Она советовала ему обратиться к психотерапевту, чтобы преодолеть чувство вины, терзавшее его после дела Гилмер, а помощь требовалась ей самой. Надо было наконец вылечить маленького, обиженного, никому не нужного ребенка.
Но теперь уже поздно. Она не успеет сказать Алексу, как сильно его любит, готова принять его любовь и начать с ним новую жизнь.
Джоржина даже подумала, что должна благодарить Боба, ведь он заставил ее окунуться в прошлое. Это сделало ее сильнее. К сожалению, поблагодарить его она могла только в одном случае: если бы он, отпустив всех, ушел на болота и утопился.
Словно подслушав ее мысли, в комнату вошел Боб. Его лицо, как обычно, скрывала лыжная маска. Он взял свой складной стул, подошел к камере Джоржины и, разложив стул, сел.
– Привет, Джоржина. – В его голосе слышалась искренняя симпатия, чего нельзя было сказать о ее голосе.
– Привет, Боб.
– Думаю, мы могли бы немного поболтать. Мне так понравилось говорить с тобой.
– Прежде всего мне хочется, чтобы ты объяснил. Зачем? Зачем ты это делаешь? Почему хочешь стать серийным убийцей? – Она чувствовала, что должна узнать это, прежде чем умрет.
– Я хочу стать не только лучшим в мире серийным убийцей, но и лучшим в мире преподавателем. – Он стянул с головы лыжную маску, и Джоржина с удивлением увидела симпатичное мальчишеское лицо профессора Таннера.
В тот же миг все поняли, что для них настал час смерти. Они увидели его лицо, он не выпустит их живыми.
– Я соврал тебе, что убил своих родителей, я еще никогда никого не убивал. Но мечтал об этом. С детства одержим этим.
– Если ты не убийца, тогда отпусти нас. Пока все живы, мы сможем добиться для тебя смягчения приговора. – Джоржина встала перед ним, схватившись руками за железные прутья. – Ты уважаемый ученый, Джейкоб. Ты не должен этого делать. Не должен становиться преступником.
– Но я сделаю это. – Голубые глаза сверкали безумием. Таннер наклонился вперед, и от его пристального взгляда Джоржине стало нехорошо. – Как я могу читать лекции про серийных убийц, не зная, каково это – убивать самому? Что ты чувствуешь, когда видишь, как жизнь утекает из глаз жертвы, когда, приложив ладонь к ее груди, ощущаешь последний вздох?
– Ты сумасшедший, – не выдержал Джексон.
– Заткнись, – бросил Таннер. Вытащив пистолет, направил его на Джексона. – Я начинаю новую жизнь идеального преподавателя и идеального убийцы. Честь стать моей первой жертвой я намерен предоставить Джоржине, хотя ничего не имею против того, чтобы выбрать тебя.
– Так выбери меня! – крикнул Джексон. Схватившись за прутья клетки, он тряхнул их с силой разбушевавшейся гориллы.
– Перестань, Джексон, – в отчаянии воскликнула Джоржина, – оставь свое геройство! У нас с профессором сложились отношения, которых нет ни у кого из вас. Вам этого не понять.
– Это верно. – Таннер опустил пистолет и улыбнулся ей.
– Про свое детство ты тоже врал? – спросила она. Пока говорит, он, по крайней мере, не будет убивать.
Его глаза потемнели.
– Нет, про это я не врал. Я вырос на болоте, мой отец был жестоким человеком, напивался и избивал нас с матерью до полусмерти. Я понял, что единственный способ сбежать от них – получить образование. Я много работал, чтобы подготовиться и продолжить учебу.
– Где сейчас твои родители?
– Не исключено, в той же старой хибаре, где я вырос. Я поступил в колледж и больше не оглядывался назад, никогда туда не возвращался. Впрочем, они могли и умереть. – Он с гордостью выпрямился. – Я не то, что они. Я стою большего.
– У тебя все шло так хорошо, Джейкоб. Зачем ты все портишь?
Его глаза снова вспыхнули нездоровым возбуждением.
– Я ничего не порчу, просто становлюсь таким, каким хотел быть всегда. От этих людей я узнал все, что мне нужно. Что может со мной случиться теперь, когда я знаю, как убивать и не попадаться?
– В конце концов тебя поймают. Мы всегда ловим. Ты станешь самодовольным, расслабишься и совершишь ошибку.
– Это ты ошибаешься. Я прекрасно подготовился. – Он сделал жест в сторону других камер. – Мне не составило труда отобрать этих людей. Мишель присылала мне свою книгу глава за главой задолго до публикации. Я воспользовался ее исследованием и выбрал трех самых лучших профайлеров, которые должны были стать моими учителями.
– Представляю, как ты забавлялся, когда мы с агентом Харкинсом пришли поговорить с тобой о Мишель и Роджере.
Таннер засмеялся, но в данных обстоятельствах его смех уже не казался ей приятным.
– Должен признать, это действительно выглядело забавно, хотя меня восхитило, что вы так быстро вышли на Мишель и Роджера.
– Зачем тебе я? Как ты нашел меня? Где взял мой телефон и адрес? – Наконец-то Джоржина могла задать вопросы, которые так долго ее мучили.
– Первый раз я увидел тебя в тот вечер, когда Мишель раздавала автографы. Слышал, как вы с Харкинсом представлялись ей. Интернет отличная вещь, если можешь заплатить за услуги. Мне понадобилось десять минут, чтобы получить твой телефон и адрес.
– Отпусти Мейси, – тихо попросила она. – Она тебе ничего не сделает, Джейкоб. Она еще ребенок и заслуживает того, чтобы прожить долгую счастливую жизнь.
– Не у всех бывает счастливое детство. Ты знаешь это не хуже меня, сама рассказывала, как страдала в детстве.
– Это правда, – согласилась она, словно впервые осознала справедливость этих слов. – Родители и старшие сестры издевались надо мной шестнадцать лет, с самого рождения. Но у меня не появилось желания убивать людей. А ты этого хочешь, профессор. Студенты тебя обожают. Твои лекции самые популярные в колледже. Тебе мало?
– Мало! – с внезапной яростью крикнул Таннер. – У меня есть план, который заставит людей трепетать от одной мысли обо мне. Видеть меня в ночных кошмарах. Я хочу, чтобы обо мне кричали все заголовки. Я хочу убивать. Я жажду крови, Джоржина, и намерен утолить эту жажду. Мне надоело убивать аллигаторов на болотах. Я хочу убивать людей.
Он вскочил, оттолкнул стул и принялся размахивать пистолетом. Джоржина отодвинулась от прутьев. Воздух наполнился страхом. Тишину нарушало лишь слабое всхлипывание Мейси.
Таннер снова засмеялся, чувствуя власть, понимая, что внушает ужас всем в этом пространстве. Джоржина подумала, что восторг безумца, звучавший в его голосе, останется в ее сознании даже после смерти.
– Я устал от разговоров. – Таннер прошелся вдоль камер, переводя дуло пистолета с одного пленника на другого и получая очевидное удовольствие от их страха. Наконец он снова остановился перед клеткой Джоржины. – Хватит болтать, пора действовать. – Подняв пистолет, он прицелился в нее.
– Стоять! – раздался до боли знакомый голос.
В тот самый миг Таннер спустил курок, и пуля ударила ее в грудь, отбросив на пол.
Джоржина смутно слышала звуки других выстрелов, потом Алекс оказался у ее камеры, крича что-то насчет ключа и скорой помощи. Он был в таком отчаянии, что ей захотелось сказать, чтобы он успокоился, все будет хорошо.
Она понимала: происходит что-то важное, но не могла вспомнить, что именно. Холодно. Почему ей так холодно? Она хотела сказать Алексу, чтобы он поскорее обнял ее. Согрел. Но губы не слушались.
Наконец он подошел к ней, и Джоржина с удивлением увидела у него на щеках слезы.
– Держись, детка, – призывал он. – Помощь уже едет.
Джоржине удалось поднять руку и прикоснуться к его прекрасному лицу.
– Мы продолжим, – с трудом произнесла она, и темнота накрыла ее с головой.
«Неужели это и есть смерть?» – думала Джоржина, лежа неподвижно с закрытыми глазами на удобной мягкой постели. Тогда откуда звук этого низкого сопения?
Знакомого сопения. Она открыла глаза и поняла, что не умерла, а лежит в больничной палате. Сопение исходило от Алекса, который с измученным видом полулежа спал на стуле.
Она снова закрыла глаза и попыталась вспомнить, что произошло перед тем, как потеряла сознание. Ее ранили, Алекс ее спас. Спас всех.
Она вспомнила выстрелы, вспомнила, как упала на пол. Точно знала, профессор Джейкоб Таннер убит, а малышка Мейси проживет долгую прекрасную жизнь с любящими родителями.
Она чувствовала боль, но боль была терпимой. Интересно, какое чудо пришлось сотворить медикам, чтобы она осталась жива?
Открыв глаза, Джоржина повернула голову и взглянула на Алекса. Его глаза открылись, и их мутная сонная синева мгновенно сверкнула голубой молнией.
– Джоржина! – Он вскочил и в два прыжка оказался у ее постели. – Слава богу! – Схватил ее за руку, крепко пожал, в глазах стояли слезы.
Выглядел Алекс ужасно. Глаза покраснели, на щеках и подбородке темнела щетина. Из-за морщин усталое лицо казалось больным.
Джоржина облизнула пересохшие губы и поняла: у нее болит горло. Алекс догадался, что ей нужно, и, взяв с подноса стакан воды, нежно приподнял ее голову, помогая сделать маленький глоток прохладной жидкости.
– Раз ты очнулась, пойду позову доктора.
– Подожди, – прохрипела она. – Сколько времени я здесь?
– Два ужасных, нескончаемых дня.
– Выглядишь паршиво.
Алекс засмеялся, и его напряжение немного спало.
– Думаю, тебе тоже стоит взглянуть в зеркало, милая.
Вошедшая медсестра удивленно остановилась.
– Вы очнулись. Я схожу за доктором. – Она повернулась и, скрипнув каблуками, вышла из палаты.
Джоржина снова посмотрела на Алекса.
– Что со мной?
– Сломаны два ребра, повреждена селезенка.
– Короче, все классно, – подытожила она.
Он улыбнулся и снова пожал ей руку.
– Вот теперь я вижу, все будет хорошо. – У него вырвался дрожащий вздох, улыбка сбежала с лица. – Я думал, что потерял тебя, Джоржина, потерял навсегда.
– Так легко ты от меня не избавишься.
– Я не хочу избавляться от тебя. Ты помнишь, что сказала мне, когда тебя ранили? – Он пристально посмотрел на нее.
Джоржина нахмурилась, пытаясь восстановить в памяти мгновения перед тем, как потеряла сознание. Вспомнила и, ухватившись за воспоминание обеими руками, поняла, чего хотела больше всего на свете.