— Мам, — я подхожу к ней, — как твоя рука?
Ее глаза мельком скользнули по мне, как по пустому месту. Что за чертовщина? Ведь это мама научила меня, что, если любишь, взгляд сияет любовью. Может, конечно, мне это только кажется, но у нее даже лицо переменилось.
— Рука? Нормально. А ты, Макс, как? — говорит она совершенно отсутствующим голосом.
— Спасибо. — Наверное, надо извиниться, что я их, таких изувеченных, одних домой отправила. Может, перестанут на меня обижаться. — Вы простите, что меня всю ночь не было. Мы просто решили за Школой GEN77 последить и…
Но мама не дослушала и рассеянно перебивает:
— А останки Ханса нашли?
— Нет, не нашли. Мы долго искали. Там ничего не было. Зато мы обнаружили паукоглазых ноидов. Это дети такие. Они…
— Очень интересно, милочка. Подвинься немножко — ты мне весь экран загораживаешь. Я хочу новости посмотреть.
Ангел, Дилан и я переглянулись. И тут я наконец начинаю понимать, что же именно мы видим.
Надж, вся в бинтах, скорчилась на полу в стороне от всех.
Газзи за столом играет в старый лего Эллы. И, представьте себе, мастерит из конструктора одного за другим крошечных человечков. Не строит дома или мосты и потом взрывает их, а в полном молчании выстраивает армию из совершенно одинаковых человечков. За ним из угла мрачно наблюдает Джеб. Джеба, так и быть, оставлю пока в покое — все-таки его вчера чуть в лепешку не расплющило.
Элла и Игги сидят на кухне и намазывают на крекеры ореховое масло и желе. Элла трещит без остановки, а Иг с идиотской улыбкой кивает ей, как китайский болванчик. И оба даже не замечают моего присутствия.
Сердце у меня останавливается. Видно, стая считает, что я их предала. Бросила на произвол судьбы, а сама слиняла. Дилан чувствует мое молчание и подходит ко мне, подставляя плечо. Вот бы сейчас на него опереться. Почувствовать его тепло.
Но вместо этого я неожиданно для себя полоснула его раздраженным взглядом, мол, дотронься только до меня сейчас — мало не покажется.
— Андж, пойдем выйдем, — поворачиваюсь я к Ангелу.
Она кивнула, и мы молча выходим на веранду. Дилан стоит как в воду опущенный, и мне становится его жалко и совестно, зачем я его зря обидела.
Но какие бы меня ни обуревали чувства, стая — моя первая забота.
— Ангел, что ж ты меня не предупредила. Они же совсем от меня отвернулись. Наказывают меня, да?
Ангел трясет головой:
— Да не психуй ты, Макс, на эту тему. Они поймут, разберутся. Они все устали и в шоке. Между Газом и Джебом, похоже, черная кошка пробежала, и Газзи до сих пор кипятится. Но ты не переживай. Они, в общем, в порядке.
— Но даже мама…
Ангел наклоняет голову, точно ей прекрасно известно нечто, что для меня тайна.
— Тут я, пожалуй, с тобой соглашусь. С твоей мамой и правда что-то не так. — Я вздрагиваю, но Ангел невозмутимо продолжает: — Лично меня гораздо больше Элла и Игги беспокоят.
— Да уж. Они, конечно, здорово раздражают своими телячьими нежностями. Тоже мне, нашли время ворковать.
— Да нет! Если бы они ворковали, это бы еще полбеды было. Тут что-то похуже. Только вот что, я никак не пойму. — Ангел задумалась. — Ты же знаешь, я всегда могла их мысли читать. Само собой разумеется, я свой нос в чужие дела не сую, но…
— Конечно-конечно. Совсем не суешь. Никогда.
— Но сейчас они не свои. Не скажу, чтобы их роботами или клонами подменили. То, что это Игги и Элла, — это точно. Но что-то у них обоих с головой… того…
— Ладно. Давай-ка выясним, что происходит со стаей.
32
— А моего друга сегодня по телику показывали, — хвастается Элла.
Она облизывает перепачканные ореховым маслом пальцы, а Игги протягивает бумажное полотенце.
— Правда? — Я пытаюсь успокоиться и всячески демонстрирую интерес. — Это кого же?
— Да из школы. У нас сегодня был огромный митинг. Все школы района собрались. Говорили про нашу планету, про то, сколько вреда ей принесло человечество, и про то, какие нужны перемены. — Она слегка задыхается от восторга. — Тебе бы, Макс, там очень понравилось. А потом мы все принесли клятву активно бороться за нашу Землю. И я тоже клялась. А потом мы разговаривали с нашими новыми друзьями, и мой друг был самый лучший. Он говорил, что у нас впереди светлое и прекрасное будущее. Надо только следовать за ним и ему верить. И я ему сразу поверила. Я теперь знаю, что все плохое скоро останется в прошлом.
— Конечно. Ты же знаешь, когда надо спасать Землю, я всегда «за».
Как-то этот митинг меня настораживает. Откуда у Эллы вдруг такой фанатичный блеск в глазах?
Мама поднимает глаза:
— Это что, тот друг, который листовки принес?
— Какие листовки? — интересуется Дилан.
— С призывом к переменам. — Элле искренне хочется заразить меня своим энтузиазмом.
— Да я вижу, ты уже встала под знамена. — Я пристально смотрю на нее и пытаюсь понять, что же все-таки с ней происходит.
— Макс, это воистину удивительный призыв! — Игги размахивает у меня перед носом пестрыми бумажками. — Ты не можешь не проникнуться этим идеями. Ты не можешь оставаться в стороне. Надо раздать листовки всем, кого мы знаем. Чтоб и они встали под наши знамена.
Брови у меня ползут вверх. Наш вечный скептик Игги хочет встать под чьи-то знамена? Видно, дело нечисто.
Дилан, Ангел и я недоуменно смотрим друг на друга. Увы, спорить с ними бесполезно, и я с трудом изображаю заинтересованность:
— Дай-ка я посмотрю.
— Вот, держи, тебе все сразу дать?
Разворачиваю красный листок. С него смотрит на меня улыбающееся детское лицо. А внизу короткий текст: «Мы знаем, вы — дети особого склада. Мы с вами — одной крови. О вас — наша забота. Вставайте в наши ряды. Группа Конца Света с любовью несет вам идею Единого Света».
— Не кажется ли тебе, что слова «любовь», «забота» не слишком хорошо сочетаются со словами «Группа Конца Света»? — Дилан заглядывает в листовку мне через плечо, и у меня по шее бегут мурашки. — Что за группа такая? Они что, конец света возвещают?
— Не знаю. Все это похоже на хор «Новые Горизонты»,[3] только с экологической тематикой. И с подозрительно фанатичным напором.
Надж, с совершенно измученным видом, поднимается на ноги и чуть ли не ползком подвигается к нам.
— Элла только о них и твердит сегодня, — лихорадочно шепчет она. — Я сперва думала, Игги ей просто поддакивает, заигрывает и все такое, но с тех пор, как тот псих листовки принес и у двери с ним побеседовал, Игги тоже совсем свихнулся.
— Эта группа для нас, для детей! Она несет нам свободу! — выкрикнула Элла у меня над ухом. Я подпрыгнула от неожиданности. Заглянула в ее остекленелые глаза и содрогнулась. Мне становится страшно — я все это уже слышала. Главное, держать себя в руках. Но я все равно срываюсь:
— Только для детей? Вы уверены?
Элла с Игги надвигаются на меня вплотную, и я чувствую себя прижатой к стенке.
— Уверены. Потому что верить можно только детям. — Глаза у нее горят нездоровым огнем. — У нас в школе завтра снова митинг. Вам всем надо пойти. Непременно! Макс, скажи, что ты пойдешь. Скажи! — Она на меня чуть ли не кричит.
— Там видно будет. Время сейчас для стаи не слишком подходящее. Сама видишь, как все покалечены, Ханс исчез бесследно. А мы с Диланом нашли засекреченную школу паукоглазых мутантов.
Не сдержавшись, взглядываю на Дилана, и сама собой всплывает в памяти наша ночь в обнимку в пещере…
— Макс, ты не можешь не пойти. Ты просто обязана быть там, — настаивает Игги. Даже то, как он произносит мое имя, звучит теперь зловеще. Элла берет его за руку:
— Единый Свет несет нам свободу.
Я решаю попытаться еще разок:
— И что вы собираетесь вместе с этой группой делать?
Совершенно одинаковыми голосами, с совершенно одинаковой интонацией и абсолютно одновременно они отвечают хором:
— Мы спасем мир!
И они снова надвигаются на нас вплотную.
33
— По моему, я кое-что обнаружила. — Майя внимательно смотрит на экран лэптопа.
Стая отправилась поесть, а Клык решил остаться и поискать информацию о Группе Конца Света и кое-кому в блоге ответить. Сведения о ГКС плодятся в Интернете не по дням, а по часам. Кто только ни пишет о новейшей «группе очистителей земного шара», и эфир буквально взрывается от сообщений.
Как ни удивительно, Майя вызвалась остаться ему помочь.
— Клык, проверь-ка. Там, кажется, никакими белохалатниками не пахнет — одни дети.
— Не может быть. — Клык придвинулся к ней поближе, забыв свои намерения держать дистанцию. Но, в конце концов, они только собирают информацию, и он совершенно не собирается думать о ее улыбке или о звуке ее голоса.
— Смотри, — она заскользила по странице, — ссылки на Группу Конца Света со всего мира. Со вчерашнего дня — в тысячу раз больше. А в блоги посмотри! Ребята только и пишут, что о новом усовершенствованном поколении. И о том, что будущее — за клонами. Безумие просто какое-то!
— Согласен, — Клык чуть тряхнул крыльями, — я тебя понимаю.
— Ничего ты не понимаешь. — Майя отворачивается от него. — Ты думаешь, мы одинаковые, потому что оба из пробирки в генетической лаборатории родились. Потому что оба крылатые. — Она поднялась на ноги и заходила по комнате из угла в угол. — Но я-то клон. Ты себе даже представить не можешь, что это значит — быть копией кого-то другого.
У Клыка пересохло во рту. Что он может ей на это сказать?
— Майя! Ты другая! Ты вовсе не полная копия, — бормочет он. Но она в ответ только горько смеется. Не надо было ему этого говорить.
— Ты имеешь в виду, что я — ее копия. — Он пытается протестовать. Безуспешно. — Ты классный парень. — Сердце у Клыка скакнуло. — Я же вижу, как ты на меня смотришь. Но, думаешь, я не понимаю почему? Ты хочешь, чтобы я была ею. Все всегда хотели от меня только чтобы я ЕЮ была. Но я не могу. Я — это я.