12. –»– № 1266 от 9/V-1921.
В отношении остальных вопросов мне разъяснено.
24/X-55
[подпись Кузнецов]
Документ 64. Удостоверение на право ношения и хранения оружия
СССР
Объединенное Государственное Политическое управление
При Совете Народных Комиссаров.
Января, 12 дня 1929 г.
Удостоверение № 206/14994
Выдано гр. Кузнецову Степану Ивановичу, проживающему по Мамоновскому пер. в доме № 5, на право ношения и хранения револьвера Браунинг № 71605, винтовки [прочерк] № [прочерк], холодного оружия [прочерк].
Действительно по 12 января 1930.
Примечание: см. на обороте.
Нач. Админоргурп ОГПУ [подпись не читается]
Комендант ОГПУ [подпись не читается]
1. Удостоверение действительно на всей территории СССР.
2. Обмен оружием между гр. гр. не допускается.
3. При перемене адреса в районе Москвы и губ[ернии] немедленно сообщать в Комендатуру ОГПУ.
4. При отъезде на постоянное жительство в другую губ[ернию], обл[асть] и т. п. являться в Комендатуру ОГПУ для снятия с учета и по прибытии к новому месту жительства оружие немедленно зарегистрировать в соответствующем органе ОГПУ.
5. Прибывая в командировке и по другим делам, хотя и не на постоянное жительство в местность, находящуюся на военном или осадном положении, оружие зарегистрировать в течение 12 часов в соответствующем органе ОГПУ.
6. Никаких помарок и пометок делать на удостоверении не допускается.
Срок настоящего удостоверения продлен по 12 января 1931 г.
Комендант [подпись не читается]
Секретарь [подпись не читается]
12/1-30.
ЦА ФСБ. Имущественное дело Кузнецова С.И. Бланк.
Документ 65. Письмо С.И. Кузнецова Э.И.Квирингу
Начальнику Управления сельского хозяйства.
Тов. Квирингу.
Ввиду благоприятных для нас решений по всем вопросам о КВЖД, а в частности о том, что «все советские граждане, уволенные после 10/VII[1929], должны быть восстановлены на своих прежних должностях КВЖД».
Я бы считал, что в данный момент Наркомзему РСФСР необходимо было бы этим пунктом воспользоваться и принять соответствующие меры к немедленной посылке двоих товарищей на КВЖД с определенными заданиями, например: 1) Немедленно приступить к сбору посевного материала соевых бобов, как на опытных полях, а также и в крестьянских хозяйствах, 2) К весне наладить работу опытных полей с тем, чтобы они работу вели исключительно по нашим заданиям и под нашим контролем, уделив особое внимание новым культурам: соевые бобы, клещевина, рис: суходольный и залив-309 ной и т. д.
3) Поставить вопрос перед советской частью Правления КВЖД о привлечении ряда коммунистов в земельный отдел и агрономическую часть, а также и на опытные поля. В данном вопросе я имел разговоры с Зав. Общим Отделом КВЖД т. Князевым, который точно так же поставил вопрос о коммунизации как земельного <отдела>, а также агрочасти о чем я Вам сообщал.
4. Поставить вопрос перед правлением (советским) КВЖД о вывозе из Маньчжурии необходимого нам на 1930 г. посевного материала соевых бобов.
Посылая данных товарищей, мы будем иметь возможность получать посевной материал соевых бобов без затраты инвалюты, с одной стороны, и, с другой, то, что опытные поля КВЖД заставили вести работу на СССР. [подпись] / Кузнецов/
24/XII 1929 г.
3 БЕ 24/XII
Помета внизу документа:
«Обратно получил 10/I 1930 от т. Волковой секретаря Квиринга с сообщением, что ему все известно и что им приняты соответствующие меры.
[подпись Кузнецов] 11/I 1930.»
Архив Международного Мемориала. Ф.1. Оп.5. Д.1348. Л. 178. Машинопись.
Документ 66. Из протокола допроса Владимирова В.В. (08.04.1941)
Протокол допроса
Арестованного Владимирова Василия Владимировича
От 8 апреля 1941 года.
Допрос начат 21 ч.
Окончен 9 апреля 01 ч. 40 м.
…
Вопрос: На допросе от 25 марта 1941 года вы показали о своих встречах в Москве с быв. работниками Харбинской резидентуры ИНО НКВД и КВЖД. Расскажите, когда эти встречи происходили и какой характер они носили?
Ответ: Начну с Кузнецова Степана Ивановича, Кузнецов из Харбина прибыл в Москву в 1935 году и вплоть до 1941 года встречался со мной в семейной обстановке.
Насколько мне известно, Кузнецов работал в Наркомземе СССР и в Наркомате заготовок. Часто ездил в командировки по своей служебной линии. Со слов Кузнецова мне известно, что он с 1 января 1941 года был уволен с работы по сокращению штата. Где <он>(i) в данное время работает Кузнецов, я не знаю. В январе или феврале, месяц точно не помню, 1941 года в разговоре со мной Кузнецов высказал недовольство тем, что в связи с увольнением с работы придется выехать из Москвы в провинцию. Другие разговоры политического характера с Кузнецовым я не помню. [подпись] Владимиров
Вопрос: Следовательно, вы утверждаете, что с Кузнецовым не вели разговоры, касающиеся международной и внутренней политики ВКП(б) и Советского правительства. Так ли это?
Ответ: Да, я утверждаю, что других политических разговоров в беседе с Кузнецовым не помню.
Вопрос: Что вам известно о связях Кузнецова по Харбину?
Ответ: Кузнецов Степан Иванович в Харбине поддерживал знакомство со мной, Топоровым Николаем, Вередарским[179] Валентином и Терентьевым Петром. Кроме того он знал быв. управляющего КВЖД Рудного, помощника управляющего «Василия Алексеевича», фамилию не помню. Кузнецов последним двум подчинялся по службе и, как начальник земельного отдела КВЖД, работал под их руководством. Кузнецов также знал членов правления КВЖД и ревизионного комитета. Конкретно: Кузнецова С.М., Бандура, Мальгинова (члены правления), Першина, Магона, Митина, Котенева (члены ревизионного комитета). [подпись] Владимиров
Допрос прерван.
(i)Зачеркнутое «он» верно. [подпись] Владимиров
ЦА ФСБ. АУД Р-23880. Т.6. Л. 39–43.
Документ 67. Из Акта передачи заключенных (30.07.1941)
1941 года 30 июля месяца, мы, нижеподписавшиеся, начальник эшелона Жбанов, врач эшелона Бороздина и приемная комиссия Устьвымского исправительно-трудового лагеря НКВД, в составе представителя 2-го отдела Управления лагеря Воробьев, от ОЧО Упр[авления] лагеря от санотдела Заглухинский составили настоящий акт в том, что из осужденных численностью в 196 человек, отправленных из Бутырской 176 и Воронежской 20 человек по наряду ГУЛАГа НКВД СССР № Б31/191776, принято 177 мужчин, 19 женщин, а всего 196 челов[ек]. Из представленных начальником конвоя документов видно, что из числа принятых к перевозке заключенных в пути бежавших, умерших и больных не оказалось, вместе с осужденными принято 196 (сто девяносто шесть) личных дел и оформленно 6 списков на то же количество.
Все осужденные проверены по установочным данным, которые соответствуют предъявленным документам. Заключенные одеты в собственную одежду.
Заключенные здоровы, жалоб к конвою не предъявлены.
Нач[альник] эшелона-конвоя мл. л-т [подпись Жбанов]
Подписи: представитель 2 отдела [подпись Воробьев]
от санотдела [подпись Заглухинский]
ф[ельдше]р эшелона [подпись Бороздина]
Начальник Котласской к[онто]ры
Устьвымлага НКВД [подпись не читается]
РГВА. Ф. 18444. Оп. 2. Д. 384. Л. 288.
Документ 68. Письмо Кузнецова С.И. матери (07.12.1942)
6/XII-42 г. Коми АССР.
Дорогая и многолюбящая мама, ты запрашиваешь меня, послал ли я письмо на имя И.В.Сталина и что я в нем писал. Да, дорогая мама, ему я письмо послал 14/XI и в этом письме сообщаю тебе примерное содержание, полагаю, что ИВС его получит и примет меры к разбору моего дела.
«Дорогой и многолюбимый Иосиф Виссарионович, прошу Вас извинить меня, что в столь ответственный момент для нашей любимой <страны>[180] родины, когда вы и весь народ нашей страны находится в напряженном состоянии и все силы направлены против немецкого фашизма, я обращаюсь к Вам с просьбой. Прошу Вашей защиты против той несправедливости, которая была допущена в отношении меня, как органами НКВД, а также и судом. Прежде чем обратиться к Вам, я в апреле месяце 1942 г. подавал жалобу на имя Председателя Верховного Суда СССР, но до сих пор не удостоился получить никакого ответа. Мои родные – престарелая мать и жена, обращались письменно в разные советские организации по данному вопросу, но также не получили ответ. Все это, вместе взятое, понудило меня обратиться непосредственно к Вам, как защитнику угнетенных, и, несмотря на Вашу занятость государственными делами, я уверен, что Вы найдете минуточку и уделите ее моему личному делу.
Мне 53 года, я б[ывший] рабочий маляр, отец мой был землекоп, мать крестьянка, я с 1918 г. член ВКП(б), коммунистическая партия и советская власть дали мне возможность окончить рабфак и Тимирязевскую с/х академию. В течение всего этого периода я работал честно и добросовестно на благо своей любимой социалистической родины, но вот 25/IV-1941 г. я был арестован органами НКВД, а 7/ VII-1941 г. Военная Коллегия Верховного суда меня приговорила к 15-ти годам лагерного заключения с 5-летним поражением в правах и конфискацией лично принадлежащего мне имущества. Необходимо отметить, что конфисковали двое часов, принадлежащих жене и дочери, а также фотоаппарат, принадлежащий моей дочери.
Несмотря на то, что Военная Коллегия на основе исключительно лживых показаний двух людей признала меня виновным в столь больших преступлениях против ВКП(б) и любимой родины, я категорически возражал, возражаю и буду возражать против этих гнусных и лживых обвинений и абсолютно не считаю себя виновным в предъявленных ко мне обвинений. Находясь в лагере в течение полутора лет, я ежедневно, по нескольку раз спрашиваю себя, за что же так несправедливо и жестоко наказали меня свои, родной пролетарский суд, чем я провинился перед своей родной и любимой ВКП(б), а также перед социалистической родиной.