После полудня мы двигались по вершине чего-то вроде разделяющей две гигантские расселины естественной перегородки, которая обеспечивала нам дорогу, немного напоминающую дозорный путь на огромной стене. Шириной в среднем не больше двадцати метров, эта узкая полоса земли и камней с иногда совершенно отвесными склонами тем не менее позволяла колонне безопасно продвигаться, а карты показывали, что она сохраняла проходимость до того места, где заканчивались два параллельных каньона. Увы, после двух часов беспрепятственного продвижения мы уперлись в вертикальный тупик.
Вследствие массивного обвала стена обрушилась, соединив между собой два провала. Поскольку в спутниковых данных не имелось и намека на какой-либо обвал, я подумала, что он совсем недавний. Может, он даже произошел этой ночью. Нам уже представлялась возможность отметить, насколько неустойчивыми недавние дожди сделали некоторые склоны, состоящие из пористых скал, и, судя по состоянию стены, наверняка именно это здесь и случилось. Как бы то ни было, дороги, которую мы выбрали, больше не существовало. Контролеры быстро подтвердили мне то, что любой мог увидеть невооруженным глазом: не имелось никакого обходного маршрута, позволяющего обогнуть обрушение. Оставался только один разумный выход: повернуть назад и добраться до начала самого короткого из двух провалов.
– В таком случае, – прервала ее полковник-амазонка, – почему же вы так не сделали? Какого черта вы решили спуститься в этот провал?
Прежде чем ответить, Клоринда ди Северо помолчала. Это был первый скользкий момент. Первый ее приказ как командира, который вызовет нарекания.
– Вернуться обратно к началу наиболее короткого провала означало многочасовое дополнительное опоздание. Это почти точно повлекло бы за собой отмену задания и возвращение в Новый Иерусалим. Вариант, который я рассматривала в последнюю очередь. На меня возложили руководство этой миссией не для того, чтобы я сдалась при первом же препятствии.
– Так в вас просто гордыня взыграла? – насмешливо предположил драгунский полковник.
Полковник Павийи испепелила его взглядом, но Клоринда отреагировала раньше:
– Я не понимаю вопроса, господин полковник. Разве солдат не должен выполнять полученные приказы, насколько это возможно?
Полковник побагровел и собирался уже ответить, когда Изабелла Павийи властным жестом прервала его и снова вернула слово Клоринде.
– Тогда я предложила… Я приказала колонне спуститься в провал. Разумеется, последовали протесты. Никому не нравится спускаться в лесистые провалы. Я могу это понять, но мы солдаты священной армии, и я не вижу причин отступать перед какими-то неизвестными зверями!
– Именно это вы и сказали запротестовавшим унтер-офицерам? – поинтересовалась полковник с едва заметной улыбочкой на губах.
– Э-э-э… по существу, да. Возможно, я употребила более… крепкие выражения. В любом случае я сочла, что это наилучший вариант, а потому заставила недовольных замолчать.
На самом деле она назвала их трусами и напомнила, что неподчинение офицеру в военное время отправит их прямиком под трибунал. Судя по всему, где-то она просчиталась, раз уж менее чем через двадцать четыре часа сама оказалась в двух шагах от этого самого трибунала.
Унтер-офицеры, солгавшие, чтобы сделать козлом отпущения своего командира… это до боли напомнило ей историю с Танкредом в Сурате, когда молоденькому младшему лейтенанту, каким он был в то время, пришлось взять на себя командование проваленной операцией, а потом оказаться несправедливо обвиненным в катастрофическом поражении. Вспомнив его рассказ, Клоринда испытала внезапный и мимолетный прилив сочувствия. Он тогда оказался в еще более тяжелом положении, и как же должен был страдать!
Нет, выбрось его из памяти! – мысленно одернула она себя. Он недостоин ни одной твоей мысли!
– Колонна… – заговорила она, стараясь не выдать своего неожиданного волнения. – Я приказала колонне спуститься в провал. Найти ту часть стены, где крутизна склона позволила бы безопасно осуществить маневр, оказалось очень не просто, однако мы сумели это сделать в обозримые сроки. Размеры расселины были необычайно велики, особенно для лесистого провала. Контролеры доложили мне, что колонну можно будет вывести оттуда через семнадцать километров к юго-юго-востоку. Семнадцать километров, и вдобавок густая растительность, опасные животные, неустойчивая почва. Как и следовало предполагать, наше продвижение было крайне медленным, особенно из-за «Косаток». Нам пришлось расчищать перед ними джунгли, чтобы обеспечить проходимость, а даже с зарядами Т-фарад это занимает время. Однако, несмотря на малую скорость, мы все-таки двигались вперед, и в тот момент я даже понадеялась, что мы сумеем частично наверстать опоздание.
Это было небольшой ложью. В действительности в тот момент Клоринда начала осознавать, что была не права, отказавшись повернуть назад, и что они никогда не выберутся из этого чертова провала. Но по большому счету она не обязана докладывать о своих настроениях. От нее требуется только точное изложение фактов.
– Влажность была невыносимая, а от криков каких-то животных мурашки по коже бежали. Амазонки охраняли колонну с флангов, готовые открыть огонь по всему, что могло появиться из темного подлеска, а саперы во главе колонны при помощи Т-фарад или гранат AENL, если возникала необходимость, прокладывали по прямой дорогу через лес. Кое-кто из солдат постоянно открывал огонь по каким-то диким тварям, утверждая, что почувствовал себя в опасности. Прекрасно понимая, что это, скорее всего, просто стрельба по тарелочкам, я положила этому конец, приказав стрелять только в случае крайней необходимости и для прокладывания дороги. По моему мнению, их действия вредили безопасности колонны. Я не смогу сказать, что послужило причиной – возможно, я слишком сосредоточилась на поддержании дисциплины, – но мне потребовалось время, чтобы понять, что некоторые крики исходят вовсе не от животных; в свою защиту я только позволю себе заметить, что никто из восьмидесяти шести опытных солдат, входящих в состав колонны, не заметил чего бы то ни было аномального. Когда я поняла, что эти крики служат условными знаками, я тут же приказала перестроиться в боевой порядок. Но было слишком поздно.
Сидящие за столами высокопоставленные чины не скрывали своей презрительной реакции.
– Как можно с такой легкостью позволить захватить себя врасплох! – воскликнул драгунский полковник.
Из-за его постоянных нападок, столь же глупых, сколь и бессмысленных, Клоринда задумалась, не отведена ли этому тощему военному с упрямым выражением лица определенная роль, целью которой является вывести ее из себя.
– Как вы объясните, что не заметили надвигающейся угрозы? – нейтральным тоном спросила полковник Изабелла Павийи.
– С вашего позволения, госпожа полковник, никто ничего не заметил. Если говорить совсем честно, я предполагаю, что ни одному из нас не приходило в голову, что враг может проникнуть внутрь концентрического фронта. Возможно, мы погрешили избытком доверия и ослабили бдительность. Однако такого объяснения явно недостаточно. Со своей стороны, я считаю, что они заглушили наши детекторы.
– Невозможно! – возразила капитан Джулия Балтазар. – Каким образом туземцы могли бы создать помехи высокотехнологичному военному оборудованию? Полная бессмыслица. Да они не сумели бы включить его, даже дай им его в руки!
– При всем моем уважении, госпожа капитан, – не сдавалась Клоринда, – это единственное объяснение. Иначе, даже при лучших в мире камуфляжных способностях, даже при отсутствии термических или химических сигнатур, мы хоть в последнюю минуту, но засекли бы их движение в момент атаки. По возвращении я переговорила с обоими сопровождавшими колонну полевыми контролерами, и они признали, что подобную незаметность может объяснить только нарушение работы их оборудования. Но тот факт, что оба их dirSat одновременно вышли из строя, представляется крайне маловероятным.
Клоринде было важно изложить свою версию до конца, чтобы ее полностью зафиксировали в протоколе; ее не обмануло показное удивление высокопоставленных офицеров. Вот уже несколько недель ходили слухи, что контрольная башня подвергается многочисленным информационным атакам неизвестного происхождения, причем некоторые из них серьезно отразились на управлении войсками на фронте. Разумеется, слухи остаются слухами, и Клоринда не принимала их за чистую монету. Однако поведение этих высших чинов, которые старательно разыгрывали изумление, обмениваясь при этом понимающими взглядами, служило подтверждением, по крайней мере частичным.
В этот момент маркиз де Вильнёв-Касень подался вперед, чтобы обратиться к председательствующей:
– Полковник Павийи, не могли бы мы отложить на другое время эти технические разборки и позволить амазонке ди Северо продолжить рассказ?
А вот и добрались до сути, мелькнуло в голове Клоринды.
Как она уже догадалась, эти бароны заявились на заседание исключительно для того, чтобы выслушать in extenso[39] дальнейшее. Накануне вечером, надиктовывая предварительный рапорт на свой мессенджер, она была уверена, что эта животрепещущая информация немедленно взлетит в высшие армейские сферы. И не ошиблась.
Пытаясь (без особого успеха, на взгляд Клоринды) скрыть свое отвращение к маркизу, Изабелла Павийи приказала ей продолжать с того места, где ее прервали.
– Слушаюсь, госпожа полковник. Распознав истинную природу этих якобы звериных криков, я только успела отдать приказ о боевом построении, как из глубины леса раздался голос, который обращался к нам. Человеческий голос. Он был усилен, как если бы шел через внешние динамики «Вейнера», и совершенно обезличен, но мы отчетливо поняли, что именно он говорил. Нам приказывали бросить оружие, если мы хотим остаться в живых. Отрядом овладело некоторое смятение. Была ли это атамидская засада? Тогда почему приказы отдавал человеческий голос? А если не атамидская засада, значит учения? Если так, то следовало ли перевести оружие в нелетальный режим?