На 6-й день мои дорогие жена и сестра уехали домой.
Как я им был благодарен за их приезд! От них узнал, что творилось во время войны, как они прожили это злосчастное время. Как они будут жить в будущем? Как они переживали мой арест?
Жена рассказала много нерадостных вещей, особенно по квартире, где она ежедневно по несколько раз встречалась с лицами, которые своими гнусными доносами хотели меня и мою семью утопить в грязи и которые все время продолжали им угрожать…
Было радостно услышать, что не только родные, но и все мои знакомые и товарищи по работе не верили в мою виновность…
А сестра просто сказала: «Разве ты, брат, не знаешь, что все старые члены партии находятся в лагерях!»
Да, ее слова на 95 % соответствовали действительности… Их посещение влило в меня новые силы: с меня спала хандра, появилась жажда жизни, особенно когда жена сказала, что на будущий год вновь приедет ко мне.
Надо отдать должное жителям поселка, администрации и надзорсоставу за их доброе отношение к моим дорогим приезжающим. С их стороны не было даже намека, что они приезжали навестить врага народа.
Выше было отмечено, что в 1947 году заключенные стали питаться лучше. Конечно, не за счет казенного пайка, а за счет получения посылок от родных. Кое-что можно было купить в ларьке. Лучшим производственникам и возчикам из управления присылали продовольственные посылки.
Если в предыдущие годы некоторые из заключенных поедали кошек, крыс и мышей, а были случаи, когда забирались в морг и вырезали у мертвецов мякоть, варили и ели… У живых лошадей отрезали языки… Теперь же каждый барак у себя завел кошку. Кошка была гордостью барака, она до некоторой степени была показателем сытости живущих в нем.
Большое зло заключенным приносили женщины. От совместного проживания в зоне шло воровство, промоты казенного имущества, грабежи, картежная игра и т. д.
Привезут на лагпункт новые постельные принадлежности, раздадут на руки работягам, а утром снова голые нары – все ушло в женский барак…
Осенью 1947 года со всего лагеря собрали сифилитиков, их набралось больше сотни человек. Для них был отведен особый барак, к ним прикрепили специального врача.
Пищу им носили в специальной посуде.
Когда их только пригнали, они были исхудалые, страшно на них было смотреть, особенно на женщин. После первого курса лечения они стали понемногу поправляться и принимать надлежащий вид, и уже с разрешения врача вновь стали сожительствовать с мужчинами.
Осенью 1948 года всех женщин с лагпункта вывезли и сосредоточили в женских лагерях.
На место женщин пришел этап, в котором были исключительно молдаване. Народ молодой, но сильно исхудалый.
Они увидели, что по зоне свободно ходят кошки, и в ту же ночь их всех переловили, порезали, сварили и съели.
Утром работяги пришли кормить кошек, стали их звать, а их нигде нет.
Народ смекнул, что кошек съели молдаване.
Надо сказать, что виновникам поедания кошек досталось немало.
37. Вторичный приезд жены
В конце лета 1948 года ко мне снова приехала жена, как раз в то время, когда официально были разрешены свидания и была оборудована специальная комната.
Комната была отведена при вахте и имела два входа: один служил для заключенных, где дежурный обыскивал при входе на свидание и выходе из него, второй служил для приезжающих, куда они входили с улицы без обыска.
Время свидания было с окончания вечерней поверки и до утреннего подъема.
В комнате была поставлена кровать со всеми постельными принадлежностями, стол, три стула, радио; во второй комнате стояла плита для приготовления пищи и чая.
Поскольку я работал в зоне, мне было разрешено входить в комнату на завтрак и обед.
Надзорсостав своим посещением не беспокоил.
С разрешения надзорной службы приехавшего могли посетить знакомые заключенные…
Во второй приезд жена гостила 11 дней, из них она проболела 3 дня гриппом.
Надо отдать должное администрации лагпункта: свидание было организованно хорошо.
Летом 1947 года в лагере была введена зачетная система[80], которая во многом способствовала повышению производительности труда. Некоторые заключенные за квартал получали зачет по 83 дня.
Зачетная система длилась только три квартала: два квартала в 1947 году и один квартал в 1948 году.
Весной 1948 года осужденные по 58-й ст. п. 1б, имеющие инвалидность и третью группу труда, были вызваны в санчасть для медицинского обследования.
Никто не знал, на какой предмет производится это обследование, да и медперсонал не знал. Но все же было предположение, что готовится большой этап.
Произвели медицинское обследование, и тем пока дело закончили до осени 1948 года.
Однажды мне сказали, что готовится большой этап и в этапных списках есть и я. Осенью ко мне обещала приехать жена, и я испугался, что она приедет в мое отсутствие, и дал ей телеграмму срочно ехать ко мне.
Получив мою телеграмму, она быстро собралась и приехала.
38. Третье свидание с женой
Свидание нам разрешили на 8 дней. Причем в 1947–1948 гг. право на свиданку с родными давал начальник лагпункта.
Это свидание проходило не так, как в предыдущие годы, а намного хуже: в комнате свиданий был поставлен стол, на котором якобы занимался начальник режима лагпункта. Поэтому он моей жене предложил на день из комнаты свиданий уходить, на кухне ничего не готовить, даже не кипятить воды для чая.
Завтракать и обедать вместе с женой категорически запретил. В комнату входить после вечерней поверки и уходить с утренним подъемом…
И лишь благодаря вмешательству в это дело начальника лагпункта все уладилось. Так как я работал в зоне, то приходил и завтракать, и обедать.
Моя жена в комнату свиданий пришла в 8 часов вечера, следовательно, 8 суток истекали тоже в 8 часов вечера.
В часы окончания свидания в комнату пришел начальник режима и сказал освободить комнату.
Как мне ни было тяжело, я из комнаты вышел.
После моего ухода жене он тоже предложил освободить комнату. Она запротестовала: если я был жильем обеспечен на 15 лет вперед, то ей совсем некуда было идти, да еще в ночное время в тайге, где кругом заключенные, а гостиницы нет. И только благодаря заступничеству дежурных на вахте ее оставили на ночь в этой комнате.
В эту ночь мне было не до сна. Все время в голове бродила одна мысль: куда пойдет ночевать жена?
Вот устроили для несчастных людей комнату свиданий, это хорошо. Люди приезжают на свидание за тысячи километров, чтобы увидеть близкого человека и с ним провести 7–8 дней, поделиться горестями, выпавшими на долю по злой воле злых людей…
Какая радость провести вместе эти дни, не видевшись годами.
Наше свидание прошло хорошо, но в последний день какой-то надзиратель своим хамским отношением взял да и испортил это хорошее. Что ему за дело до беззащитной, одинокой женщины, которой в ночное время в тайге идти некуда?
Когда объявили подъем, я тут же пошел к вахте, думая там застать жену. Но ее уже не было, она ушла… Это было мое третье свидание на 17-м л/п. Если предыдущие два проходили хорошо, то последнее было омрачено.
В 1948 году в этап нас не отправили, и я продолжал работать на КВЧ. Я был вполне удовлетворен своей работой. Я знал, что у меня есть ежедневные обязанности и заботы, я знал, что своей маленькой работой я приношу пользу…
39. Встреча Нового года
Был на исходе 1948 год, приближался 1949-й. Последний раз я встречал в семейной обстановке 1941 год. Прошло уже семь с лишним лет, как я по воле судьбы лишен этого удовольствия, и вот у меня возникла мысль организовать в условиях лагеря встречу 1949 года.
В бараке мы жили дружно, ребята все были хорошие, нас было 15 человек. Днем переговорил с дневальным барака Петей, тот очень охотно отозвался об этой затее.
Дело осталось за малым: поговорить с живущими в бараке и принести из леса елку. Елка не проблема – живем в тайге.
Вечером все живущие в бараке сошлись, поужинали, после ужина сели забивать «козла».
Во время игры я ребятам сказал, что хорошо бы у нас в бараке устроить елку и Новый, 1949 год встретить вместе с нашими родными и близкими, хотя от них мы находимся далеко.
Ребята охотно согласились и, несмотря на тяжелые условия, сделали небольшую складчину на покупку кое-каких гостинцев.
Елку поручили принести десятнику по лесозаготовкам Ване.
На другой день Ваня нам принес елку и кое-что из гостинцев.
31 декабря днем мы с Петей, дневальным барака, как могли украсили нашу елочку и поставили ее на стол.
Вечером с работы пришли ребята и остались очень довольны.
В 11 с половиной часов все сели за стол, пока забивать «козла». В бараке у нас было радио.
С нетерпением ждали, кто из членов правительства будет выступать и поздравлять Советских граждан с наступающим Новым, 1949 годом и что скажет нового.
Так как часов ни у кого не было – носить их заключенным не полагалось, – то мы со вниманием смотрели в репродуктор и ждали слова диктора.
И вот диктор объявляет, что до нового года осталось всего лишь две минуты и что сейчас выступит Председатель Президиума Верховного Совета Союза ССР Калинин Михаил Иванович[81].
Михаил Иванович поздравил всех граждан Советского Союза: хотя и контрабандой, но и мы были в их числе.
За 14-летнее мое пребывание в лагерях это была первая и последняя встреча Нового года.
40. 1949 год. Этап в Карабас
Наступил 1949 год, в конце февраля из управления пришли списки на этап. Меня в этих списках нет. Подумал, что останусь здесь, но 1 марта, как только позавтракали, мне сообщают, что пришла из управления телефонограмма готовиться в этап.
В этот же день нас, человек 30–35, собрали к этапу.