Это была первая зацепка, и Клеман воспрянул духом. Оставалось совсем немного: показать капитана своему агенту Мелешковскому (он же Прокопий Мелешко). А вдруг да?.. И ещё, следовало поговорить с Дюраном, адъютантом выбывшего из строя маршала Удино.
…Полковник Дюран, в отсутствии командующего, был в плохом настроении и отводил душу тем, что стрелял из пистолета по пустым бутылкам на берегу реки. Там его Клеман и застал.
– Точно не помню, там много присутствовало. Но у меня всё записано, – пояснил Дюран в ответ на просьбу сообщить, кто из офицеров был на последнем перед сражением военном совете.
– Где записано?
– В специальной книге, что лежит на столе в кабинете Удино.
– Тогда предлагаю пройти.
Дюран прицелился, выстрелил: звякнула разбитая бутылка.
– Что ж, пошли, раз надо, – он собрал пистолеты в большую сумку. – Не понимаю только, зачем вам это, барон?
Когда они очутились в пристрое к особняку градоначальника, в том самом кабинете, где Удино проводил военные советы, Дюран достал регистрационную книгу. Клеман пробежал глазами и разочарованно вздохнул: ни капитана Донадони, ни интенданта Конти в списках присутствующих в июле-августе не было. Кого подозревать? Но кто-то же попытался сообщить о плане сражения русским!
– Полковник, то, что я вам сейчас скажу, должно остаться между нами, – тихо произнёс Клеман. – Один из присутствующих на последнем перед сражением военном совете русский шпион.
Дюран застыл на месте:
– Этого не может быть!
Клеман смерил его взглядом:
– Император другого мнения. Он считает, что русские знают наши планы. Вот, извольте прочесть, – Клеман протянул листок с донесением, написанный по-русски, и перевод. Адъютант Удино прочёл, но остался непреклонным.
– Этого не может быть! – повторил он тоном, каким обычно отдают приказ.
Клеман чувствовал, что готов согласиться: в списке были командиры дивизий, начальники штабов, различных служб – все люди достойные, с безупречным военным прошлым. Но ведь кто-то же из них составил донесение для русских!
Клеман нервно сжал кулаки, прошёлся взад-вперёд, оглядел комнату со всех сторон, как будто тот, кого он ищет, должен прятаться до сих пор. Вдруг вверху, под потолком, он увидел небольшую прорезь квадратной формы. Тонкая решётка прикрывала прорезь.
– Что это? – кивнул он на потолок.
– Понятия не имею. Наверное, для вентиляции.
– А с той стороны что?
– По-моему, сарай какой-то, – пожал плечами Дюран.
«Сарай, говоришь? Посмотрим, что за сарай», – мысленно произнёс Клеман и почувствовал, как забилось сердце. Похоже, он был на верном пути.
Градоначальник Полоцка Грабовский собирался обедать. Едва он присел за стол, как в комнату без приглашения вошёл представительный человек в тёмно-коричневом фраке и цилиндре. В руке он держал трость, а его ухоженные сапоги с отворотами никак не соответствовали пыльному, находящемуся в условиях войны граду Полоцку. Сняв цилиндр и поклонившись, он представился:
– Личный посланник императора барон Клеман. Прошу извинить, граф, но я вынужден прервать вашу трапезу.
Услышав от француза русскую, хоть и с небольшим акцентом речь, Грабовский насторожился. Медленно поднявшись из-за стола, он поклонился в ответ. Клеман окинул взглядом стол – для голодного Полоцка стол градоначальника выглядел очень даже неплохо. Грабовский это уловил и смутился:
– Чем могу быть полезен? Не угодно ли отобедать?
– Мне угодно осмотреть ваш сарай, – строгим голосом ответил Клеман.
Они прошли через двор, обогнули стог сена и остановились у входа в сарай. На двери висел увесистый замок.
– Откройте, – скомандовал Клеман.
После бегства молодой жены Грабовский не только ни разу не открывал сарай, но и забыл про него.
– Свой ключ я вряд ли найду, – тихо выговорил он. – В сарай давно уже никто не ходит, там всякая рухлядь…
Клеман внимательно осмотрел дверь сарая.
– Рухлядь, говорите? А замок-то не закрыт…
Лёгким движением он снял замок, распахнул дверь сарая и вошёл. Он увидел то, что ожидал. У стенки сарая стояла лестница, которая вела к вентиляционному окошку. Клеман поднялся по лестнице, глянул в окошко: почти вся комната просматривалась. В это время Дюран разговаривал с кем-то из офицеров; их разговор был хорошо слышен.
Наблюдавший за Клеманом Грабовский почувствовал, что вспотел. Он думал только об одном, как бы этот посланник Наполеона в цилиндре и во фраке не стал допытываться, почему сарай построен впритык к пристрою и зачем на самом деле нужна была лестница. Поневоле пришлось бы рассказать о неверной жене.
Клеман спустился вниз.
– Пан Грабовский, вы знаете, что по законам военного времени бывает за шпионаж? – смерил он градоначальника подозрительным взглядом.
– Но я не бываю в сарае, – почти расплакался Грабовский, поняв намёк. – Клянусь Богом, я ничего не знал, ни о лестнице, ни об окошке.
– Не бываете в сарае? А на полу свежие следы.
Грабовский почувствовал себя плохо. Нужно было срочно менять направленность разговора. И тут ему на ум пришла мысль:
– Может, это конюх Гнат?
В разведке Клеман был не первый год. За эти несколько минут общения он успел приглядеться к градоначальнику. На русского шпиона тот не походил.
– Конюх Гнат? Он случайно не хромает?
– Хромает…
– Где он сейчас?! – почти закричал Клеман, едва не схватив Грабовского за ворот.
– Ушёл на рынок.
Барон Клеман уже не сомневался, что он на верном пути. Он снова поднялся по лестнице и произнёс в вентиляционное окошко:
– Дюран, я попрошу вас подойти во двор к сараю. Мне нужна ваша помощь.
Конечно, арестовать хромого конюха он мог бы и один. Однако… всякое может случиться, тут надо действовать наверняка.
Скучавший от вынужденного безделья Дюран решил, что уж лучше ловить русского шпиона, чем стрелять по пустым бутылкам, и на просьбу помочь откликнулся. Когда он подошёл к сараю, Клеман поведал ему о своих подозрениях.
– Да не сбежит он, если хромой, – отреагировал Дюран, но пистолет на всякий случай зарядил. Клеман также привёл своё оружие в состояние готовности.
План Клемана был прост: он встретит конюха у ворот и незаметно пропустит вперёд. Когда же тот окажется на середине двора, из-за сарая должен выйти Дюран. В результате конюх окажется зажатым с двух сторон.
Ждать пришлось недолго. Гнат, несмотря на хромоту, бодро, слегка покачиваясь, вышагивал по двору. В руке он нёс толстую палку, похожую на черенок лопаты.
– Стоять! – услышал он голос за спиной.
Двое: один спереди, другой сзади – оба с пистолетами наизготовку медленно направлялись к нему.
Гнат всё понял. Времени на обдумывании ситуации у него не было. Будь он опытней, он мог бы прикинуться дурачком, сказать, что ничего не знает, что сарай не открывал – открывать сарай ему незачем. А что касается лестницы, то ему, хромому, не подняться и на пару ступенек. Но действительность была сурова: два вооружённых человека спереди и сзади, открытая дверь сарая и злобный взгляд хозяина пана Грабовского. А совсем рядом забор, в котором есть скрытый лаз; и ещё берег реки с зарослями кустарника – там можно затаиться, а потом, когда стемнеет, добраться до дома, где квартирует Донадони.
И отставной поручик Игнатий Козинкевич не выдержал. Резко взмахнув черенком от лопаты, он ударил и того, кто был спереди, и того, кто стоял за спиной. Клеман вскрикнул от боли и выронил пистолет. Дюрану досталось по плечу, но пистолет в руке он удержал.
Прихрамывающий Гнат не бежал, а энергично ковылял. Вот он уже достиг забора, откинул вправо-влево две доски… В это время раздался выстрел.
Первым к лежащему на земле лицом вниз Гнату подбежал Клеман. На спине Гната виднелось большое красноватое пятно. Клеман перевернул Гната лицом вверх. Видно было, что конюх мёртв.
– Что вы наделали, Дюран! – барон с досады сжал кулаки.
Стрелявший без промаха полковник Дюран не понимал своей вины:
– Что я наделал? Я убил русского шпиона.
«И откуда Удино берёт в адъютанты таких идиотов», – с досады подумал Клеман. Ему ничего не оставалось, как тяжело вздохнуть.
Но опытный, умевший оценить обстановку разведчик Огюст Анри Клеман быстро пришёл в себя. Вернувшись в особняк графа, он стал расспрашивать о конюхе горничную. И быстро пришёл к выводу, что толку от неё никакого. Оставался повар.
– Пан Збышек, вы окажете мне большую услугу, если вспомните, с кем в последние месяцы встречался конюх, – доверительным, располагающим к откровенности тоном произнёс Клеман. К его удивлению Збышек тотчас же откликнулся на его просьбу.
Если, говоря о поварах, люди всегда видят круглолицего розовощёкого толстяка, то повар графа Грабовского был полной противоположностью. Худощавый лицом и телом, остроносый, с маленькими настороженными глазками, которые он часто щурил, Збышек походил на испуганного зверька, готового на всё, лишь бы его не тронули, не обидели. Збышек поведал о том, как к ним по вызову конюха Гната приходил ветеринар и как пару раз видели конюха, о чём-то говорящего у ворот дома с французским офицером.
– А теперь напрягите память: ветеринар и офицер были чем-то похожи друг на друга? – тихо произнёс Клеман и почувствовал, как забилось сердце.
– Мне показалось, это был один и тот же человек, – также тихо ответил повар.
…Из особняка Грабовского они выходили вдвоём.
– Человек, который приходил к вашему конюху и которого мы ищем, опасный преступник, – поведал Клеман и протянул увесистый кошелёк. – Возьмите, пан Збышек, вы его заслужили. Поможете поймать, получите столько же.
– Что я должен делать? – с волнением в голосе спросил повар, пряча кошелёк с деньгами.
– Гулять по городу, всматриваться в лица людей, и офицеров, и штатских. Как вы сами убедились, этот человек умеет перевоплощаться.
– А если я его замечу?
– Проследить, куда идёт, где квартирует. И сразу же ко мне. Адрес я вам укажу. Если меня не будет, обратитесь к моему помощнику Полю… о, да он как раз идёт к нам!