ладонь Ерша к ребрам и шумно выдохнула. «Здесь холодно, – подумал Ёрш, увидев, как вздымается ее грудная клетка. – Замерзнуть можно!» Но это была только мысль, а в такие моменты бесплотные мысли значения не имеют.
– Ну вот, пора проверить, как там наш мальчик! – пропела Хезер Ковингтон.
В качестве отвлекающего маневра Ёрш еще выше поднял ее многочисленные рубашки и сжал правый сосок.
– Ой! – негромко вскрикнула Хезер, но не остановилась. – Мальчик в полном порядке, – замурлыкала она, оглядывая Ерша с ног до головы. Ему только почудилась, что она впрямь стала выше? Может, она, как плющ, к солнцу тянется? – Мальчику хорошо, а сейчас сделаем еще лучше! – Хезер по-змеиному высунула кончик языка.
– Нет! – сипло проговорил Ёрш. – Ложись! – В комнате быстро холодало, и он понимал: времени терять нельзя. Ёрш придвинулся ближе, потом еще ближе, так что их лица почти соприкоснулись, а, главное, Хезер убрала руки с его промежности. – Ложись на одеяло! – Ёрш надеялся, что голос прозвучит грубо, но терпеливо, как у бывалого солдата, а получилось больше похоже на старую дверь. Вцепившись в плечи Хезер, он стал толкать ее на одеяло. Хотелось, чтобы неожиданная перемена настроения напугала или хотя бы удивила ее, но лицо женщины никакого удивления не выражало. Хезер медленно опустилась на одеяло. Взгляд темных глаз метался из стороны в сторону, только Ёрш, как ни старался, не видел в них ни опасения, ни тревоги. Руки Хезер все еще были на опасном расстоянии от его бедер, но теперь она расстегивала не его брюки, а свои. За спиной Ерша по-прежнему гудела улица, однако в тот момент ее заглушал отчаянный стук в груди. Хезер расстегнула джинсы и тремя рывками спустила с бедер.
– Помоги снять! – по-девичьи игриво попросила она, тыча грязным ногтем в бок Ерша.
Ёрш взял влажные, замасленные отвороты ее брюк и дернул на себя. Точно так же он помогал Ричарду, когда тот уставал от работы в саду. Сравнив тощие белые ноги деда с жирными ляжками Хезер Ковингтон, Ёрш едва не расхохотался. Опершись на локти, Хезер полулежала на грязном одеяле. Задранные до подбородка рубашки выставляли на обозрение грудь и внушительный живот. А ноги… Она широко развела толстенные ноги! Хезер не говорила ни слова, не вздыхала, не хлопала глазами. Неужели… да, лежа она казалась еще крупнее и внушительнее! Вельветовые брюки Ерша соскользнули на лодыжки, как штанишки малыша, которому пора сменить памперс. Ёрш осматривал свое застывшее в нерешительности тело. На пышном фоне Хезер оно выглядело, мягко говоря, бледновато.
– Сейчас? – шепнул Ёрш, опасливо склоняясь над Хезер. – Это случится сейчас?
Хезер закрыла глаза и еще шире развела ноги. Ёрш на секунду отвел взгляд, потом приблизился к ней настолько, что ощутил тепло ее кожи. Не вытерпев запаха, он поплотнее сжал губы и зажмурился. А вот его тело изнутри такое холодное и нечувствительное – не человек, а забытая в пустом доме кукла! Ёрш подумал о конце света, о переваливающихся через решетки людях, о туннеле и станции «Музей естественной истории»: о сверкающем кафеле, неумолимо-жестких скамьях, скелетах динозавров, могильниками стоящих у стены. Воображение легко нарисовало другие скелеты-могильники: собственный, Хезер Ковингтон, Виолет. Задачу Ёрш представлял четко, словно ее выжгли в душе или вытатуировали на сердце: следовало порвать оболочку, девственную плеву, капсулу, за которой он скрывается с рождения, и слиться с разлагающимся миром. Для этого требовалось слиться с другим телом. Требовалось стиснуть зубы и проникнуть в Хезер Ковингтон.
За решетками послышался негромкий смех.
– Не могу! – давясь воздухом, простонал Ёрш. – Смотрите, мисс Ковингтон, он уснул.
Хезер приподнялась на локтях. Ни злобы, ни удивления ее лицо не выражало.
– Слишком маленький, – убирая с лица волосы, объявила она. – Недоразвитый, как у ребенка!
– Это лекарства! – посетовал Ёрш. – Всю силу отнимают!
– Мою силу они не отняли! – возразила Хезер. – Скорее наоборот. – Она посмотрела на Ерша. – Ну, мини-босс, ты почти у цели. Хочешь помогу…
– Нет! – Ёрш в панике отодвинул ее руку. – Не прикасайтесь!
– Как хочешь! – пробормотала Хезер и сомкнула ноги. – Как хочешь! – Она мельком взглянула на себя. – Передай мне мою обмундировку!
– Что, простите?
– Обмундировку, малыш, одежду! – Не дождавшись помощи, Хезер подняла и быстро натянула джинсы. Ершу безумно хотелось увидеть выражение ее лица, но он не решался. Если их глаза встретятся, он – пш-ш-ш! – превратится в струйку желтого дыма. «Желтый – цвет трусости, – подумал Ёрш, изучая носки своих кроссовок. – Трусости и болезни».
– Чем тебя травили? – через некоторое время поинтересовалась Хезер Ковингтон.
Ёрш поднял плечи и тут же опустил – руки повисли безжизненными плетями.
– Зипрексой, вальпроевой кислотой…
– Мне зипрексу тоже давали. – Хезер поджала губы. – От нее у меня трясучка начиналась.
– С зипрексы такого не бывает, – чуть слышно возразил Ёрш. – Это нейролептик второго поколения, с них не колотит.
– Вы только послушайте! – Хезер прищурилась. – Да ты не мини-босс, а гребаный Рекс Морган, доктор медицинских наук[3]!
Ёрш промолчал.
– Мне еще фторфеназин давали, – добавила Хезер. – Может, трясучка с него была.
– Да, на фторфеназин похоже.
– А как насчет зипрексы? – пододвигаясь ближе, спросила Хезер. – Говоришь, она силу твою отняла? В смысле, мужскую силу?
– Не зипрекса, а вальпроевая кислота, – уточнил Ёрш, проводя рукой по одеялу. – Она убивает желание, поэтому я не смог… – Ёрш внутренне поморщился: боже, он рассуждает о лекарствах, словно умудренная годами медсестра! – Как все противоэпилептические средства, вальпроевая кислота имеет жировую основу, чтобы преодолеть гематоэнцефалический барьер, – откашлявшись, продолжал он. – Ведь гематоэнцефалический барьер, по сути, состоит из жира.
– Гематоэнцефалический барьер, – с благоговейным трепетом повторила Хезер. – Вот и славно!
– Мисс Ковингтон, ваш мозг погружен в желе, жирное желе. – Ёрш улыбнулся. – Наподобие французского паштета.
– Да, теперь понятно, – застегивая рубашку, кивнула Хезер.
– Другие органы вашего тела жир почти не усваивают, поэтому он сконцентрирован в крови…
– Мини-босс, где ты набрался этого дерьма? – Хезер подалась вперед и ткнула Ерша в ребра. – Небось мозгоебы нагрузили!
– Никто меня не грузил. – Ёрш провел рукой по лицу. – Я в библиотечной книге об этом прочитал.
Хезер присвистнула.
– Там, куда упекли меня, библиотек вообще не было!
Ёрш лег на одеяло. Свет стал мягче, бледнее – на такой можно долго смотреть не мигая.
– В двух кварталах от моего дома, на пересечении Седьмой авеню и Гринвич-стрит, есть библиотека, туда я отправился, когда мне поставили диагноз.
Хезер откашлялась и сплюнула на пол.
– Ты поверил им, да? Поверил мозгоебам?
Ёрш вгляделся в белеющие над люками облака, ожидая, что они хоть немного отплывут, но облака не шевелились.
– Я болен, мисс Ковингтон, и прекрасно это знаю.
– Сказать, что знаю я? – Хезер раздосадованно покачала головой. – Знаю, что живу здесь, а мозгоебы – нет. Знаю, что во мне нет лекарств, зато… – Она замялась. – Зато тараканов хоть отбавляй!
– У меня тоже есть тараканы! – вздохнул Ёрш. – Лучше бы не было…
– Моих тараканов у тебя нет, ты дебилоид сопливый! – Хезер свирепо уставилась на Ерша. Она медленно работала челюстями, словно зубы точила.
– Мне они не нужны! – заявил Ёрш и испугался, что Хезер его ударит, но она лишь выпрямила спину, горестно вздохнула, поправила пояс джинсов и застегнула молнию. Одевалась она быстро, бездумно, как автомат, как… Виолет. У него тут же появились вопросы.
– Мисс Ковингтон, у вас есть дети?
Миг, всего лишь миг, она смотрела на него, широко раскрыв глаза, судорожно втянула щеки, а потом резко выдохнула.
– Рекс Морган, если тебе так худо, чего ты ко мне прилип? Почему не бежишь домой менять памперсы?
– Я уже объяснил почему! – со вздохом произнес Ёрш. – Вокруг становится…
– Жарче… – апатично подсказала Хезер. – Я помню. – Она поднесла запястье к носу и сделала глубокий вдох, точно смакуя аромат новых духов. – Слушай, будь я из мозгоебов, сказала бы, что твои бредни о потеплении…
– Спасибо, мисс Ковингтон! – Ёрш вскочил. – Спасибо огромное, мне пора!
Хезер засмеялась и ловко поймала его за ремень.
– Куда ты, мини-босс? Не убегай, я буду паинькой!
Теперь солнечные лучи падали прямо на Ерша, он подслеповато щурился, а толстая рука Хезер казалась чуть ли не бесплотной. Парами, тройками, компаниями по решеткам шли люди, невинные и самоуверенные, как дети. Глядя на них, Ёрш почувствовал озноб.
– Может, заткнетесь, а? Закроете варежку? – переступая с ноги на ногу, попросил он. – Хотя бы за выражениями следите, а еще лучше не суйтесь в чужие дела!
Вместо ответа Хезер притянула его к себе. Ёрш покачал головой, но сопротивляться не стал: рядом с ней было потеплее. Их ноги грелись на солнце, тела не соприкасались. Ёрш взглянул на свои грязные кроссовки: на ярком солнце они казались огромными, грубыми, точно обувь космонавта-неудачника. Он сладко зевнул и опустил голову на одеяло.
– Хочу остаться здесь навсегда, – проговорил Ёрш. – Не желаю возвращаться в город!
– Все хотят остаться, – кивнула Хезер Ковингтон. – Все хотят быть, как Голландец.
– Как кто?
– Как Голландец, – вздохнула она. – Ну, из оперы – или это пьеса? – не важно! Голландец ездит на шестом маршруте уже семнадцать лет. В городе он с две тысячи второго не появлялся.