– Пока… нет, – пробормотал он, чувствуя неловкость. – Пока нет.
– Почему? – выкрикнул Льето. – Хочешь дождаться, пока ни одного атамида не останется в живых? Почему не сейчас? Они-то их сбрасывают!
Танкред знал, что если бы он сам, как его друг, стал свидетелем безжалостного массового убийства, то не был бы столь щепетилен. Однако он знал и другое: отдав подобный приказ, он лишится последних остатков человечности. Но могут ли атамиды позволить себе роскошь дожидаться, пока их верховный вождь решит, что пробил час прибегнуть к последнему средству? По всей видимости, Роберт де Монтгомери таких колебаний не ведал.
А, к дьяволу лицемерие! Не существует никакого военного кодекса чести! Это все лишь бойня, от начала и до конца! Так называемое искусство войны всегда было жемчужным ожерельем, надетым на свинью!
В глубокой печали он уже собрался было связаться с оперцентром и отдать постыдный приказ, когда внезапно в поле его зрения справа возникла какая-то мчавшаяся прямо на него фигура. У Танкреда едва хватило времени поднять щит, как воин уже оказался рядом и с невероятной быстротой нанес ему удар копьем. Руку Танкреда, хоть и защищенную щитом, отбросило назад, плечо болезненно вывернулось.
Не медля, он продолжил движение, всем телом уйдя в поворот вместо того, чтобы выбросить руку вперед. Таким образом он получил возможность нанести встречный удар мечом, не потеряв и доли секунды. Но к его большому удивлению, нападающий предупредил его маневр, как бы безупречно он ни был выполнен, и меч наткнулся на щит.
Танкред сразу понял, что вступил в схватку с другим метавоином. Только Класс Четыре способен реагировать так быстро. Хотя удар и заставил противника отступить, тот нашел в себе силы выбросить правую ногу, и боковой удар чуть ниже солнечного сплетения откинул нормандца назад. Он потерял равновесие и начал падать.
Танкред автоматически перевел падение в кувырок назад, чтобы оказаться подальше. И ему повезло: противник стремительно прыгнул на него, но копье с глухим звуком вонзилось в землю как раз там, где он был полторы секунды назад. С помощью сервомоторов Танкред мгновенно оказался на ногах.
Этот воин как с цепи сорвался. Впервые за очень долгое время Танкред был вынужден отступить в рукопашной схватке. Он даже не знал, с кем сражается, – на экзоскелете противника нет никаких отличительных знаков. Ни герба, ни боевой раскраски.
Единственное, что Танкред знал точно, – противник твердо намерен убить его. Он бросился на врага, готовый дорого продать свою шкуру.
14:59
– Клотильда? О господи, как же я рад тебя слышать!
– Я тоже, дорогой, я тоже! Но я не могу с тобой разговаривать, у нас здесь жарко!
– Да, я вижу стратегическую статистику на пульте. Мы начинаем проигрывать, верно?
– Боюсь, что так… Погоди секунду!.. – Ее голос отдалился, она с кем-то заговорила. – Воины Мон’монка просят подмогу? – быстрое щелканье пальцами по клавиатуре – …Скажите им, что отряд вождя Керук’шака в ста двадцати шагах к югу от их позиции… Нет, нет, к югу! Альберик, я правда не могу с тобой разговаривать, у нас тут запарка…
– Я знаю, моя Клотильда, я знаю. Просто скажи мне, Танкред и Льето еще живы?
– Их отслеживает не наш бином, но я вижу в списке, что три минуты назад оба открыли свой канал ком-связи. Я не знаю, что сейчас, но на тот момент были живы… Погоди еще секунду!.. Нет, войска Ук’инку… Ук’инсу… Ох, эти чертовы имена!.. Ук’-ин-рс-ук не к юго-западу. Последний сигнал их маячка был зафиксирован на западе, и они перемещались к северу… Нет, если они двинутся туда, то там только крестоносцы, они должны отступить!.. Альберик? Мне очень жаль, но я правда не могу больше говорить…
– Нет, Клотильда, ты должна кое-что для меня сделать…
– Чтобы я что-то сделала для тебя? Ты и впрямь думаешь, что сейчас подходящий момент, Альберик?
– Да послушай же ты меня, черт! Возможно, у нас есть способ прекратить все это, способ положить конец этому безумию, пока на равнине не останутся одни трупы!
– Но что…
– Клотильда, поверь мне!
Молчание.
– Хорошо, я тебя слушаю.
– В той транспортной колонне, которую мы грабанули месяц назад, были гранаты ЭНВ, помнишь?
– Гранаты с эффектом нелинейного воздействия, да, я их вносила в списки.
– Отлично. Как всегда, весь запас оружия, которым мы располагали, был перевезен в оперцентр, значит они у вас.
– Конечно, но…
– Тогда вот что ты сделаешь. Ты попросишь своего бинома отправить эскадрон язе’эров к вам и снабдить этими гранатами их лучников.
– Ты хочешь, чтобы они бомбардировали равнину? Но они же рискуют задеть и атамидов…
– Нет, речь о другом. Слушай хорошенько, это очень важно! Надо, чтобы они пролетели над Новым Иерусалимом и сбросили снаряды на здание Генштаба…
– Но это же абсурд! Очень немногим удастся прорваться мимо башен ближней защиты, да и гранат ЭНВ недостаточно, чтобы разрушить такое здание!
– Не имеет значения, они должны разрушить крышу, только крышу!
– Альберик, что за бред! Десятки язе’эров должны будут принести себя в жертву, чтобы нескольким удалось добраться до Генштаба! И все это только для того, чтобы разрушить крышу?
– Именно! Клотильда, повторяю, ты должна мне верить! Они прекратят бомбардировку, как только крыша будет разворочена. Это жизненно важно! Никаких гранат, как только разрушат крышу!
15:04
Бой, который пришлось вести Танкреду против неизвестного метавоина, оказался самым тяжелым в его жизни. Этот Класс Четыре владел техниками высочайшего уровня, а главное, пребывал в безумной ярости. Танкред быстро взял себя в руки и мобилизовал все свои ресурсы.
И тот и другой отступали лишь при крайней необходимости и использовали щиты, только когда не могли действовать иначе. Оба предпочитали контратаковать, а не парировать, наносить удар, а не уклоняться; ионизированные лезвия сталкивались, скользя одно по другому и выбивая электрические дуги; удары сыпались непрестанно – кулаком, локтем, ногой, гардой меча, древком копья.
Успешная атака одного удваивала ярость другого, тот в свой черед отвечал свирепым ударом, разжигая пожар бешенства, пожирающий обоих противников в адской круговерти.
По мере того как бойцы вокруг них расступались перед этим безудержным торнадо, арена их дуэли мало-помалу расширялась. Столкновение превратилось в смертоносный танец, в котором они сближались, схватывались, сталкивались шлемами, стукались плечами. Трижды Танкреду удавалось обездвижить противника, взяв его в тиски, и трижды тому удалось высвободиться и перейти в атаку.
Внезапно, словно при звуке горна, означающего завершение симуляции, противники отпрыгнули в разные стороны на приличное расстояние. Танкред совершенно обессилел и предполагал, что его противник находится в таком же состоянии. Оба были ранены, кровь обильно лилась из широких надрезов, проделанных ионизированными лезвиями в семтаке экзоскелетов. Стоя лицом к лицу, дуэлянты описывали круги, словно два диких зверя, выжидающих лучшего момента, чтобы прыгнуть и вцепиться добыче в горло. И хотя в этот момент было бы проще выпустить реактивные снаряды «Вейнеров», оба, казалось, не желали прибегать ни к чему, кроме холодного оружия.
– Твое имя! – прокричал Танкред по общему каналу. – Скажи мне, с кем я бьюсь!
Вместо ответа противник снова кидается на него. Движение молниеносное, Танкред отскакивает в сторону, чтобы не оказаться насаженным на лезвие, которое за время атаки трансформировалось, удлинившись на пятьдесят сантиметров. Выпад чудовищно опасный, однако противник не продолжает его следующим движением так быстро, как должен бы. Усталость сказывается на его эффективности; прежде чем продолжить атаку, он неожиданно пошатывается. За это краткое мгновение уязвимости Танкред замечает незначительный жест, движение едва заметное, но до ужаса знакомое. Он уверен, что знает своего противника! Эта внезапная мысль на долю секунды приводит его в замешательство. И этого хватает безымянному воину, чтобы снова перейти в наступление. Он делает выпад в низкой атаке и ранит нормандца в левую ногу.
Танкред кричит от боли, а противник уверенным движением выдергивает лезвие и отступает на пару шагов, сжимая оружие в руке и явно намереваясь провести вторую атаку, на этот раз высокую. Однако замысел слишком очевиден. Опьяненный успехом, недруг не осознает собственной уязвимости, когда в полной уверенности, что находится вне досягаемости оружия Танкреда, отводит руку назад, пытаясь придать максимум мощи последнему удару. Большего экс-лейтенанту и не требуется.
Не обращая внимания на боль, терзающую раненую ногу, он изо всех сил посылает меч вперед. Такой выпад крайне сложно исполнить; он требует невероятной силы и точности, только уверенное чутье способно точно направить меч, чтобы лезвие легло плашмя. Но Танкред Тарентский не случайно был легендой среди бойцов, его оружие вонзилось прямо в грудь «Вейнера» противника и пробило семтак. Скорость удара была такова, что острие вышло из спины, отбросив назад кровавую взвесь.
Слишком удивленный, чтобы остановить свое движение, другой воин все-таки сделал выпад копьем в сторону Танкреда, но жизнь уже начала покидать его, и атака была лишена силы. Танкред без труда уклонился от клинка. Его противник стоял неподвижно, будто оцепенев, и смотрел на пронзившее его насквозь оружие, и вдруг покачнулся.
– Танкред… – произнес далекий голос по общему каналу.
Танкред мгновенно заледенел. Земля разверзлась под ним, вся равнина, провалившись внутрь себя и распавшись с апокалиптическим грохотом, ушла из-под ног; температура вокруг него снова подскочила, достигнув верхнего пика, потоки лавы изверглись в его экзоскелет, а голоса сирен, возвещающих конец света, разорвали барабанные перепонки.