сказал, что они теряют остатки своей энергии и понемногу исчезают. Это то, что ждет большинство людей. Исчезнет то, что делало их душей, и они превратятся просто в облачко заряженных частиц, которое постепенно растворяется в окружающем пространстве.
— А как же все разговоры о том, что душа бессмертна? — спросил Майк. — Где рай, где ад?
— Я просто рассказываю то, что видел, — сказал Вик. — Возможно, древние люди в своих видениях не смогли пройти дальше за горный кряж и считали, что это сумеречная равнина и есть царство мертвых. Ты пойми, все религии описывают то, что, действительно, видели некоторые люди.
Те, что помнили, что они видели после своей смерти, а потом пытались объяснить это другим так, как сами смогли это понять.
— Значит, рая нет, — притворно вздохнул Майк. — А я так хотел понежиться на мягкой пушистой траве под звуки лиры.
— Ну, рай же тоже представлялся людьми по-разному, — улыбнулся Вик. — Есть валгалла — рай воинов, где они целыми днями сидят за столом и пьют, рассказывая другим воинам про свои подвиги, а разносят им еду и вина прелестные женщины.
— А что? — сказал Майк. — Мне нравится, только я много пить не люблю, а тем более трепаться о том, что со мной было. Наверняка, же эти воины изрядно привирают о своих подвигах…
— Привирают, да ещё как, — улыбнулся Вик. — Они пьют, рассказывают о своих подвигах и ждут, когда зазвучит боевой рог, который должен призвать их на последнюю битву со злом, но это уже разговор о конце света.
— А ада, что тоже нет? — спросил Майк.
— Я думаю, что ад это наша земля, — вздохнул Вик. — А, если уж использовать чужие термины, то сумеречная равнина — чистилище. Во многих же религиях говорится о том, что чистилище это место, где решается, куда душа пойдет дальше, в рай, или в ад.
— Не понимаю, — сказал Майк. — Так что оттуда души отправляются обратно?
— Нет, — покачал головой Вик. — На самом деле, все гораздо проще и поэтому страшнее.
Души, которые не смогли пролететь дальше и остались на сумеречной равнине, они никуда больше не пойдут, они так и станутся там до тех пор, пока совсем не исчезнут. Если говорить проще, это место отходов, отбросов человечества. Может быть в представлениях древних, это и есть ад?
— Что-то непохоже на ад, — вздохнул Майк. — Скорее, это какая-то свалка отходов, а если ещё добавить к этому твои слова, что мы все так окажемся, то совсем как-то плохо получается.
— Не все, а большинство из нас, — поправил Вик.
— Разницы почти никакой, если дальше проходят только единицы, — усмехнулся Майк. — Кстати, а куда они проходят?
— Не так ты все понял, — покачал головой Вик. — Это оказываются на свалке единицы, хоть их и набирается достаточно много, а все остальные уходят в рай, хоть это и нечто совсем другое.
— А…, - засмеялся Майк. — Значит, рай все-таки существует?
— Это не рай, — грустно усмехнулся Вик. — Проще говоря, это пересадочная станция. Место ожидания до следующего перевоплощения. Если у тебя достаточно энергии, чтобы пролететь над сумеречной долиной, то ты оказываешься там.
— Понял, понял, — улыбнулся Майк. — Получается, что это сумеречная долина что-то вроде сита, которое отсеивает слабые и испорченные души.
— Похоже на то, — улыбнулся Вик. — И поэтому она, наверно, люди и назвали это место чистилищем.
— Ну что ж, звучит теперь вполне неплохо, — сказал Майк. — Тебе осталось только рассказать о рае так, чтобы мне захотелось там оказаться.
— Тут есть проблема, — вздохнул Вик. — Я плохо помню его, и, кажется, знаю, почему…
— И почему же?
— Там не происходит никаких событий, да и не может происходить, там нет времени, и поэтому все сливается в один бесконечный день.
— Что, значит, нет времени? — нахмурился Майк. — Время есть везде, так решили наши ученые, у нас даже теория относительности построена большей частью на взаимодействии времени и пространства.
— Нет там времени, — вздохнул Вик. — Ты никогда не задумывался над тем, что время — это свойство тела? День и ночь, зима, лето, рождение и смерть, юность и старость, все это связано с телом. А, если нет тела, которому холодно, или тепло, нет глаз, чтобы видеть восход солнца, нет стука сердца, то скажи, как ты определишь время?
— Да, — почесал в затылке Майк. — А что же там тогда есть?
— Есть только ощущение бесконечности, — улыбнулся Вик. — Покой и тишина, и яркий теплый постоянный свет…
— Ну, что-то же там ещё есть, например, другие души? — спросил Майк. — Я, конечно, не думаю, что все там занимаются только тем, что треплются о своих прошлых жизнях, но они между собой все равно как-то общаются…
— Тут опять все немного не так, — сказал, вздохнув, Вик. — Не треплются они, и совсем не потому, что им этого не хочется. Дело совсем в другом. Никогда не задумывался о том, как общаются души между собой?
— Я и о самих душах не задумывался, — рассмеялся Майк. — И уж тем более о том, как они общаются…
— Я попробую рассказать, — сказал Вик. — Люди придумали язык, чтобы общаться между собой, но это по большому счету язык глухонемых. Люди не слышат друг друга и ещё чаще не понимают друг друга, потому что они используют слова, а одни и те же слова разными людьми воспринимаются по-разному. А, если ещё учесть, что люди, которые жили на земле, придумали разные языки, то сразу становится ясно, почему люди никогда не смогут понять друг друга. Мы разбиты на разные группы не только местом, где мы живем, но ещё и языком… Непонимание, это ещё одна из причин войны…
— А…, - сказал Майк. — Ты хочешь сказать, что души приходят разных народов, и поэтому не могут друг друга понять? Потому что они говорят на разных языках? Может быть, души там тоже живут в разных местах, расселенные по своим национальностям?
— Нет, это не так, — улыбнулся Вик. — Души живут все вместе, у них нет проблем с пониманием, они общаются на одном языке, и этот язык универсален. Он очень прост, потому что это язык мысли и образов.
— Понятно, — сказал Майк. — Все души — телепаты, очень даже просто.
— Мысль, это же одна из форм энергии, — сказал Вик. — Но на самом деле, это не только телепатия, это нечто большее. Души передают друг другу образы, эмоции, запахи, ну и другие свои ощущения, конечно.
Вот, если бы мы владели с тобой этим языком. То, если бы я тебе рассказывал о вагончике, в котором мы с тобой ночевали, я бы одним образом передал тебе все, что там находится, и даже запах супа, который я варил. И ты при этом ещё и почувствовал треск дров в печке и её тепло, запахи, вкус пищи, и все, что мы с тобой там делали.
— Да, — засмеялся Майк. — Поистине, фантазия у душевно больных не знает границ. Придумал уже и язык образов, запахов и мысли…
— Он существует, мне не надо было его придумывать, и это язык бога, — пожал плечами Вик. — Когда одна душа общается с другой, то вся информация передается почти мгновенно, поэтому им и разговаривать то друг с другом не о чем.
— Что значит, не о чем? Вик задумчиво поскреб свой заросший подбородок.
— Да просто потому, что они в одно мгновение все рассказывают друг другу, — сказал он. — Когда ты приближаешься к другой душе, то сразу получаешь всю информацию о ней. В общем, мне это трудно объяснить. Был бы ты сам телепатом, ты бы меня понял, а так требуется слишком много слов, да и для того, чтобы объяснить многие вещи, слова и понятия для таких объяснений людьми ещё не придуманы…
— Подожди, — покачал головой Майк. — Ты говорил, что можешь читать мои мысли. Выходит, что ты знаешь всю мою биографию?
— Нет, — покачал головой Вик. — Я не знаю, но могу узнать, хоть меня это и не интересует. Я итак знаю, какой ты, а что ты делал в какой момент своей жизни, мне не интересно. Я же воспринимаю тебя, таким, какой ты есть в данный момент, зачем мне нужно твое прошлое? Да, и душам, наверно, это тоже неинтересно, все, что с тобой когда-то было, просто ненужная информация, это знание никому не нужно. Потому что когда ты в следующий раз окажешься на земле, там все будет по-другому, твое следующее перерождение произойдет лет через триста…
— Кошмар, — вздохнул Майк. — Даже и потрепаться в твоем раю будет не с кем, все, оказывается, уже итак будут обо мне все знать. Что же они там делают твои души?
— Я не знаю, — развел руками Вик. — Я не раз пытался вспомнить, но в памяти осталось только ощущение покоя и тихого блаженства, а потом вдруг резкий переход в новое тело. И это всегда неприятно, вдруг начинаешь чувствовать боль, ломоту, какие-то неудобства. Вот это настоящий кошмар!
— Ну, если тебе там так было хорошо, умри, и не мучайся, — сказал Майк. — Могу даже тебе дать свой пистолет.
— Нет, — покачал головой Вик. — Тут тоже не все так просто. Тебя же посылают в тело, потому что оно дает тебе энергию, необходимую для существования души. То есть, я хочу сказать, что там, наверху, твоя энергия понемногу тает, и, если тебя не отправят подзарядиться, то ты скоро сам окажешься на свалке душ.
— А… так вот в чем дело, — засмеялся Майк. — Выходит, ты тут на подзарядке? Ну и как тебе заряжается среди радиоактивных развалин, мертвых разложившихся тел и ржавых машин?
— На зарядку это не влияет, — помрачнел Вик. — А видеть это все очень неприятно. К тому же ты тоже находишься здесь на подзарядке, хоть и не понимаешь этого.
— Ладно, не обижайся, — сказал Майк, похлопав его по плечу. — Я не хотел тебя обидеть. Просто все это для меня необычно. Ты — такой же молодой парень, как я. Мы с тобой почти одного возраста, и примерно одной биографии, единственная разница в том, что я не сидел в подвале и не пил водку, когда этот мир летел в тартарары. И ты мне рассказываешь такое, что я никогда не слышал. И какие у меня должны появиться мысли, слушая тебя? Ты же телепат, скажи.
— Что ты думаешь, что я псих, это и без телепатии ясно, — грустно усмехнулся Вик. — И ты мне не веришь, считая это моей выдумкой, хоть и очень странной. Но ты и меня воспринимаешь, как какого-то блаженненького, не от мира сего. Но самое смешное в том, что на самом деле, ты боишься мне верить. Потому что, если ты мне поверишь, то у тебя тогда изменится видение и понимание этого мира, и ты станешь другим, похожим на меня.