— А нам по статусу не положено, — верно истолковав мой взгляд, криво улыбнулся Реарден.
— Ясно, — вздохнула я. — Жаль.
— А вы кровожадны, молодой человек, — усмехнулся Лихнис.
— Видели бы вы его, — обиженно мотнула головой в сторону Вэйланда, — шесть дней назад, не говорили бы так. На нём же места живого не было, его ногами избивали. Рёбра все синие были. Чудо, что не сломаны, наверное, вы, драконы, даже без магии крепче людей.
Королева ахнув, с ужасом глядя на Вэйланда.
— Бабуль, я в порядке. И вообще — первую пару дней без сознания был, самое болезненное пропустил.
— Ты прав — крепче, — ответил на мой вопрос Лихнис. — По крайней мере — кости. Их не так-то просто сломать.
— Это хорошо, тут Вэйланду повезло. Но всё равно — мне не нравится, что Бастиан вообще никаких страданий не испытает.
— Он испытает моральные страдания, — напомнил мне король. — Иначе ошейник не был бы самым тяжёлым из всех наказаний, что у нас есть. К нему приговаривают очень редко. И никогда — на такой длительный срок. Поверь — Бастиан получит своё сполна.
— А как у вас наказывают тех, кто не дотянул до ошейника?
— Как правило — лишением каких-либо благ или запретом на что-то. Каждый случай индивидуален, проступки, которые не тянут на наказание ошейником, рассматривает не королевский суд, а глава рода каждого провинившегося. Уж он-то лучше знают, чем на того воздействовать.
— А вот у нас тех, чьи провинности не тянут на тюрьму или порку, заставляют делать что-то неприятное. Выносить ночные горшки или свинарники чистить.
— И за что, например, если не секрет? — поинтересовался Савьер.
— Лакей пьяным попался отцу на глаза, две служанки подрались из-за парня прямо у всех на глазах, поварёнок супницу разбил, — начала я вспоминать то, чему сама была свидетельницей. — Служанки два месяца горшки выносили, лакея в свинари перевели на месяц, поварёнок две недели драил котлы.
— А идея-то неплохая, — Реарден переглянулся с Эвериллом. — С ночными горшками у нас туго, они только у малышей бывают, да ты и сам, наверное, это понял, — это уже мне, — котлы и свинарники чистят магией. Но, если поискать, то всегда можно найти какое- нибудь занятие, которое для принца будет достаточно неприятным и унизительным.
— Хорошая идея, — кивнул мне король. — Спасибо, Элай. Я что- нибудь придумаю.
— И как долго Бастиану придётся этим заниматься? Тем, что ты придумаешь? — похоже, в королеве взяла верх бабушка. — Да, он ужасно виноват, ему нет оправдания. Но ведь тогда получится сразу два наказания. И ошейник, и работа. А это уже несправедливо. А с другой стороны — не отменять же ошейник!
— А почему бы и нет? — задумался король. — Мам, ты подала мне хорошую идею. Допустим, на какой-то срок мы просто обяжем Бастиана заниматься неким… хммм… не самым приятным для него делом. Без права на отказ. Допустим… ну, пусть будет месяц. А дальше предложим выбор — если он согласится делать это и дальше, уже добровольно, то срок ношения ошейника сократится. Чем дольше работает — тем меньше носит ошейник. Над сроками и их соотношением я ещё подумаю, но общая мысль, надеюсь, всем ясна?
— Более чем, — ответил Реарден, остальные молча кивнули. Даже королева. И даже я.
— Мне это нравится, отец, — кивнул Вэйланд. — Спасибо, Элай, за отличную идею. С удовольствием посмотрю на Бастиана, который будет лопатой махать или щёткой орудовать.
— Вот и славно. Как говорится, одна голова хорошо, а семь — лучше. Сам бы я вряд ли так быстро решил эту проблему. Теперь осталось дождаться возвращения Бастиана и послушать, что именно он нам расскажет. Ну а сейчас — все свободны.
Мужчины начали вставать, но замерли, услышав очередное:
— А-а?..
— Да, Элай? — король посмотрел на меня с каким-то весёлым предвкушением. — Тебе ещё что-то в голову пришло?
— Да, — кивнула я, и присутствующие опустились обратно. — Я вот тут подумал…
— Я уже заранее согласен, — тихонько засмеялся Вэйланд.
— А можно этого Бастиана… напугать?
— Как именно? — король поставил локти на стол, сцепил пальцы и, опустив на них подбородок, заинтересованно уставился на меня.
— Вот вы сказали, что за покушение на члена королевской семьи полагается казнь, — это я Лихнису. — И что раньше ничего подобного у вас не случалось.
— Верно.
— А что, если вы скажете Бастиану, что за его преступление ему положена смерть? — снова взглянула на короля. — Так скажете, чтобы он подумал, что это и есть приговор. А когда он напугается, добавите, что своей монаршей властью, например, из любви к его родителям и бабушке, вместо казни приговариваете его к ошейнику и исправительным работам.
Король расхохотался. Громко, раскатисто, откинувшись на спинку стула. Очень похоже на то, как недавно смеялся его сын. А вот сам Вэйланд не смеялся. Он смотрел на меня очень серьёзно.
— Элай, будешь моим главным советником, когда я взойду на трон?
— Что? — ахнула я.
— Если ты сейчас, в девятнадцать, выдаёшь идею за идеей, то что же будет дальше?
— О… — Это ж тогда мне придётся всю жизнь мужчину изображать? А я, где-то в глубине души, всё-таки надеялась, что когда-нибудь, лет через сто, уже смогу не скрываться и, где-нибудь среди людей, создам семью. А то, что сейчас выдаю себя за парня — вынужденно и, надеюсь, временно. — А я могу подумать?
— Конечно. Лет пятьсот у тебя на это ещё есть.
— Триста, — поправил его король, успокаиваясь и вытирая выступившие от смеха слёзы. — Не надейся, что получится отлынивать дольше, сынок. А ты, Элай, подумай об этом предложении, хорошенько подумай. Ты мудр не по годам. Уверен, что тебе всего девятнадцать?
— И ещё четыре месяца, — уточнила я.
Если все драконы живут по тысяче лет, то в девятнадцать они, наверное, ещё совсем дети. А нам, как и людям, некогда, нам приходится взрослеть раньше. И, конечно, спасибо Руби, которая дала мне настолько хорошее образование, насколько могла, и всегда учила меня думать головой, использовать логику и самостоятельно принимать решения. Правда, не ожидала, что это настолько впечатлит драконов. Что я такое особенное-то предложила?
Или они просто никогда с чем-то подобным не сталкивались, вот и опыта нет? А я, пусть и понаслышке, с разными преступлениями знакома. И с наказаниями тоже.
Король снова поднялся, за ним все остальные.
— Отец, мама, я хотел бы поговорить с вами наедине. Сынок, если хочешь полетать, делай это сейчас, пока я здесь, потом не получится. Сегодня вечером возвращаюсь домой. Нужно ещё с Гровером поговорить. — Тяжёлый вздох. — И как я скажу брату, что его сын — убийца?
— Может, мне полететь с тобой? — услышала голос старшего величества, пока мы выходили из столовой, а потом дверь закрылась, и что ответил король, я не узнала.
— Хочешь полетать? — спросил Вэйланд. — Давно мечтал размять крылья, к тому же, неизвестно, сколько ещё придётся отказываться от этого удовольствия.
— А почему?
— Нельзя, чтобы кто-то раньше времени узнал, что я здесь и вообще жив. А с отцом мы настолько похожи, что издали никто не отличит. Но когда его здесь не будет, придётся мне сидеть дома и с тоской смотреть на облака.
— Я полечу с вами, ваше высочество, — предложил стоящий рядом Савьер. — Для достоверности.
Лихнис уже куда-то ушёл, а вот начальник охраны остался с нами. Он был даже выше Вэйланда, прежде я этого не замечала, они почти не стояли вот так, рядом, чтобы сравнить. Теперь мне приходилось задирать голову, чтобы смотреть на обоих, а ведь мой Элай был среднего роста, отнюдь не коротышкой. Всё же интересно, все драконы такие высокие, или просто совпадение? Никак не получалось понять — я то орком была, то сидела. Ладно, я здесь, похоже, надолго, всё узнаю.
— Тогда вперёд! — Вэйланд схватил меня за руку и чуть ли ни бегом потащил через просторный холл к высоким дверям. — Не хочу терять время!
— Погоди! — я упёрлась пятками, притормаживая его бег. — Я так не могу. Чтобы летать, мне нужно раздеться. Иначе я просто запутаюсь в одежде. Или порву её.
— Так раздевайся.
— Здесь? — я оглядела безлюдный холл, где кроме нас троих никого не было.
— Ваше высочество, не думаю, что Элаю понравится, если какая- нибудь горничная случайно выйдет и увидит его обнажённым.
Спасибо за поддержку, Савьер, но я не только горничных стесняюсь. Пусть я выгляжу парнем, но вообще-то я девушка, и перед вами тоже показаться голой не смогу. И это не считая того, что кое-какие моменты мужской анатомии я точно упустила, поскольку просто не знала о них. Может, зря я не подглядела за Вэйландом, когда он купался?
— Ладно, беги в свою комнату. Жду тебя во дворе.
Хорошо, что я догадалась запомнить картину, висевшую напротив двери в мои комнаты, а то по дороге, что туда, что обратно, не сообразила подсчитать, какая из дверей моя. Забежав в гардеробную, быстренько разделась, обратилась в орла, доковыляла до окна — и поняла, что поспешила. Окно было закрыто, причём петли я видела, значит, оно как бы должно открываться, а вот никакого запора так и не нашла.
Вспорхнув на широкий подоконник и видоизменив часть крыла в руку, подёргала ручку, пошарила вокруг неё в поисках какой-нибудь незаметной кнопочки или рычага, и поняла, что выходить придётся через дверь. А это проблема: лететь я там не смогу — хоть коридор и просторен, а картины или статуи немногочисленны, но шанс сбить что-нибудь крылом был слишком велик.
Обратно в человека? А смысл был в спальню уходить? Собакой? А как дверь комнаты открывать? По наитию обратилась в дракончика. Пусть крылья у меня в этой ипостаси почти бесполезны, но лапки вполне шустрые, да и дверную ручку повернут без проблем.
Бодрой рысью преодолела коридор и лестницу, впереди уже маячил выход, но вдруг сбоку послышался звук открываемой двери и восхищённый женский голос:
— О, небо, какая лапочка!
Влипла…
— О, небо, какая лапочка!
Влипла…