леннее». Эта мысль ему не понравилась, и на секунду он даже почувствовал, что скучает по докторам.
– Я хотел спросить, занималась ли ты этим раньше, – сделав глубокий вдох, проговорил он. – Занималась ли этим с кем-нибудь?
– Могу с уверенностью сказать, придурок, что ничем подобным раньше не занималась. Никогда не прогуливала уроки со сбежавшим из закрытой психиатрической клиники. Никогда не прятала укрывающихся от правосудия. – Эмили улыбнулась. – И уж точно не переводила через дорогу тех, кому собиралась дать.
Ёрш успокоился. Он не был похож на других, отличался, выделялся – пусть даже только своей болезнью.
– Эмили! – выдохнул он и прижал ладонь к ее животу. Девушка вмиг посерьезнела. Ребенком Ёрш уже не был, и Эмили это понимала. Они оба это понимали. Сейчас не верилось, что она переводила его через дорогу.
– Что случилось… – пробормотала девушка, и это был не вопрос. Даже сквозь красную рубашку и малиновый свитер из секонд-хенда Ёрш почувствовал, как дрожит Эмили, и осторожно провел мизинцем по ее нижнему ребру. – Хеллер, я знаю, ты не нарочно меня толкнул. – Тело Эмили льнуло к ладони Ерша, волосы свесились на глаза, а горячее дыхание обжигало его лицо. – Знаю, но хочу услышать от тебя.
– Я уже извинился.
– Плевать мне на извинения! Они нужны лишь, если ты толкнул нарочно.
Ёрш зажмурился, но силуэт Эмили проступал и сквозь сомкнутые веки. Зеленоватый девичий силуэт пробивался сквозь мембрану его сетчатки, словно плющ сквозь ячейки рабицы. Стоило зажмуриться поплотнее, и прекрасное лицо Эмили начало рассыпаться. Ёрш так и знал. Знал, что ее черты распустятся, как вязание.
– Эмили, я рисовал твои портреты, каждый день по одному. В последний раз получился круглый домик с волосатой крышей, и я уже не знал, живешь ли в нем ты.
– Хеллер, не переводи стрелки! Ответь на мой вопрос!
Трепещущее тело выскользнуло из-под его пальцев. Ершу хватило ума понять, чем является этот вопрос, – символом если не любви, то увлечения. Он лихорадочно пытался подобрать ответ, который порадовал бы Эмили. На самом же деле ему хотелось не отвечать, а прижать к ее ребрам вторую ладонь и держать, ожидая развития событий. Хотелось не вспоминать ни о Плоских временах, ни о чем вообще.
– Не прикоснись ты ко мне, ничего бы не случилось, – в итоге ответил Ёрш.
Эмили кивнула и ссутулила плечи. Ее длинная челка едва не касалась лица Ерша, а глаза сияли, словно прожекторы сквозь старый побитый молью занавес. Эмили наклонялась, тянулась к нему, поэтому и выскользнула из-под его ладони. Через секунду она села на корточки и посмотрела на Ерша снизу вверх.
– Ты меня испугался, – шепнула девушка. – Решил, что я превратилась в другого человека. Ты сам так сказал.
– Я не понимал, зачем ты меня касаешься.
– Затем, что я тоже испугалась, а еще хотела успокоить тебя.
– На станции было жарко. Жарко и душно, как в теплице. К нам подбирался полицейский, наверняка поймать рассчитывал. Напряжение все росло и росло… Ты вдруг стала глупой и назойливой, начала плести какие-то козни, совсем не как моя Эмили! Мне хотелось остыть, освежиться, хотелось даже одежду скинуть, а ты подошла и тяжелым одеялом повисла на плечах.
– Я обняла тебя, а ты меня не узнал, – тихо напомнила девушка. – Ты думал, я не Эмили, а кто-то другой!
Неровное дыхание девушки обжигало шею Ерша. Оно пахло лакрицей, сигаретами и спертым тепличным воздухом. Ее трепещущее тело вдруг снова оказалось под его ладонями. «Сегодня все случается вдруг и внезапно», – отметил Ёрш. Эмили закусила губу и двинулась дальше. Превосходство в росте куда-то исчезло. Сделав три коротких шага, девушка стала ждать Ерша.
– Теперь ты моя Эмили, – сказал Ёрш, сжимая покорно протянутую руку.
Вскоре они дошли до кондитерской и застыли у витрины. Эмили разглядывала стеллажи с яркими пузатыми банками, а Ёрш – свое отражение, которое ерзало, дергалось, подмигивало. Они с Эмили как двухголовый ребенок, когда стоят плечом к плечу! Здорово!
– Ну, что там? – нетерпеливо спросил Ёрш, хотя уже увидел все сам. Стену за прилавком украшали светло-зеленые и нежно-розовые комочки в гофрированных формочках из вощеной бумаги. Зеленые, как силуэт Эмили, розовые, как его кожа. Девушка не сводила с них глаз.
– Здесь пекут только кексы, – пробормотала она. – Иногда за ними выстраивается очередь на весь квартал…
– Кексы? – перекатившись с носков на пятки, переспросил Ёрш.
– Не так уж они хороши, чтобы стоять ради них в очереди! – заявила девушка, не отрывая взгляда от витрины. – Слишком много глазури.
– Ты хочешь кекс, – отметил Ёрш.
Эмили высунула язык.
– Если честно, Хеллер, я бы…
– Жди меня здесь!
Девушка и ответить не успела, а бирюзовая дверь кондитерской уже захлопнулась за Ершом. В торговом зале люди стояли кто по одному, кто группами, вздыхали, шептались и тыкали пальцем в прилавок-витрину. На верхней полке прилавка красовались кексы, которые Ёрш увидел с улицы. Пока все шло гладко. Молодая продавщица улыбнулась и спросила, что он желает. «Другие посетители еще выбирают, – сказал себе Ёрш. – Решают, определиться не могут».
– Что желаете? – снова спросила девушка. Она была гораздо выше Ерша, потому что стояла на каком-то приспособлении – платформе или чем-то еще. «Хочет казаться выше», – подумал Ёрш и решил не тратить времени на долгие разговоры.
– Кексы! – показав на витрину, объявил он.
Девушка вздохнула и оперлась локтями на прилавок.
– Что вы желаете? – в третий раз спросила она, точно не расслышав ответ. Ершу казалось, он играет чужака в классическом вестерне. Так и есть, сцена первая – встреча в салуне. Когда он повторил просьбу, девушка запрокинула голову в притворном изнеможении.
– Мы продаем только кексы!
– Вон те! – Ёрш ткнул пальцем в витрину. – Розовые и зеленые.
– «Ангельский бисквит» и «красный бархат»?
Ёрш кивнул.
– Какие именно вы хотите? – не унималась продавщица. За ее спиной возникла вторая девушка. Точнее, не девушка, а женщина с морщинистым мышиным лицом.
– Дайте мне кексы! – прошептал Ёрш.
Глаза первой продавщицы впились в него, розовые губы приоткрылись.
– Чаще всего покупают «красный бархат», – нарочито медленно проговорила она.
– Дайте мне «красный бархат».
– Сколько вам, сэр? – вмешалась старшая. Молодая продавщица чуть отодвинулась от прилавка и буравила Ерша хитрым, злобным взглядом. – Сколько вам? – повторила женщина. – «Красный бархат» стоит два доллара семьдесят пять центов за штуку.
Ёрш обдумал вопрос. Солнце ярко освещало торговый зал, и они с женщиной стояли точно в луче прожектора.
– Я не знаю, как ответить на этот вопрос, – признался Ёрш.
Молодая продавщица захихикала, но, едва ее коллега обернулась, осеклась и искоса посмотрела на других посетителей. Старшая женщина облизала губы и нахмурилась.
– Может, скажете, какую сумму хотите потратить? – предложила она, на сей раз без вычурного «сэр».
Ёрш опустил руки в карманы, прищурился, оглядел торговый зал, но оборачиваться не стал.
– У меня шестьсот сорок долларов.
Теперь засмеялся кто-то за его спиной, взрослая женщина или маленькая девочка. Смех звучал приглушенно, но задорно и вполне добродушно. Неужели смеялась Эмили? Нет, Ёрш прекрасно помнил ее смех. Хотя вдруг сейчас у нее два разных смеха? Или целых десять? Обернуться он боялся: что, если Эмили смотрит на него или, чего хуже, ушла? Однако вопроса женщины он боялся еще больше. Мужчина слева поспешно отступил на пару шагов. Женщины и дети перешептывались. Ёрш прижал к витрине обе ладони.
– Я возьму пять.
– Пять «красных бархатов»! – скомандовала женщина, в голосе которой звучало одобрение. Девушка проворно раскрыла бумажный пакет. На ее бескровном лице читалось удивление. «Это потому что я правильно ответил», – сказал себе Ёрш.
– Тринадцать долларов семьдесят пять центов, – объявила женщина.
Закусив губу, Ёрш выложил на прилавок мятую, влажную от пота двадцатку. С невероятной осторожностью, даже заботой, девушка упаковала кексы в пакет. «Точно опасный груз к отправке готовит», – подумал Ёрш, перехватил взгляд девушки, но она тут же потупилась.
– Что она делает с пакетом? – спросил Ёрш.
– В смысле? – удивилась женщина.
– Что она в него кладет?
Женщина открыла рот, чтобы ответить, но девушка ее опередила:
– Только ваши кексы. Пять кексов «красный бархат».
Ёрш впился в ее лицо долгим внимательным взглядом: девушка оказалась куда старше, чем он сперва подумал.
– Сколько вам лет? – спросил он. – Жару чувствуете?
– Ваша сдача! – выпалила женщина, практически вырвав пакет из рук девушки. От ее резкости Ершу неожиданно полегчало, но окончательно страхи не исчезли. В торговом зале царил знакомый ему фальшивый покой. Все замерли в ожидании. Запахи испуганно всасывались обратно в печи. Женщина держала пакет с нежностью и заботой, но ее мышиное лицо превратилось в маску. «Что в пакете? – недоумевал Ёрш. – Что там?» Влажная ладонь с раздутыми венами любовно поддерживала дно, а изнутри… Изнутри отчетливо слышалось тиканье.
– Опустите пакет на прилавок! – скомандовал Ёрш. – Отойдите в сторону!
Теперь в глазах обеих женщин горело искреннее недоумение – такое уже не скроешь. Ёрш и сам недоумевал.
– Опустите чертов пакет на прилавок! Достаньте прибор!
Ёрш расправил плечи и сделал лицо «как у инквизитора». Сверкающий глазами, неумолимый, бесстрашный, он напугал обеих продавщиц до полусмерти.
– Вон! – пролепетала женщина. – Вон из моей кондитерской! – В одной руке она держала пакет, в другой – сдачу. «Как меч и весы, – подумал Ёрш, – зерцало и скипетр». Тут он неожиданно вспомнил, что за спиной обреченный на гибель мир, и увидел кондитерскую глазами Эмили: нежные кексы, яркую глазурь, пузатые банки. «Меня их порядок не касается!» – сказал себе Ёрш, оставил пакет на прилавке и попятился к двери. Он двигался плавно и очень уверенно, словно кто-то перемотал пленку вестерна назад, и события последних пяти минут проигрывались в обратной последователь