Так почему в 1941-м? Ответ, скорее всего, дает дело В.В. Владимирова, работавшего в Харбине под фамилией Власов. Ограничения, связанные с 75-летней личной и семейной тайной, по его делу истекли в 2016 году, и с ним стало возможно ознакомиться.
Владимиров Василий Владимирович был арестован 23 марта 1941 года, в рамках группового дела сотрудников ИНО НКВД, находившихся ранее на нелегальной работе в Китае. Их обвиняли в участии в антисоветской организации и шпионаже в пользу Японии. Дело вело 3-е отделение 2-го отдела Следчасти НКВД.
На первом допросе, 25 марта, Владимиров упоминает дедушку в числе своих знакомых по работе на КВЖД (кроме дедушки упомянуты Рудый, С.М. Кузнецов, Бандура, Мальгинов, Магон, Топоров и Виридарский), с кем поддерживал знакомство и по возвращении в Москву. Такое же краткое упоминание есть и в допросе 1 апреля. Допрос 8 апреля 1941 года на две трети посвящен Степану Ивановичу.
Далее события могли развиваться следующим образом: сотрудники 3-го отделения подняли оперативное дело на дедушку 1937 года, а также дела Рудого и Бандуры, которые в 1937 году вел 3-й отдел ГУГБ НКВД СССР, и, выбрав оттуда касающееся Кузнецова, составили 23 апреля постановление на арест (документ 1)…
Изучение документов архивного уголовного дела моего дедушки Степана подвигнуло меня на изучение сначала дел его сослуживцев и самой Харбинской операции, а затем и всех национальных операций НКВД, многие документы которых не исследованы до сих пор.
Знание трагедии, которая постигла нашу страну во время государственного террора в прошлом веке, должно явиться той прививкой обществу, которая, возможно, не даст повториться подобному в будущем…
Документы
Настоящее приложение состоит из нескольких групп документов. В начале приводятся документы из архивного уголовного дела С.И. Кузнецова (№№ 1–64), затем следуют документы из семейного архива и прочие документы, имеющие отношение к событиям, описанным в воспоминаниях (№№ 65–91). В третью группу (№№ 92–96) входят документальные материалы о так называемой «харбинской операции» 1937–1938 гг., а также текст 58-й статьи Уголовного кодекса РСФСР 1926 года.
Текст публикуемых документов передан в соответствии с современными правилами орфографии, стилистические особенности документов сохраняются. Орфографические ошибки, описки и опечатки исправлены без оговорок. Погрешности текста, имеющие смысловое значение (искаженное написание фамилий, терминов, стилистические ошибки), сохраняются и при необходимости оговариваются в примечаниях.
Большинству документов заголовки даны публикатором.
Пропущенные в тексте документов и восстановленные слова и части слов заключены в квадратные скобки ([…]).
Вставленные или вычеркнутые слова или фрагменты текста воспроизводятся в соответствующем месте документа в угловых скобках (<…>).
В случае невозможности прочтения слова на его месте в квадратных скобках делается оговорка [нрзб].
Подчеркивания не оговариваются, если они были сделаны при создании документа. Подчеркивания, сделанные позднее, выделяются звездочкой (*…*), отчеркнутое на полях выделяется двумя звездочками (**…**).
Подписи под документами сохраняются. В случае невозможности прочтения подписи в текстуальных примечаниях делается оговорка «подпись неразборчива».
Резолюции и пометы приводятся после текста документа.
Каждый документ сопровождается легендой, в которой указывается архив, номер фонда, описи, дела и листов, подлинность или копийность документа. Большинство документов представляет собой рукописные тексты, поэтому способ воспроизведения оговаривается только для машинописных документов. Рукописные вставки в бланки выделяются курсивом.
Документ 1
Постановление
(на арест)
Гор. Москва, 1941 года, апреля, “22” дня.
Я, Начальник 3-го отделения 2-го отдела Следчасти НКГБ СССР – Ст. Лейтенант Государств. Безопасности – Матевосов, рассмотрев поступившие в Следчасть НКГБ материалы о преступной деятельности *Кузнецова Степана Ивановича*, 1889 года рождения, урож. деревни Шумилово, Богородского района, Горьковской области, русский, гр-н СССР, *член ВКП(б) с 1918 года*. С 1929 по 1935 год работал агрономом, а затем начальником земельного отдела КВЖД, в данное время работающего *агрономом совхоза в Загорском районе Московской области* и проживающего в Москве по переулку Садовских, дом № 5, кв. 10 —
нашел:
Имеющимися материалами Кузнецов С.И. *изобличается как агент японской разведки, по заданиям которой долгие годы проводил разведывательную работу против СССР*. Кроме того, будучи враждебно настроенным против ВКП(б) и советской власти, в кругу своих единомышленников высказывает антисоветские взгляды и подвергает критике с контрреволюционных позиций мероприятия партии и советского правительства.
Арестованный японский шпион – бывш. руководитель диверсионно-шпионской организации, действовавшей на КВЖД, Рудый (осужден), подтвердив свои показания на заседании Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР о Кузнецове показал:
… «*Кузнецов Степан Иванович* прибыл на КВЖД, как работник Наркомзема для изучения соевых бобов. Член партии, рассказывал, что его хорошо знает Муралов. Первое время работал в земельном отделе КВЖД агрономом, а начиная с 1932 года был начальником земельного отдела. *По своим убеждениям ничего общего с большевизмом не имеет.* При разговорах на политические темы настолько путает, что даже трудно определить, к кому примыкает. Во всяком случае считается с линией поведения троцкистов и правых, их поддерживает и, конечно, против генеральной линии ЦК ВКП(б). Кузнецов был окружен белогвардейскими научными работниками, которые и выполняли ему эту вредительскую работу. Кроме того, в распоряжении земельного отдела были лесные концессии, где производилась заготовка леса с большими расходами, руководство которыми было поручено некому Брозе, белогвардейцу, японскому агенту. Кандидатура была выдвинута Кузнецовым, которого он рекомендовал как единственного человека».
И далее:
*… «Завербован Кузнецов, как японский агент китайцем Дуном, который числился агрономом земельного отдела, а фактически состоял на службе в сыскном отделе, чего он не скрывал и оставался там работать и тогда, когда полицию взяли в свои руки японцы.* Фамилия Кузнецова была и в списке Канаи.
В СССР он предназначался для работы в руководящих органах НКПС со совхозному хозяйству для диверсионной работы, но на работу в НКПС принят не был и заявил мне, что его приглашает на работу в Наркомзем Муралов. Это было в 1935 году после приезда с КВЖД. Против этого я не возражал, сказав, что при более благоприятных условиях постараюсь поднять вопрос о переходе его на работу в НКПС»…
(Из показаний Рудый от 14/Х – 1937 г.)
Другой японский шпион, участник той же антисоветской организации Резник К.П., на допросе от 11 ноября 1937 года показал:
«… В эту контрреволюционную организацию, созданную на КВЖД Кузнецовым С.М., входили: управляющий КВЖД Рудый… и зав. земельным отделом КВЖД Кузнецов С.И…»
Говоря об антисоветской деятельности диверсионно-шпионской организации, действовавшей на КВЖД, Резник показал:
* «…Главной и основной задачей контрреволюционной организации, созданной Кузнецовым С.М., являлась вредительская деятельность на КВЖД, обесценение ее, ослабление конкурентной способности с принадлежащей японцам ЮМЖД, дезорганизация работы КВЖД и этим самым срыв валютной политики СССР и дискредитация СССР перед китайским населением*. **Вся деятельность была направлена на оказание максимального содействия японцам на Южно-Маньчжурской ж.д., которая, как известно, является *филиалом японской разведки и ведет широкую разведывательную и диверсионную деятельность в Китае и СССР”*…**»
Допрошенный в качестве свидетеля слесарь завода № 22 Щелхунов С.М. показал:
… «Я знаю из разговоров жены Полонского и находящегося в близких отношения к Кузнецову С.И. – Татаркина А.Н. и его жены, что Кузнецов С.И., кроме вещей *привез около 30 тысяч рублей денег не советского происхождения*, что семья Кузнецова всегда покупала все продукты в Торгсине[114]. Кузнецов С.И. имел тесную связь по Харбину с Кузнецовым (имя и отчества не знаю), арестованным органами НКВД»…
Эти показания свидетеля Щелхунова подтверждаются также заявлением свидетеля Алексеева, в котором он сообщает, что Кузнецов С.И. в Харбине имел собственную виллу, вел широкий образ жизни и по приезде из Харбина продолжал поддерживать связь с лицами, работавшими ранее в Харбине.
По имеющимся материалам *Кузнецов С.И. характеризуется как антисоветский элемент*. Так, например, по вопросу заключенного пакта Советским правительством с Германией говорил:
… «Заключенный пакт является для Германии большой поддержкой, с другой стороны… будет страдать рабочий класс и крестьянство и особенно если начнется война»…
По вопросу о финляндских событиях Кузнецов говорил:
… «Наша неудача на финляндском фронте объясняется прежде всего *отсутствием оперативного руководства*, которое бы имело опыт дореволюционной войны, а их всех пересажали… Вокруг Красной армии создали славу, что она непобедима, что она все может сделать, а на деле руководить военными операциями некому. “Кобылка”-то имеется; эта кобылка пойдет куда угодно, но ею надо руководить, *а руководства опытного, знающего дело нет»…*
Касаясь Указа Президиума Верховного Совета Союза ССР об удлинении рабочего дня и 7-невной недели Кузнецов допустил антисоветский выпад по адресу правительства СССР заявив:
… «Изданный закон об удлинении рабочего дня возмутителен. Пошли насмарку все идеи, которые проповедовались 23 года – о воспитании масс, о снижении рабочего дня, об облегчении труда в Советском государстве. Теперь стали равняться по буржуазным странам. Мне одна работница Клавдия говорит “я не понимаю, что только делают. Конституция говорит – труд в СССР свободный, это дело чести каждого, а теперь за свободный труд предлагают тюрьму. Вот тебе и конституция и человеколюбие”»…