Вопрос: При встречи с Жигулиным в 1929 году он ставил перед вами вопрос о своем выезде в Советский Союз и, наоборот, вы перед ним?
Ответ: Я ставил перед ним вопрос о его выезде в Советский Союз, но он от этого предложения отказался, заявив мне «я посвятил себя церкви и поэтому в дальнейшем останусь служить в церкви».
Вопрос: Где эта встреча проходила?
Ответ: У него в комнате.
Вопрос: Где он жил?
Ответ: Около собора в церковном доме.
Вопрос: В связи с чем вы встречались с Жигулиным в 1930 году?
Ответ: Первый раз я его посетил, чтобы узнать, как он жив и здоров. Второй раз я посетил его вместе со своей женой, так как она просила меня зайти к нему и также узнать, как он живет.
Вопрос: При посещении вами Жигулина кто у него присутствовал помимо вас?
Ответ: У него была женщина лет 30–35 и мальчик лет 8-ми, которого он воспитывал.
Вопрос: А что это за женщина, которая у него присутствовала?
Ответ: Она жила вместе с ним в его квартире, готовила ему кушать, стирала белье.
Вопрос: Сколько комнат было у него в квартире?
Ответ: Две комнаты.
Вопрос: Как материально был обеспечен Жигулин?
Ответ: Ниже среднего.
Вопрос: О чем у вас с ним был разговор?
Ответ: На обычные бытовые темы, поскольку он уроженец вместе со мной из одной деревни Шумилово.
Вопрос: А кто он по социальному происхождению?
Ответ: Крестьянин, отец имел мельницу, после смерти отца мельница осталась его брату и ему.
Вопрос: Перед вашим выездом в Харбин в 1930 году в анкетах и автобиографиях вы указывали, что бывший муж вашей сестры <Жигулин>(i) проживает в Харбине?
Ответ: Нет не писал, потому что я не считаю его родственником.
Вопрос: При парт[ийных] чистках и проверке парт[ийных] документов вы ставили в известность партийные организации, что Жигулин проживает в Харбине и вы с ним имеете письменную связь?
Ответ: Нет, об этом я нигде не говорил.
Вопрос: Почему?
Ответ: Я не считаю его своим родственником.
Вопрос: Говорите прямо, вы это скрывали?
Ответ: Я этого не скрывал, не говорил я об этом потому, что не считал его своим родственником, а также какой-либо связью с заграницей.
Вопрос: *Чем же вы объясните такое положение, что вы, будучи членом ВКП(б), в условиях заграницы, в церковном доме встречались с человеком религиозно настроенным, служащим церкви, не желающим ехать в Советский Союз?*
Ответ: Мне трудно объяснить это, было так, как я уже рассказывал выше.
Вопрос: Это не ответ. Объясните, почему вы это делали? Ответ: Заходил как к знакомому, не преследуя при этом никаких целей, а второй раз в 1930 году я к нему заходил лишь только потому, что меня об этом просила жена.
Вопрос: Для чего вы его приглашали в 1929 году в Советский Союз, вы что, беспокоились о том, что в Советском Союзе церковных служащих осталось мало?
**Ответ: Я его считал еще не потерянным для Советской власти.
Вопрос: Это человека, который почти всю свою сознательную жизнь служил церкви?
Ответ: Я это считал в 1929 году, когда приглашал его в Советский Союз.
Вопрос: А в 1930 году?
Ответ: В 1930 году я с ним разговоров не вел.
Вопрос: Однако вы его посещали**.
Ответ: Да, посещал, но уже не ставил перед ним вопроса о выезде в Советский Союз.
Допрос окончен в 16 час. 20 мин.
Ответы на вопросы записаны с моих слов правильно, протокол мною прочитан [подпись Кузнецов]
Допросил ст. следователь 3-го от[деле]ния. 2-го отдела следчасти НКГБ СССР
Лейтенант Гос. Безопасности [подпись Кочнов]
(i)Вставлено слово «Жигулин» верно [подпись Кузнецов]
ЦА ФСБ. АУД Р-2187. Л.64–66.
Документ 17. Протокол допроса С.И. Кузнецова от 09.05.1941
Протокол допроса обвиняемого Кузнецова Степана Ивановича от 9/V 1941 года.
Начало допроса в 21 час.
Вопрос: В период вашего пребывания в Харбине кто проживал в ваших комнатах?
Ответ: В одной комнате проживал до 1932 года Вьюник – работал агрономом в отделе семеноводства Наркомзема РСФСР. В другой комнате проживала сестра жены – Мельникова К.А. В 1930 году выезжала в счет 25-тысячников в колхоз в Казахстан, откуда вернулась в конце 1930 года или в начале 1931 года и до моего приезда из Харбина вместе проживала вначале с первым мужем, за которого вышла замуж в Казахстане, фамилию я его не помню, и впоследствии – со вторым мужем Пашкиным.
Вопрос: У вас оружие когда-либо было?
Ответ: Да. было.
Вопрос: Когда и какое?
Ответ: С 1917 года у меня было два пистолета смит-вессон и в 1924-м был плюс к этому браунинг.
Вопрос: Откуда вы это оружие достали и до какого периода времени оно у вас было и куда вы его девали?
Ответ: Смит-вессоны мною были куплены в 1917 году в арсенале у солдата, фамилию сейчас не помню, а браунинг нашел у себя во дворе в 1924 году. Один смит-вессон он[134] в 1925 году отдал члену ВКП(б) – Ширману Льву, в то время работавшему в московской конторе издательства «Висти», второй смит-вессон я отдал Мельниковой К.А., когда она выезжала в Казахстан в счет 25-тысячников. Браунинг я сдал в отделение милиции в 1931 году или в начале 1932 года, но в какое отделение милиции, не знаю.
Вопрос: Как же вы не знаете, в каком году и в какое отделение сдали браунинг?
Ответ: Когда я уезжал в Харбин, я оставил его у себя дома в сундуке. Когда Мельникова вернулась из Казахстана с мужем, однажды он с ней поскандалил и взял мой револьвер, и после этого проживающий в квартире Татаркин сдал его в отделение милиции. Деталей этого скандала и почему Татаркин сдал пистолет в милицию, мне не известно.
Вопрос: Ваше же оружие и вы этим вопросом не интересовались детально?
Ответ: Нет, не интересовался.
Вопрос: Вы даже не интересовались и таким вопросом, что из вашего оружия Мельникова была ранена, и что Мельникова вам об этом не рассказывала?
Ответ: О ранении она мне не говорила.
Вопрос: Вам в этом никто не поверит, говорите правду.
Ответ: Я не присутствовал и не знаю, как у них происходило дело.
Вопрос: У вас имелось разрешение на оружие?
Ответ: Имелось на один смит-вессон и на браунин г.
Вопрос: На какой смит-вессон у вас имелось разрешение, который вы передали Ширману или Мельниковой?
Ответ: Который передал Мельниковой.
Вопрос: До которого периода времени вы имели разрешение на право хранения этого смит-вессона?
Ответ: Примерно до 1926 или 1927 года.
Вопрос: А после вы его хранили без соответствующего разрешения?
Ответ: Да, после этого у меня на него разрешения не было. Вопрос: На браунинг вы когда получили разрешение на хранение?
Ответ: Когда кончилось разрешение на смит-вессон, в 1926 или 1927 году.
Вопрос: Вам известно, что без соответствующего разрешения оружие хранить нельзя?[135]
Ответ: Да, мне это было известно.
Вопрос: Почему же вы тогда хранили оружие без соответствующего разрешения?
Ответ: Затрудняюсь объяснить – просто лежало дома.
Вопрос: Вам также было известно, что пистолеты передавать другим лицам нельзя?
Ответ: Я считал, что членам партии можно.
Вопрос: Уезжая в Харбин в 1930 году, почему вы не сдали в соответствующие органы имевшийся у вас браунинг?
Ответ: Перед моим отъездом в Харбин я зашел в комендатуру НКВД и спросил: «Как быть с оружием?». Они там мне ответили, что можно взять с собой или пусть лежит дома до возвращения из командировки. Поэтому я его и оставил дома, полагая, что через два месяца вернусь.
Вопрос: Вы сообщили в партийную организацию, где вы стояли на учете, о произошедшем факте с вашим оружием?
Ответ: Нет, об этом факте я не сообщал.
Вопрос: Почему?
Ответ: Поскольку в связи с произошедшим скандалом в квартире мое оружие попало в милицию и находилось уже там, я поэтому не сообщил в партийную организацию. Также не сообщил и о пропаже оружия у Мельниковой.
Допрос прерван в 1 ч. 50 мин.
Ответы на вопросы записаны с моих слов правильно, протокол мною прочитан. [подпись Кузнецов]
Допросил ст. следователь 3-го от[деле]ния. 2-го отдела следчасти НКГБ СССР лейт[енант] Гос. Безопасности [подпись Кочнов]
ЦА ФСБ. АУД Р-2187. Л.67, 68.
Документ 18. Протокол допроса С.И. Кузнецова от 10.05.1941
Протокол допроса арестованного Кузнецова Степана Ивановича от 10 мая 1941 года
Начало допроса в 11 ч. 45 мин.
Вопрос: Вы партийное взыскание имели за период вашего пребывания в ВКП(б)?
Ответ: Нет, не имел. В 1938 году или, начале 1939 года партийная организация Наркомзема СССР вынесла решение указать мне на неразоблачение врагов народа.
Вопрос: О каких врагах народа шла речь и почему вам об этом указали?
Ответ: В 1937 году в партийную организацию Управления масленичных культур Наркомзема Союза поступило заявление о том, что я имел связь с врагом народа Кузнецовым Степаном Матвеевичем, бывш. товарищ председателя правления КВЖД, который бывал у меня на квартире в Москве, и что его сын также бывал у меня на квартире. Это заявление разбиралось на партийном собрании управления, на этом собрании я заявил, что действительно Кузнецов С.М. был у меня один раз на квартире, кажется, в 1936 году и что его сын был у меня на квартире в 1935 году. Но в этот момент я не знал, что сын Кузнецова бывал у меня на квартире в 1937 году, так как я в этот период времени был в командировке в Средней Азии.