Латиф поджал губы и ничего не ответил.
– Во всем журнале лишь ту фотографию Уилл не использовал как сырье для комиксов – у девушки присутствовали все части тела, зато он изрезал ее в бахрому. Вероятно, бритвой, только не представляю, где он взял бритву. В доме ни одной не было, я даже нож для хлеба хранила в запирающемся ящике. Лица у девушки не осталось: посредине глубокий прокол, а от него, подобно трещинам на разбитом стекле, расползались порезы. По крайней мере я подумала именно об этом…
Латиф уже собрался задать вопрос, но снова промолчал.
– Уилл протянул картинку мне, чтобы я как следует рассмотрела. От дыры в лице девушки расходились волнистые линии – получилось наподобие солнца или светящегося нимба, ну, знаете, как у святых… Мне вспомнился портрет Папы Римского, который я видела в детстве. – Виолет сделала паузу и старательно рылась в памяти. – Грудь и живот девушки покрывала черная сеть.
Латиф кашлянув в кулак.
– А как насчет ее гениталий, мисс Хеллер? Ваш сын их отрезал?
– Нет, Уилл ей ничего не отрезал. Он взял фрагмент другой фотографии – руку с ярко-синими ногтями – и наклеил сверху. Именно рука ужаснула меня больше всего, она не закрывала лобок девушки, а точно росла из него. Когда я поинтересовалась, в чем смысл, лицо Уилла стало совершенно бесстрастным. «Это проблема, Виолет», – заявил он. Я попросила объяснить, но он лишь головой покачал. У меня аж в глазах потемнело! Помню, я силилась сказать хоть что-нибудь, только бы скрыть свое отвращение. «Ну а в чем тут смысл?» – Я ткнула в искромсанное лицо девушки. Уилл захохотал. Он раскачивался взад-вперед, бормотал, совсем как в гостиной Ричарда той ужасной ночью. «В чем тут смысл, Виолет? – переспросил он и снова захохотал. – Сейчас объясню. Это решение проблемы!» – Виолет остановилась, чтобы успокоиться, и, глянув на Латифа, догадалась: на продолжение он не рассчитывает. Продолжение, разумеется, имелось, но вполне могло подождать.
– Мисс Хеллер, почему вы не упомянули это раньше?
– Я и сейчас говорю об этом только из-за Эмили.
Пока Виолет рассказывала об инциденте с «Плейбоем», машина подъехала к ее дому и остановилась у входа. Мягкий свет в фойе действовал угнетающе. Когда Латиф заговорил, Виолет восприняла это как отсрочку смертной казни.
– Я чего-то не понимаю, – после бесконечно долгой паузы признался он. – Зачем Эмили сбежала с вашим сыном во второй раз? Чего она от него хочет?
Не сводя глаз с фойе, Виолет обдумала вопрос и почувствовала, что отвечать не желает.
– Она влюблена в него. Разве этого недостаточно?
– Мисс Хеллер, вы же сами знаете, что нет! – Улыбка Латифа получилась такой грустной, что Виолет стало стыдно. Она кивнула, закрыла глаза и зябко поежилась. Сейчас она поднимется в пустую темную квартиру и будет ждать новостей. Неделями, как всегда терпеливо и безропотно… Виолет не сдержалась, и из груди вырвался всхлип, ружейным выстрелом сотрясший спертый воздух салона. Латиф вздрогнул и схватил ее за руку.
– В чем дело, мисс Хеллер? Проводить вас до квартиры?
– Детектив, я должна рассказать вам кое-что еще, – выдавила из себя Виолет. – Кое-что об Уилле.
Латиф откинулся на спинку сиденья. «Ну, выкладывай, – велела себе Виолет. – Не испытывай его терпение!»
– За пару недель до инцидента на Юнион-сквер я вернулась с работы и сразу прошла в кухню, решив заняться ужином. Из соседней комнаты доносились голоса Уилла и Эмили, но я не удивилась: в то время она часто ужинала у нас. Вдруг воцарилась тишина, такая, что я невольно обратила внимание, а потом на кухне появилась Эмили, одна, без Уилла. «Ида, мне хотелось бы задать вопрос», – церемонно начала она. Я улыбнулась и жестом показала на стул, садись, мол. Разумеется, я знала, что речь пойдет об Уилле – о чем нам еще говорить? – только ее вопрос застал меня врасплох. Помню, Эмили долго молчала, и я уже собралась поинтересоваться, что лучше приготовить на ужин, когда она выпалила: «Почему он ко мне не прикасается?» Она именно выпалила, куда громче, чем рассчитывала, потому что в следующую секунду раздосадованно поджала губы. Я не ответила, и она повторила вопрос, на сей раз тише и спокойнее. Я понятия не имела, как реагировать, поэтому ограничилась какой-то банальностью. «Уилл считает меня красивой! – запальчиво проговорила она, точно бросая мне вызов. – Он сам так сказал!»
Пальцы Латифа беспокойно забарабанили по рулю.
– Продолжайте! – глядя прямо перед собой, попросил детектив. «Он думает, что знает, чем все кончится», – догадалась Виолет.
– Я посмотрела на Эмили, пытаясь увидеть то, что видел в ней Уилл, и у меня неожиданно получилось. Впервые со дня нашего знакомства я почувствовала к ней нежность и симпатию. «Эмили, – начала я, – ты же понимаешь, что Уилл особенный?» Я действительно использовала это дурацкое напыщенное слово! «Я знаю, что он болен», – тихо ответила она. «Это я и имела в виду», – кивнула я. Мы долго молчали, буравя друг друга взглядами. «Чудесная девушка! – думала я. – Проницательная, умеет четко выражать свои мысли и рассуждает, как взрослая женщина». – Виолет осеклась, проводила взглядом такси и, не дожидаясь подсказки Латифа, продолжила: – Разумеется, тут я ошиблась: несмотря на благоразумие, Эмили была подростком, эгоисткой, как все пятнадцатилетние девчонки. «Чувствую, до чего ему трудно, – прошептала она. – До чего трудно просто разговаривать». Я кивнула, очарованная девушкой и ее словами, только потом она выдала нечто, перевернувшее все с ног на голову.
– Что именно?
– Эмили заявила, что мой сын признался ей в любви. Дескать, учитывая его состояние, это не могло не быть правдой. «Я прочла книгу о шизофрении, – точно по секрету сообщила она. – Шизофреники никогда не лгут, Ида. Они просто не способны!» – Виолет повернулась к Латифу, ожидая какой-то реакции. Если он не понял сути рассказа или не захочет ответить, тяжесть одиночества станет невыносимой… Виолет не представляла, что случится при подобном раскладе.
– Боюсь, тут я с ней не согласен, – наконец проговорил Латиф. – Все на свете лгут.
Виолет едва не засмеялась – таким огромным было облегчение.
– Надеюсь, вы не включаете в это число меня?
– Я провожу вас до квартиры, – буркнул Латиф, распахивая дверцу со своей стороны. Его лицо казалось маленьким и апатичным.
Виолет даже не пошевелилась.
– В тот день Эмили сказала еще одну вещь, на которую я тогда не обратила внимания, потому что и без того была сильно расстроена.
– Что именно? – спросил Латиф, выставив одну ногу на обочину.
Виолет тяжело вздохнула: выхода не осталось.
– Уилл назвал Эмили своей любимой проблемой.
ГЛАВА 15
Дослушав рассказ Ерша, Эмили засмеялась.
– Почему ты на меня так смотришь? Я должна была узнать песенку?
– Песенку? – переспросил Ёрш, с трудом выговорив привычное слово. Его голос звучал совсем слабо.
Девушка кивнула, снова засмеялась и пожала ему руку. Ёрш рассказал ей все, а она не поняла ни слова. Он сделал глубокий вдох и собрался начать сначала, только начало потерялось, и Ёрш не знал, где оно. Вначале была Виолет, которая сейчас ничего не значила, равно как и доктор Фляйсиг, равно как и школа. Ёрш закрыл рот, стиснул зубы и стал искать начало. Началом следовало считать сегодняшнее утро, все другие события ни веса, ни значения не имели. Утром одиннадцатого ноября он со всех ног бежал к поезду.
Ёрш почти разобрался в мыслях и начал думать более или менее нормально, но тут туннель кончился, и думать он тотчас перестал. Перестал и думать, и двигаться. Они с Эмили стояли на платформе, точно пикетчики на площади, и разинув рты смотрели на мерцающие арки. Звуки внешнего мира сюда не проникали, в воздухе витало давно забытое прошлое. Они спустились на глубину, где тяжело дышалось, однако даже сюда каким-то чудом проникал призрачный свет. Эмили поддела Ерша плечом.
– Хеллер, ты раньше здесь бывал?
– Нет, никогда.
Эмили чуть слышно выругалась.
– Не знаешь, почему закрыли станцию? Из-за чего?
– Здесь слишком красиво, – окрепшим голосом проговорил Ёрш, – слишком таинственно! – Он завороженно наблюдал, как слова, клубясь, исчезают во тьме.
Эмили сделала несколько шагов вперед и потянулась к облицованной кафелем стене.
– Даже прикоснуться страшно, – покачала головой она. – Мне здесь не место.
– Нет, Эмили, тебе здесь самое место. Недаром же я тебя сюда привел.
Девушку его слова не утешили. Стараясь держаться подальше от края платформы, она приблизилась к стене еще на несколько шагов, но не коснулась ее и пальцем. Ёрш точно примерз к месту. Совсем скоро он подойдет к Эмили, но не сейчас. Сейчас ему хотелось убедиться, что между ними полное согласие. Эмили следовало понимать причину того, что вот-вот случится.
– В туннеле я кое-что тебе рассказывал. Старался объяснить…
– Что объяснить? – Девушка водила левой рукой по кафельной стене.
– Подожди минутку! Эмили, ты слушаешь? Мне нужно…
– Не хочу больше разговаривать. Хеллер, ты только погляди вокруг! Только посмотри на эту станцию!
Девушка отклонилась назад так низко, что могла сделать мостик, засмеялась и с нескрываемым восторгом покачала головой. Она стала другой – менее признательной ему, менее искренней. Ершу показалось, он едва ее знает. В туннеле что-то потерялось, исчезла какая-то мелкая, но важная деталь.
– Хеллер, мы должны остаться здесь навсегда, дом себе построить! – Эмили перевела дух. – Чувствую себя семилетней!
– Тебе семнадцать. – Ёрш вгляделся в лицо девушки. – На шесть месяцев больше, чем мне.
– Знаю! – Эмили закатила глаза. – С тобой я чувствую себя семилетней!
– Почему?
Девушка обернулась и чмокнула Ерша в щеку.
– Потому что ты Уильям Хеллер, и еще сам знаешь, почему.
– Не-ет… – Ёрш покачал головой, но тут же догадался: – Потому что я болен?
Эмили сжала его ладонь и снова отвернулась. Ерша обожгла искра сомнения, которая, впрочем, тут же погасла. В этом замогильном мире не выживали ни сомнения, ни тревоги, здесь существовала правда, вся правда и ничего, кроме правды, которая должна была спасти мир.