[КОМУ: АЛЬБЕРИК_ВИЛЬЖЮСТ]
{данные_относительно_этого_события_утверждают_что_выживших_не_осталось}>{как_может_существовать_запись_последовавшая_за_этим_событием_?}
Нод явно был незнаком с понятием лжи.
– И все же поищи, пожалуйста.
[КОМУ: АЛЬБЕРИК_ВИЛЬЖЮСТ]
{я_располагаю_семью_входными_ данными}
>{семью_видео}
Разумеется, никаких голограмм. Скрывавшиеся в горах предатели не имели в своем распоряжении кабины тахион-связи.
– Браво, Нод, это потрясающе! Если можешь, покажи их нам, пожалуйста.
Мы тут же приблизились к одному из отверстий на поверхности губки. Вблизи казалось, что каждое из них имеет диаметр метров десять. Конечно, это лишь иллюзия, здесь любые единицы измерения были бессмысленны. Внутренняя поверхность отверстия, вогнутая, как чаша, содержала почти столько же волокон, сколько те поля, над которыми я работал в бытность мою официальным пультовиком.
Перед нами вытянулись семь волокон, из них, подобно разворачивающимся плакатам, появилось ровно столько же видеоизображений. На каждом из них возникли две картинки. С одной стороны – папа, с другой – лицо убийцы. Леон Ковальски собственной персоной. На каждом видео двое мужчин что-то обсуждали, но я не мог понять, о чем они говорят, потому что Нод запустил все семь звуковых дорожек одновременно. Для компьютера слушать семь звуковых дорожек зараз не составляет проблемы; для ограниченного человеческого существа вроде меня об этом, разумеется, не может быть и речи. Однако мне было совершенно не обязательно различать, что они говорят, чтобы понять главное: перед нами было то, что мы так давно искали, – неопровержимое доказательство лжи Урбана IX.
– Вы получаете это? – прерывающимся голосом обратился я к своим коллегам из реального мира.
– Твою мать, еще как получаем! – откликнулся Паскаль. – Это… фантастика.
Я был так возбужден, что у меня тряслись руки. Я нащупал металлическую перекладину своего стула и вцепился в нее.
– Расчетное время загрузки около девяноста секунд, – объявил кто-то позади меня. Кажется, Роберт Лонгви.
Еще полторы минуты, и все будет кончено. Я поверить не мог. Препятствие, в которое мы упирались долгие месяцы, вдруг с обескураживающей легкостью рухнуло и даже без всякого взлома! Я неожиданно вспомнил, что эти данные уже не должны были существовать.
– Нод, разве все эти записи не были стерты?
Во время той трагической хакерской атаки, когда погиб Уз’ка, наш взлом принес лишь одну имеющую значение информацию: все хранившиеся в черных зонах важные данные несколькими месяцами ранее были уничтожены после наших первых попыток пройти сквозь внутренние защитные барьеры официального Инфокосма.
[КОМУ: АЛЬБЕРИК_ВИЛЬЖЮСТ]
{это_утверждение_верно}
– Тогда как же ты можешь по-прежнему иметь к ним доступ?
[КОМУ: АЛЬБЕРИК_ВИЛЬЖЮСТ]
{мои_блоки_памяти_имеют_квантовую(Qt)_природу}
Тут я растерялся. Немногие компьютеры имеют квантовую память, но это не новость.
– Слыхал, Паскаль? – спросил я в надежде, что друг, куда лучше меня разбирающийся в технике, сумеет расшифровать ответ Нода.
– Хм… – буркнул тот, явно копаясь в университетских воспоминаниях. – Думаю, он имеет в виду квантовое сплетение разных видов памяти… Квантовые виды памяти позволяют получить виртуально неограниченное накопление данных, однако порождают одну важную – пусть теоретическую – проблему безопасности: в них ничего не может быть окончательно стерто.
– Как это?
– При квантовом сплетении биты информации накладываются друг на друга. Таким образом, банки памяти никогда не бывают полны или пусты, они и то и другое одновременно.
– Но ведь пультовики Алмаза прекрасно видят, что файлы стираются, верно?
– Да, но таково упрощение, создаваемое самим биоСтруктом для периферийного интерфейса. С точки зрения Нода ничего не меняется, данные остаются на месте. С нормальным биоСтруктом это не создало бы проблемы, потому что никто не мог бы получить доступ к этому аспекту системы и данные можно было бы считать окончательно стертыми, но с… хм… Нодом все обстоит по-другому. Он может сам разрушить сплетение и прочесть стертые данные…
Меня словно током ударило.
– Черт возьми, но, значит, всё здесь! Всё! Нод никогда ничего не стирает!
[КОМУ: АЛЬБЕРИК_ВИЛЬЖЮСТ]
{это_утверждение_верно}
Я бы поклялся, что уловил нотку гордости в его голосе.
Сердце так прыгало в груди, будто вот-вот вырвется.
– Нод, а у тебя есть записи разговоров между Урабаном Девятым и нынешним Praetor peregrini, Робертом Дьяв… де Монтгомери?
[КОМУ: АЛЬБЕРИК_ВИЛЬЖЮСТ]
{С_момента_назначения(23/11/2205_ОВ)_Роберта_де_Монтгомери(ГЕРЦОГ_НОРМАНД)_на_этот_пост_я_располагаю_шестнадцатью_входными_данными}
>{тремя_видео_тринадцатью_голограммами}
Я попытался сосредоточиться. У нас не было времени просмотреть все.
– Нод, сколько записей содержат ключевые слова, хм… тайна, Христос и… э-э… сын Божий?
[КОМУ: АЛЬБЕРИК_ВИЛЬЖЮСТ]
{я_располагаю_одними_входными_данными_содержащими_эти_три_термина}
>{одна_голограмма(23/11/2205_ОВ)}
– Проиграй ее, пожалуйста.
Мое сердце больше не билось, оно ломилось из груди. Необходимо, чтобы эта голограмма оказалась той самой, которая нужна!
Перед нами вытянулось другое волоконце, потом вокруг него сформировалось голограммное изображение. Роберт на коленях в папской часовне, лицом к Урбану, сидящему в кресле кабины тахион-связи в своем кабинете в Ватикане. Мужчины вели оживленный разговор. Урбан был в гневе – лично я никогда не видел его в этом состоянии, поскольку мое знакомство со святым отцом ограничивалось его появлениями на информационных каналах. Мне потребовалось всего несколько секунд, чтобы понять, что содержание этой голограммы воистину сокрушительно.
– Загрузка всех видео завершена! – крикнул Сильвио в Котелке.
– Погоди, – свирепо оборвал его я. – Можно сделать лучше… несравненно лучше…
14:38
Клоринда пребывала в трансе, ее словно несли раскаты битвы и поднимали ввысь разъяренные массы бойцов, движущихся столь плотными рядами, что рукопашная становилась неизбежной. Охваченная боевым безумием, амазонка в бешеном ритме разила копьем направо и налево, без передышки истребляя атамидов. Хотя она укоротила древко, при такой скученности орудовать копьем было сложно. А Т-фарад и вовсе оказалась непригодной в подобной обстановке.
Столкновение превратилось в варварскую резню. Одни шли по трупам других. Лилось столько крови, что равнину орошал багряный и ярко-алый дождь. Но Клоринде и дела было мало. Пусть ей суждено погибнуть в этом бою, она убьет столько атамидов, что, если крестоносцы выйдут победителями, ее имя станет для своих символом отваги или же, если случится невозможное и победят атамиды, символом погибели для врагов.
С начала военных действий она уже несколько раз думала, что ее последний час пробил. Новый «Вейнер», который она раздобыла в запасниках, далеко не идеально подходил под ее фигуру, а того малого времени, которое у нее оставалось, чтобы его подогнать, оказалось совершенно недостаточно, чтобы решить проблему. Тем не менее необычайный боевой талант, который и сделал ее одной из немногих метавоительниц армии крестоносцев, позволил ей преодолеть это неудобство и во всей полноте проявить свои дарования.
Несколько минут назад она видела, как погибла Жермандьера.
Несчастная не успела увернуться, и атамидское копье пронзило ее; тут же туча этого зверья набросилась на нее и буквально растерзала, разломав «Вейнер» на части, а потом с дикими воплями вырвав Жермандьере руки и ноги. Клоринду охватил ужас. От шока она на несколько мгновений прекратила сражаться. Потом амазонку обуяла ярость, которая удесятерила ее силы и способности. Помимо обострившегося чувства воинского долга, ее теперь толкала обрушиться на врага дикая жажда мести. Ионизированный клинок прокладывал кровавую борозду в рядах атамидов, сея смерть так же неумолимо, как если бы сама Смерть с косой вела ее руку.
Внезапно Клоринда наткнулась на металлическое препятствие. Подняв голову, она увидела, что это лежащий на боку распотрошенный остов «Зубра» М4. Она не знала, как штабу удалось спустить танки на равнину. И не знала, каким образом атамидам удалось вывести эту машину из строя, но ей было плевать. Ее ярость требовала лишь одного: убить этих монстров. Прыжком, поддержанным сервомоторами, она взлетела на вершину огромной металлической массы, шестью метрами выше. Оттуда ей открылся потрясающий вид на сражение.
Вокруг нее, так далеко, как только мог видеть глаз, равнина была черна от сражающихся. Время от времени солдаты-крестоносцы взмывали над толпой благодаря сервомоторам и падали вниз, поливая врагов из Т-фарад или выпуская реактивные снаряды. Летающие атамиды описывали в воздухе широкие круги, прежде чем вихрем спикировать вниз, а лучники, которых они несли на спине, в это время выпускали смертоносные стрелы, пронзавшие крестоносцев. Красные лучи наведения полосовали воздух, а следовавшие за ними ракеты «Акант» взрывались на уровне земли, выбрасывая фонтаны каменных осколков и ошметков плоти. Это была война, и для Клоринды отнюдь не первая. Однако сегодняшняя битва превосходила все, что она видела, а возможно, и все, что ей предстоит когда-либо увидеть.
И тут ее глаза остановились на нем.
В трехстах метрах восточнее ее позиции какой-то человек сражался столь блистательно, что выделялся среди всех. И хотя он был именно человеком, к тому же облаченным в «Вейнер-Ников», бился он не против атамидов. Он наносил удары крестоносцам. Даже если бы Клоринда не узнала его доспехи, она без малейших колебаний поняла бы, кто это.
Он парил над схваткой, шагая по противникам и отражая удары с такой непринужденностью, что казалось, будто остальные движутся в замедленной съемке. Он наносил удары мечом или ребром щита с явным намерением не лишать жизни, если этого можно избежать. Он был как солнце, опаляющее своим огнем всех, кто к нему приближался.