Мгновение на другом конце линии царила тишина. Потом голос раздался снова, по-прежнему негромкий, но уже чуть менее бесстрастный:
— Спокойно. Расскажите, кто вы и где находитесь, мы немедля приедем.
— А как насчет вознаграждения?
— Если в итоге будет схвачен искомый подозреваемый, я подтвержу, что вы оказали нам помощь.
— И мне сразу выплатят вознаграждение?
— Да.
Туре задумался. О Кейптауне. О святочных гномах под палящим солнцем. В телефоне что-то скрипнуло. Он набрал воздуху, собираясь ответить, и тут бросил взгляд в свое дорогущее зеркало. В тот же миг он понял разом три вещи. Что скрипело не в телефоне. Что высококачественных наручников в наборе для начинающих за 599 крон по почте не получишь. И что с большой вероятностью свое последнее Рождество он уже отпраздновал.
— Алло? — послышалось в телефоне.
Туре Бьёрген и рад был ответить, но тонкий нейлоновый шнурок с блестящими шариками, так похожий на елочное украшение, перекрыл доступ воздуху, необходимому для работы голосовых связок.
Глава 19Пятница, 18 декабря. Контейнер
Четыре человека сидели в машине, которая ехала сквозь тьму и метель по дороге, окаймленной высокими сугробами.
— Эстгор вон там, левее, — сказал Юн. Он сидел сзади, обнимая за талию перепуганную Tea.
Халворсен свернул на проселок. Харри смотрел на разбросанные тут и там усадьбы, светящиеся огнями то на взгорках, словно маяки, то в рощах.
Когда Харри сказал, что Робертова квартира уже не годится как надежное укрытие, Юн сам предложил Эстгор. И настоял, чтобы Tea поехала вместе с ним.
Халворсен зарулил во двор между белым жилым домом и красным сенным сараем.
— Мы позвоним соседу, попросим его приехать на тракторе и немного расчистить снег, — сказал Юн, когда они, утопая в свежих сугробах, шли к дому.
— Ни в коем случае, — отрезал Харри. — Никто не должен знать, что вы здесь. Даже в полиции.
Юн подошел к стене дома возле крыльца, отсчитал пять досок вбок, сунул руку в снег и под дощатую обшивку.
— Вот он. — В руке он держал ключ.
В доме, казалось, было еще холоднее, чем снаружи, крашеные деревянные стены заледенели, и голоса отдавались гулким эхом. Они потопали ногами, стряхивая снег с обуви, и прошли в большую кухню с деревянным обеденным столом, буфетом, лавкой и плитой в углу
— Я затоплю, — сказал Юн, выдохнув облако морозного пара, потер руки. — Под лавкой есть дрова, но надо бы принести побольше из сарая.
— Могу сходить, — вызвался Халворсен.
— Проложите тропинку. На крыльце стоят две лопаты.
— Я с вами, — тихонько пробормотала Tea.
Снегопад резко прекратился, прояснилось. Харри курил у окна, глядя, как Халворсен и Tea в белом свете луны расчищают дорожку. В печи потрескивал огонь, Юн сидел на корточках, смотрел на языки пламени.
— Как ваша подруга отнеслась к истории с Рагнхильд Гильструп? — спросил Харри.
— Она меня простила. Ведь это было до нее.
Харри изучал свою сигарету.
— Все еще никаких соображений насчет того, что Рагнхильд Гильструп могла делать в вашей квартире?
Юн покачал головой.
— Не знаю, заметили вы или нет, — сказал Харри, — но нижний ящик вашего письменного стола был взломан. Что вы там держите?
Юн пожал плечами.
— Личные вещи. Письма в основном.
— Любовные? К примеру, от Рагнхильд?
Юн покраснел.
— Я… я не помню. Большую часть выбросил, хотя, возможно, сохранил одно или два. Но ящик был заперт.
— Чтобы Tea их не нашла, оставшись одна в квартире?
Юн медленно кивнул.
Харри вышел на крыльцо, напоследок затянулся сигаретой, бросил окурок в снег и достал мобильник. После третьего гудка Гуннар Хаген ответил.
— Я перевез Юна Карлсена в другое место, — сказал Харри.
— Уточните.
— Незачем.
— Пардон?
— Это место безопаснее прежнего. Халворсен останется здесь на ночь.
— Где, Холе?
— Здесь.
Слушая молчание в трубке, Харри догадывался, что будет. Наконец Хаген снова заговорил, тихо, но очень отчетливо:
— Холе, ваш начальник только что задал вам конкретный вопрос. Не отвечать — значит игнорировать приказ. Я ясно выражаюсь?
Харри часто думал, что как-то не так устроен, что ему бы не помешало иметь чуть побольше инстинкта выживания в обществе, какой присущ большинству. Но ему это не дано, не дано, и всё.
— Почему вам так важно это знать, Хаген?
Голос Хагена дрожал от ярости:
— Я скажу, когда вам можно задавать вопросы, Холе. Ясно?
Харри ждал. Долго. А услышав, как Хаген глубоко вздохнул, сказал:
— Усадьба Скансен.
— Что?
— Прямо к востоку, недоезжая Стрёмма, полицейского полигона в Лёренскуге.
— Так-так, — в конце концов проговорил Хаген.
Харри отключился, набрал новый номер, глядя на освещенную луной Tea, которая смотрела в сторону уборной. Она перестала чистить снег и замерла в странно оцепенелой позе.
— Скарре у телефона.
— Это Харри. Что нового?
— Ничего.
— Никаких подсказок?
— Ничего серьезного.
— Но народ звонит?
— А то! Слыхали ведь, что обещано вознаграждение. Плохая идея, по-моему. Только масса лишней работы для нас.
— Что говорят?
— Ну что они могут говорить? Описывают похожие лица, которые видели. Самое забавное: в оперчасть позвонил один парень, заявил, что Станкич у него, прикован к кровати, и допытывался, достаточно ли этого для вознаграждения.
Харри подождал, пока Скарре отсмеется.
— А как они установили, что он врет?
— Не понадобилось, он повесил трубку. Запутался, видать. Твердил, что видел Станкича раньше. С пистолетом, в ресторане. Чем вы-то занимаетесь?
— Мы… Что ты сказал?
— Я думал…
— Нет. Насчет того, что он видел Станкича с пистолетом.
— Ха-ха, фантазия у народа ого-го, верно?
— Свяжи-ка меня с дежурным из оперчасти, с которым ты говорил.
— Так ведь…
— Давай, Скарре.
Скарре переключил его, Харри поговорил со старшим и уже после двух-трех фраз попросил побыть на линии.
— Халворсен! — Голос Харри раскатился по двору.
— Да? — Халворсен вышел на лунный свет перед сараем.
— Как звали официанта, который видел в туалете парня с пистолетом, перемазанным в мыле?
— Как я могу помнить?
— Мне плевать как, вспоминай.
Эхо гудело в ночной тишине между стенами дома и сарая.
— Туре вроде бы. Кажется.
— Точно! Он и по телефону назвался Туре. А теперь, милок, вспомни фамилию.
— Э-э… Бьёрг? Нет. Бьёранг? Нет…
— Давай, Лев Яшин!
— Бьёрген. Точно. Бьёрген.
— Брось лопату, возьми с полки пирожок.
Патрульная машина ждала их, когда Халворсен и Харри двадцать минут спустя проехали мимо Весткантторг и свернули на Шивес-гате, к дому Туре Бьёргена, адрес которого дежурный получил у метрдотеля «Бисквита».
Поравнявшись с патрульной машиной, Халворсен затормозил и опустил окно.
— Третий этаж, — сказала полицейская за рулем и показала на освещенное окно на сером фасаде.
Харри перегнулся через Халворсена к окну.
— Мы с Халворсеном поднимемся в квартиру. Один из вас остается здесь, на связи с оперчастью, один пойдет с нами, будет держать под наблюдением черный ход. У вас в багажнике найдется ружье? Я позаимствую.
— Найдется, — ответила полицейская.
Ее коллега наклонился к окну:
— Вы Харри Холе, да?
— Верно.
— В оперчасти сказали, у вас нет разрешения на оружие.
— Не было.
— А-а.
Харри усмехнулся.
— Проспал первые осенние стрельбы. Но могу вас порадовать: на вторых я был третьим во всем корпусе. О'кей?
Патрульные переглянулись.
— Ладно, — буркнул полицейский.
Харри распахнул дверцу, замерзшие резиновые прокладки хрустнули.
— Ну что ж, проверим, что там с этим звонком.
Второй раз за два дня Харри держал в руках МР-5, когда позвонил по домофону в квартиру некоего Сейерстедта и объяснил перепуганной женщине, что они из полиции. И что она может подойти к окну и убедиться, а потом уж открыть. Она так и сделала. Полицейская прошла во двор, стала там, меж тем как Халворсен и Харри поднялись по лестнице.
Латунная табличка с черной надписью «Туре Бьёрген» красовалась над звонком. Харри вспомнил, как Бьярне Мёллер во время первого задержания научил его простейшему и весьма эффективному способу выяснить, есть ли кто дома. Он приложил ухо к дверному стеклу. Ни звука.
— Заряжен и снят с предохранителя? — шепнул Харри напарнику.
Халворсен достал табельный револьвер и стал у стены слева от двери.
Харри позвонил.
Затаил дыхание, прислушался.
Позвонил еще раз.
— Ломать или не ломать, вот в чем вопрос, — прошептал Харри.
— В таком случае надо сперва позвонить адъютанту полиции и получить разрешение на обыск.
Звон стекла оборвал фразу Халворсена, приклад автомата ударил по двери. Харри быстро сунул руку внутрь и отпер.
Они скользнули в прихожую, Харри жестом показал Халворсену, какие двери надо проверить. А сам стремительно прошел в гостиную. Пусто. Но он тотчас заметил, что по зеркалу над телефоном ударили чем-то твердым. Посредине выпал круглый осколок, а от отверстия, как от черного солнца, разбегались к золоченой узорной раме черные лучи. Харри сосредоточился на приоткрытой двери в дальнем конце гостиной.
— На кухне и в ванной никого, — шепнул за спиной Халворсен.
— О'кей. Будь готов.
Харри двинулся к двери. Он уже почуял. Если тут что-то есть, то именно за этой дверью. На улице затарахтел дефектный выхлоп. Вдали взвизгнул тормозами трамвай. Харри заметил, что инстинктивно сжался. Словно стараясь уменьшиться в размерах.
Стволом автомата он толкнул дверь, быстро шагнул внутрь и прижался к стене, чтобы противник не видел его силуэта в проеме. Держа палец на спуске, подождал, пока глаза привыкнут к темноте.
В свете, падавшем из гостиной, он увидел большую кровать с ла