В тишине фойе мысли Виолет вернулись к Уиллу. Фаэтон не изменился: все вокруг казалось погруженным в себя, выжидающим, застывшим в желтоватом воздухе. Однако без Уилла он стал нелепым, пустым, как форма без содержания, как кинозал с включенными проекторами, но без зрителей. Чувство облечения стремительно таяло. Виолет попыталась направить мысли в другое русло, но они не слушались. На миг она взглянула на себя со стороны и ужаснулась, как уныло, блекло и безрадостно живет человек, зацикленный на чем-то одном. Тем не менее ощущение собственной никчемности скоро исчезло. «Теперь ты живешь не только для него, – подумала Виолет. – А уж он точно живет не только для тебя!»
Память неожиданно воскресила строчку из записки сына, и в тишине фойе Виолет послышался размеренный, неторопливый голос Уилла: «В любом другом деле ты могла бы помочь, а в таком – нет».
Внезапно она поняла, куда он поедет.
Виолет еще не оправилась от невероятного открытия, когда дверь в кабинет Копека распахнулась, точно уступив перед силой ее мысли, и в фойе вышел Латиф: очевидно, беседа закончилась.
– Уилл поедет к ней! – с места в карьер заявила Виолет. – К Эмили!
Латиф спокойно зашагал к дверям.
– Честно говоря, мисс Хеллер, я не хотел бы беспокоить девушку.
– Какого черта? Если Уилл собирается…
– Таковы правила! – объявил Латиф с ледяным самодовольством, которое тотчас отрезвило Виолет. – Без веских причин мы стараемся никого не тревожить.
– Детектив, пожалуйста, послушайте! – Виолет схватила его за рукав. – Я нисколько не сомневаюсь…
– Мы найдем девушку, мисс Хеллер, – с подчеркнутой невозмутимостью проговорил Латиф. – В ее отношении вы и ваш друг Улисс поразительно единодушны.
Они подошли к выходу, Латиф распахнул дверь и придержал, пропуская Виолет.
– Что еще рассказал вам Копек? – с показной небрежностью осведомилась она. – Уверена, вы узнали обо мне много интересного.
– Мисс Хеллер, о вас я доктора не расспрашивал. А следовало?
– Копек думает, что я плохо влияю на сына, что меня нужно от него изолировать.
Латиф пожал плечами, точно считал это само собой разумеющимся, но вслух ничего не сказал, а требовать подробностей у Виолет не хватило духа или, возможно, безрассудства.
– Что дальше? – спросила она исключительно ради того, чтобы прервать затянувшуюся паузу.
– В какой школе учится Эмили?
– В академии Кроули. – Виолет на секунду задумалась. – Только она уже в выпускном классе.
– В выпускном – не в выпускном, какая разница? Если ваш сын там появится…
– Детектив, разница есть. В выпускном классе разрешается обедать за пределами школы.
Он вышли из Фаэтона и, жадно вдыхая свежий воздух, брели по тротуару.
– Так вы со мной согласны? – поравнявшись с Латифом, спросила Виолет. – Понимаете, зачем Уилл отправится в Кроули?
– Ничего я не понимаю! – Латиф похлопал по карманам, разыскивая ключи. – Но раз Копек считает…
– Старина Копек! – воскликнула Виолет. Немного успокоенная своим открытием, она могла позволить себе великодушие. – Я не сомневалась, что вы развяжете ему язык!
– Развяжу язык? – изумленно вскинув брови, переспросил Латиф.
– Женская интуиция, детектив! А мужчины вполне предсказуемы.
– Садитесь в машину, мисс Хеллер!
В полной тишине они пересекли Четырнадцатую улицу и подъехали к академии Кроули. Далее события развивались очень быстро, но всю дорогу от Фаэтона Виолет сидела с опущенными плечами, прикрыв глаза, считала перекрестки и собиралась с духом перед встречей с Уиллом. Представить его посреди абстрактной улицы не получалось, а чем именно сейчас занят сын, Виолет не знала. «С ним же Эмили!» – напомнила себе Виолет, и представлять стало проще. Поразительно, но даже волнение улеглось. Эмили отличалась благоразумием и умела о себе позаботиться, а Уилл всегда ей подчинялся. Конечно, девушка недооценивала опасность его болезни, но происшествие в метро и суд наверняка ее отрезвили. Глупая романтика закончилась – теперь, если Уилл ее разыщет, Эмили вызовет полицию или как минимум сообщит администрации Кроули. Она все сделает хорошо, если не запаникует. Уилл не под действием лекарств, и это Эмили только на пользу: она ведь знает, как он себя ведет и на что способен. Почему они с Латифом сразу к ней не поехали? «Эмили не оставит Уилла, – твердила себе Виолет. – Она возьмет его за руку, выслушает, успокоит».
Время от времени Латиф бросал на Виолет свои непонятные взгляды, точно изучал ее, желая подтвердить имеющуюся теорию, только погруженная в собственные мысли Виолет внимания не обращала. Какая-то часть ее существа оставалась в темном застывшем фойе Фаэтона, другая – на улице с Уиллом. Здорово знать, что случится дальше, знать, что хаос не абсолютен, а ведь именно так кажется, когда в полых, изначально пустых объектах обнаруживается содержимое. Вера в порядок утешает и обнадеживает, особенно если отбросить разумные сомнения. Интересно, Уилл тоже черпает в ней утешение и надежду?
– Копек и впрямь о вас рассказывал, – нарушил молчание Латиф.
«Нашел, когда вспоминать Копека!» – с досадой подумала Виолет, но растянула губы в улыбке.
– Что же сообщил вам добрый доктор? Я ужасная собственница, а на эмоции скупа? Мои чувства к сыну чересчур противоречивы? Я не запрещала Уиллу мастурбировать?
– Ничего подобного.
Латиф, не отрываясь, смотрел на дорогу, и Виолет тотчас предположила наихудшее.
– Это правда, детектив, косячок-другой я себе позволяю, – бодро проговорила она. – Но когда была беременна Уиллом, ни к какой дряни на милю не приближалась!
Сдавленный смех Латифа насторожил ее еще сильнее.
– Мисс Хеллер, почему вы перестали водить сына к доктору Копеку? – Голос Латифа звучал удивительно спокойно, точно он и не смеялся.
– Уже объясняла. Он жирный, слащавый, высокомерный…
– Виолет!
Услышав это имя, она осеклась, но смутило и обескуражило даже не оно, а взгляд Латифа, в котором светилось едва ли не отцовское участие. Виолет не подозревала, что детектив способен на подобное.
– Я перестала водить Уилла на приемы, потому что улучшение не наступало. Копек сам это признал. – Виолет изучала свои свободные, мужского покроя джинсы, разглядывая каждый шов и каждую складку. – Разумеется, я и подумать не могла, что ему станет хуже.
– В каком смысле хуже?
– Что он начнет буйствовать, – ответила Виолет, но в тот момент мимо с ревом пронесся мотоцикл.
– Не понял…
– Что Уилл начнет буйствовать.
– Ах, вот как!
– До случая с Эмили Уилл ни на кого не нападал. Ни разу. Окружающий мир день ото дня пугал его все сильнее, но я и без психиатра способна понять, к чему это может привести. За четырнадцать лет Уилл не ввязался ни в одну драку. Он не выходил из себя, не ругался, не пинался, не царапался, даже когда… – Мимо пролетел второй мотоцикл, ревевший еще громче первого, и Виолет обрадовалась передышке.
– Простите, мисс Хеллер, но не могли бы вы повторить?
– Даже когда имел на это основание.
Два мотоцикла обогнали «ниссан» и поехали совсем рядом – байкеры привычным движением наклонились друг к другу. Далеко не сразу стало ясно: это не байкеры, а байкерши. Телами они напоминали мужчин среднего возраста: сутулые, с обвисшими животами – у байкеров такие, увы, не редкость. «Как перезрелые авокадо!» – решила Виолет. Когда Латиф задал следующий вопрос, она немного успокоилась.
– Что могло спровоцировать вашего сына?
«Если бы я только знала!» – с тоской подумала Виолет.
– Мисс Хеллер!
Виолет пожала плечами.
– Мисс Хеллер, посмотрите на меня!
Виолет заглянула ему в глаза – это оказалось довольно просто.
– Я спросил, что могло спровоцировать вашего сына.
– Лечение толка не приносило, и я перестала водить Уилла на прием. Никакой тайны здесь нет. Равно как и вины Копека, если быть до конца откровенной.
– Почему вы так считаете?
– Сын проводил с Копеком лишь по часу в день.
– А остальное время… – неуверенно начал Латиф.
– Большей частью со мной, иногда с Эмили. – Виолет прижала ладони к коленям. – Иногда сидел в подвале Ричарда.
Латиф сбавил скорость, и «ниссан» пополз вдоль ряда вплотную припаркованных автомобилей. За машинами прогуливались смеющиеся девчонки. Кто-то волочил школьный рюкзак по земле, кто-то водрузил его на голову, кто-то прижимал к груди, как младенца. В половине квартала на запад высились песчаниковые бастионы академии Кроули.
– Здесь я остановлюсь – мисс Хеллер, вы слушаете? – и хочу, чтобы вы отвлеклись от созерцания чертовой улицы и удостоили меня вниманием. Если в жизни вашего сына есть некий важный эпизод, о котором вы еще не рассказали, вам следует сделать это немедленно. Я не прошу, а приказываю, ясно?
– Вон он идет, – спокойно проговорила Виолет, глядя через плечо Латифа.
Когда Латиф повернулся, Уилл уже исчез за углом. Походка изменилась, светлые волосы отросли… Лица Виолет не увидела, но узнала бы сына и по беглому взгляду на затылок. Он был в темно-синих вельветовых брюках, которые она послала на Рождество, и рубашке, явно предназначавшейся десятилетке. «Где он откопал эту рубашку? – подумала Виолет, умирая от жалости и ревности: кто, кто выбирал вещи для ее мальчика? – Одет не по погоде, как в июле».
Не представляя, что делать дальше, Виолет оглянулась на Латифа: тот рылся в бардачке. «Он в полном замешательстве, – решила она. – Или не расслышал, что я сказала».
Разумеется, ничего похожего на замешательство Латиф не испытывал.
– Детектив, у Уилла нет пистолета, ваш тоже не понадобится!
– Мисс Хеллер, я достаю жетон, – вполне дружелюбно ответил Латиф. – Чтобы выглядеть официальнее. – Тут Виолет заметила, что пистолет уже лежит в кармане его пиджака.
Следующий вопрос Латиф задал, когда они бежали по улице, расталкивали детей, совсем как копы из боевиков, и старательно игнорировали их возмущенные вопли. События развивались точь-в-точь как представлялось Виолет: сидя рядом с неприветливым, ничего не подозревающим Латифом, она увидела Уилла из окна машины буквально в шаге от академии Кроули. Не окажись сына за углом, Виолет успокоилась бы, окончательно уверовав в безразличие окружающего мира. Увы… Всего лишь в квартале от нее Уилл держал за руку незнакомую девушку. Вот он запрокинул голову, чтобы взгля