– Я вас не приглашала! Я только попросила отвезти меня домой на этой вашей экомашине! – куда менее любезно ответила Виолет. – Хотела принять таблетку, может, даже стаканчик пропустить.
«Вот где разгадка! – подумал Латиф. – Вот чем объясняются резкие перепады настроения!»
– При мне вы ничего не принимали, – с подчеркнутой невозмутимостью проговорил Латиф. – Так варка кофе была лишь предлогом – на кухне вы глотали таблетки?
– Варка кофе была предлогом для варки кофе. – Виолет закрыла глаза. – Таблеточки я еще не выпила. Не успела…
– Что именно вы хотели выпить?
Виолет со вздохом откинулась на спинку стула, скрестила руки в запястьях и демонстративно вытянула.
– Колеса, транки, калики! Закройте меня в камере, детектив, и утопите ключ в океане!
– Мисс Хеллер, похоже, вы провели в джаз-клубах слишком много времени! – невольно усмехнулся Латиф. – Что еще за транки?
– Хотите половинку? Сами все поймете!
– Не возражаете, если я взгляну на пузырек? – смерив Виолет взглядом, спросил детектив.
– У вас есть ордер на обыск?
– Мисс Хеллер, я же не арест оформляю! Если вам лучше…
– Мне лучше показать вам другое. – Виолет поднялась, по-кошачьи, без единого лишнего движения скользнула по узкой гостиной и исчезла. Вскоре она вернулась с потрепанным фотоальбомом и, спрятав ладони между коленями, стала смотреть, как гость листает страницы. Ее дыхание было ровным и неестественно прохладным – Латифу казалось, он прижал ухо к сетчатой двери. От Виолет пахло немытыми волосами и сигаретами. – Не знаю, какая из фотографий Уилла у вас в досье. Если из «Нью-Йорк пост»…
– Это ваш сын?
– Конечно.
Фотографию делали в саду, а потом явно передержали в проявителе. В центре кадра – мальчик лет четырех, максимум пяти. Волосы бесцветные, руки вытянуты, словно он пытался схватиться за поручень в быстро движущемся поезде. В фотографии было что-то необычное, но что именно – Латиф понял не сразу. Лицо мальчика дышало не просто умом и даже не уверенностью, а неким знанием и проницательностью.
– Вы тоже заметили, – тихо сказала Виолет. – Заметили ведь?
Латиф кивнул.
– За сына мы опасались уже тогда и не только из-за его странного взгляда. Уилл и двигался, и разговаривал иначе, чем другие дети. Алекс решил: это – признак гениальности. – Виолет присела на диван. – Теперь кажется, мы оба догадывались, к чему все идет.
– Когда оглядываешься на прожитые годы, всегда так кажется.
– Правда?
– Разве у вас или вашего мужа был выбор?
– Это я и имела в виду, говоря, что вы чересчур деликатны для своей работы.
Латиф тщательно изучал фотографию и старался высмотреть побольше деталей. Лишь через несколько секунд он заметил на заднем плане девочку: постарше мальчишки, уже подросток, но если бы не это, легко сошла бы за его сестру-близнеца. В мальчишке красота еще не раскрылась, а девочка казалась настоящей феей. Нечеткая и эфемерная, она парила в левом верхнем углу снимка, точно хотела ускользнуть от фотографа, но не успела. Латиф даже вопрос задать боялся: бог знает, как прозвучит голос!
– Кто эта девочка? – наконец отважился он.
– А вы как думаете?
Конечно, конечно же, это она! От прежней решимости Латифа не осталось и следа. Он взглянул на Виолет, но она сидела слишком близко – лица не рассмотреть. Оно расплывалось, как у девочки на фотографии.
– Сколько лет вам было, когда вы приехали в Штаты? – Латиф ждал, что Виолет улыбнется, но она сдержалась.
– Двадцать один. Слишком мало, чтобы рассуждать здраво.
– Девочка на фотографии выглядит не старше четырнадцати.
– Я страшно комплексовала из-за девчоночьей внешности, – кивнула Виолет. – Казалось, меня втиснули в чужое тело.
– Ну, мисс Хеллер, это далеко не самое страшное!
Виолет нахмурилась.
– Алекс частенько заставал меня перед зеркалом: я корчила страшные рожи. Увы, дурная привычка передалась сыну. Уилл постоянно гримасничает.
Латиф заставил себя переключить внимание на альбом.
– Когда умер отец Уилла?
– В марте будет два года.
– Ясно… – буркнул Латиф, вспомнив короткий некролог в «Нью-Йорк таймс»: Александр Уитман умер от инфаркта в заштатном мотеле близ какого-то аэропорта, один-одинешенек, «скорая» приехала слишком поздно, и так далее, со всеми ужасными подробностями ужасной смерти. – Как раз когда состояние вашего сына резко ухудшилось.
– В то время Алекс нас уже не навещал. Ему своих проблем хватало, – проговорила Виолет. Со стороны казалось, речь идет о случайном попутчике, а не об отце ее единственного ребенка.
– Насколько я понимаю, разошлись, как в море корабли?
– Да, именно так и получилось. – Виолет хотела что-то добавить, но осеклась. – Смешное выражение, правда? При жизни Алекса я не до конца понимала его смысл. – Она забрала альбом у Латифа. – На самом деле мы не просто разошлись, а потеряли нечто очень важное – жизнь нашего сына, его будущее.
Наблюдая за Виолет, Латиф ощущал – сначала слабо, потом все сильнее и сильнее, – что напрочь утратил здравомыслие. Вскоре ощущение превратилось в осознание, но осознание пассивное. Он сидел на диване, безвольно позволяя вить из себя веревки. Виолет даже стараться особо не пришлось.
– Показать вам еще одну фотографию?
– Да, конечно.
Виолет положила альбом на колени и стала медленно, якобы смущенно листать, изображая любящую родительницу. «Никого она не изображает, – одернул себя Латиф. – Ты хочешь Виолет, но это еще не повод плохо о ней думать. Лучше сдайся на милость победительнице».
– Вот, Уилл в библиотеке, через пару месяцев после четырнадцатилетия, – объявила Виолет, разглаживая пластиковое гнездо.
Латиф посмотрел на фотографию. Та же аккуратная головка, теперь слишком красивая для мальчика, та же форма плеч, та же поза, так же аккуратно расчесанные волосы. И лицо, бледнеющее на фоне гранитной лестницы, вроде бы то же, только теперь в нем читалась не уверенность, а паника. Улыбка напоминала ширму у операционного стола.
Виолет чуть отстранилась и кашлянула в кулак.
– Через несколько дней после первого визита к Копеку я объяснила сыну, чем он болен. Уилл принялся читать все книги о шизофрении, которые мог достать. Либо он прочитал, что ухудшение наступает стремительно, либо сам почувствовал, но попросил освободить его от школы. Когда я принесла справку от Копека, он ею чуть ли не гордился. – Виолет снова кашлянула. – В принципе справка и не требовалась. В то время Уилл уже слышал голоса, разговаривал сам с собой, смеялся без причины – какая школа, если все симптомы налицо! Однако в библиотеке он сдерживался, особенно поначалу, и через месяц превратился в настоящего эксперта. Как-то раз, когда Уилл чувствовал себя почти нормально, я спросила, что же нам делать в такой ситуации. Помню, он по-взрослому снисходительно улыбнулся и взял меня за руку. «Дождемся конца, Виолет», – ответил он спокойно и терпеливо, точно это я болела и нуждалась в заботе. В какой-то мере так оно и было. «Что это значит, Уилл? Какого еще конца?» – переспросила я. «Моего, разумеется!» – Он похлопал меня по плечу, поцеловал в щеку и ушел к себе.
Латиф сидел на краешке дивана и чего-то ждал. Виолет снова закрыла глаза, но спину держала неестественно прямо. «Ну, скажи, скажи ей что-нибудь!» – подгонял он себя, только что тут скажешь? Лампа замерцала, как луч старого кинопроектора, хотя, наверное, причина была в том, что Латиф смотрел на Виолет слишком пристально. Он понимал, после этой истории его желание иначе как непристойным не назовешь, но ничего не мог с собой поделать.
– Вы заслуживаете лучшего, – глухо проговорил Латиф. Ему только показалось, или в комнате впрямь не осталось воздуха? – Лучшей жизни и лучшего будущего.
Виолет открыла глаза.
– Детектив, это домогательство?
– Мисс Хеллер… – Латиф осторожно коснулся ее плеча. Она вздрогнула, но тут же расслабилась. – Виолет…
– Так меня зовет только Уилл, – безжизненным голосом объявила она.
Зазвонил телефон, и Латиф убрал руку с плеча Виолет. Звон настоящего колокольчика идеально вписывался в обстановку этой квартиры и звучал по-детски бодро и свежо. Первые три звонка Виолет прослушала, беспомощно разглядывая свои руки, точно телефон обвинял ее в страшном грехе, а на четвертом бросилась на кухню.
Звон оборвался, и Латиф решил, что Виолет ответила. Почему же не слышно ее голоса? Лишь через несколько секунд его осенило: она просто-напросто не успела снять трубку. Едва он зашел на кухню, телефон зазвонил снова, и на сей раз Виолет ответила после первого же сигнала.
– Все хорошо, – спокойно проговорила она. – Все будет хорошо.
Латиф догадался: Виолет ждала этого звонка с самого начала.
ГЛАВА 17
Виолет? Алло! Виолет пожалуйста скажи что-нибудь! Пожалуйста скажи что все хорошо.
Все хорошо. Все будет хорошо.
Виолет я облажался. У меня одежда в крови.
Уилл ты ранен? Тебе больно? Уилл?
Даже не знаю. Больно? Нет нисколько.
Вот и хорошо замечательно. Теперь постарайся сделать глубокий вдох и расскажи…
Представь она меня опрокинула. Совершенно неожиданно вскочила порезала мне грудь а я упал и расхохотался. Ключ она разумеется заранее вытащила. Элементарно же! Пырнула меня и понеслась вниз по лестнице как подземный кролик мать ее! Не хочу больше этим заниматься! Она смылась Виолет Я позволил ей смыться. Черт ты ведь не понимаешь о чем речь! Ты даже не в курсе кто такие подземные кролики.
Нет Уилл не в курсе. Может объяснишь?
Виолет по-твоему я должен был это сделать? Я думал что да иначе бы штаны снимать не стал.
Сперва скажи где ты. Тогда я смогу тебя найти и выслушать. С удовольствием послушаю…
Что ты послушаешь Виолет? Я вот ничего слышать не хочу! Не желаю! Я всем велел заткнуться! А-а-а…
Кому «всем»? Уилл? Кому ты велел заткнуться? Пожалуйста скажи!
А-а-а… Ты знаешь кому!
Нет Уилл не знаю. Будь добр объясни!