– Там твоя дурочка пришла, – сообщила Кристина, деловито накрывая на стол.
Кристина была очень энергичной женщиной. Отвлекалась на пустяки она только тогда, когда была уверена, что важные дела от этого не пострадают. Вот и теперь – Андрей наблюдал, как четко, точно выверенными движениями Кристина расставляет приборы и выгружает с сервировочного столика судки с блюдами, с первого по третье плюс компот.
– Ты же знаешь, что она не дурочка, – терпеливо сказал Андрей.
– Да ладно! – в притворном изумлении вскинула глаза Кристина. – А не ты ли говорил, что местные особым умом не блещут, и даже на их фоне твоя Лангазель выделяется?
– Нет. Не так, – ответил Андрей, поморщившись. – Я сказал, что она – особенная. Не такая, как остальные. Она, например, куда коммуникабельнее остальных своих сородичей. Охотно идет на контакт, даром что принцесса…
– Особенно с тобой, – усмехнулась Кристина. – Тили-тили-тесто, прости, Господи…
– Мы с ней очень давно знакомы, – терпеливо пояснил Андрей. – Они здесь ценят постоянство, а я на фактории со дня основания. Она со мной даже, наверное, по-своему дружит.
– Ну а я что говорю? Дурочка! – Кристина с торжествующим видом кивнула собственным мыслям и вернулась к сервировке.
– Что-то я не проголодался, – сказал Андрей стройной Кристининой спине и вышел наружу.
Кристина снисходительно – а от этого еще обиднее – засмеялась вслед.
Кристину Андрею подкинули половину земного года назад взамен Рене, контракт которой здесь, на Клементине, закончился. Кристина попала сюда на стажировку по чьей-то протекции – по чьей именно, Андрей не потрудился выяснить. Ему было все равно. Клементина, как и другие подобные ей планеты, находившиеся на фронтире человеческого продвижения к краю того же звездного рукава Галактического диска, в котором находилось и земное Солнце, давала новичкам множество возможностей для карьерного роста. Кристина, только что выпустившаяся из Дипломатической Академии, прокачивала скилл руководителя, четко зная, что за практику в подобном захолустье получит большее количество баллов, чем за ту же работу вблизи метрополии.
Куда более жесткая и прямолинейная, чем ее тихая застенчивая предшественница Рене, Кристина взяла было быка за рога, попытавшись захватить Андрея в жесткий оборот, но он оказался не лыком шит и быстро разъяснил заносчивой выскочке положение дел. Поэтому Кристина обеспечивала номинальное руководство Северной факторией, попутно изучая особенности местного менталитета и составляя требуемые отчеты по практике, а фактической работой занимался сам Андрей – у него, старожила, давно были налажены необходимые связи с поставщиками и покупателями, его знали на всех уровнях иерархии местной власти. С ним охотно работали, и Кристина, которая была хоть и мегерой, но мегерой умной, рассудительно предоставила событиям идти своим чередом. Впрочем, право злословить и насмехаться над самим Андреем и его клиентами она оставила за собой. Мстительность – такая же неотъемлемая часть образа мегеры, как и практичность.
Иногда Андрею казалось, что он привык к постоянной саркастичности напарницы. Отчасти это искупал знойный темперамент Кристины, оказавшейся в постели настоящим огнем – разнополость персонала фактории была само собой разумеющимся условием, и более близкие, чем того требовал устав, отношения между сотрудниками не возбранялись.
Однако иногда Андрею очень хотелось Кристину убить. Ну или по крайней мере как следует отшлепать. По упругой гладкой попке… М-да.
Мысленно сплюнув, Андрей отправился открывать.
Принцесса клана Кверранах Джиабез-Иминта-Сутурулла-Геакси-Лантанна-Ирангазель ждала его у калитки.
Калитка была трехметровыми воротами из пеностали с тяжелыми створками на гидравлических петлях. Андрей мельком глянул на соединенный с камерой монитор, выполнявший роль дверного глазка, на пустое белое пространство льда перед воротами, на котором виднелась одинокая фигурка принцессы, и хлопнул ладонью по дактилосенсору. Створки дрогнули и начали открываться, и во все шире открывающееся пространство между ними ворвался ветер с равнины – стылый, сырой, полный мелкой ледяной крошки и запаха далеких костров.
Она стояла на ветру – тонкая, хрупкая, и при одном взгляде на нее закутанному в термодоху землянину сразу сделалось зябко до самой настоящей мышечной дрожи. Легкая накидка из драгоценной паутинной ткани, приличествовавшая высокому статусу гостьи, функциональный охотничий костюм – сплошные петли, ремни и застежки – одежда, не способная согреть человеческое тело на таком холоде, лишний раз подчеркивала то, что обитатели Клементины людьми, при всем внешнем с ними сходстве, не были.
Метаболизм аборигенов работал в диапазоне температур, границы которого на полсотни градусов отличались от комфортного для человека – отличались в сторону температур минусовых. Причиной тому была странная химия сложных белковых молекул здешней жизни. Для Андрея кожа принцессы – если бы у него хватило глупости ее коснуться – показалась бы холодной как лед. Принцесса же от его прикосновения заработала бы ожог первой степени.
Здесь было не настолько холодно, чтобы жидкий аммиак заменил воду в речных руслах и впадинах морей и океанов. Вода была обычной водой – но большую часть года находилась в твердом агрегатном состоянии, и только термальные источники вулканических поясов да незамерзающие экваториальные полыньи в океанах обеспечивали насыщение атмосферы водяным паром, худо-бедно формируя ущербный круговорот воды в здешней природе. К счастью, местная жизнь практически не зависела от наличия на планете жидкой воды. Основным растворителем были спиртовые соединения на основе этанола. В крови обитателей Клементины содержание спиртов было столь высоким, что превращало ее в изысканный алкогольный напиток самого что ни на есть естественного происхождения.
Пищевая цепочка на Клементине так или иначе замыкалась на деревьях. Только деревья были способны в условиях низких температур извлечь из перемерзшего грунта воду, и только деревья долгое время способны были обеспечить этой водой прочих представителей других царств. Превращая воду в благословенную «незамерзайку», деревья были объектом интереса здешних животных, растений-паразитов, лишайников, грибов и бактерий. Огромные кормушки достигали поистине удивительных размеров – их макушки касались нижнего слоя облаков, а тень от крон накрывала целые города, раскинувшиеся у корней растительных гигантов.
Города построили тысячи лет назад племена так называемых древоедов – потомки всеядных животных, в которых выродились некрупные местные полуразумные хищники под неуклонным давлением эволюционных факторов, главным из которых было постепенное истощение клементинской фауны в условиях затянувшегося на сотню миллионов лет ледникового периода. Этим животным пришлось осваивать альтернативные способы питания, результатом чего стало появление разумной расы, паразитировавшей на корнях древесных гигантов.
В остальном развитие разумной жизни на Клементине повторяло основные схемы, типичные для планет земной группы по всей освоенной Галактике. В какой-то момент вид, к которому принадлежали предки принцессы, сделался настолько многочисленным, что деревьев перестало хватать на всех, и разумяне Клементины вступили в неизбежную для всех разумных видов во Вселенной эпоху войн и взаимного истребления. Как раз к концу очередного передела мира на единственный, весьма небольшой, континент Клементины, лежащий посреди замерзшего океана в высоких широтах южного полушария планеты, высадились земляне, основав две фактории – Северную и Южную.
Слабые племена, которые были безжалостно вытеснены более сильными из лесов и лишены источника древесного сока, вынуждены были выживать. Механизмы выживания оказались чудовищными для стороннего наблюдателя. Слабаки, не способные отстоять свое право на живительную влагу, под давлением обстоятельств превратились в ловких охотников и совершенно безжалостных воинов – но прежде им суждено было снова стать хищниками и каннибалами. Научившись удовлетворять все свои пищевые потребности исключительно от животных и себе подобных, пожиратели чужой плоти превратились в самую грозную силу на планете, которая сейчас находилась на грани разрушительной войны в своей истории.
Южная фактория, впрочем, успешно торговала с агрессивными кочевниками ледовых равнин, снабжая их орудиями труда и охотничьим оружием в обмен на продукты народного промысла, местную рыбу, мясо морских животных, часть из которых эволюционировала в гигантских обитателей ледяного покрова и стала предметом охоты бывших дикарей. Экзотические поделки из кости и рога, полные жестокой первобытной экспрессии, пользовались неизменным спросом в метрополии и на других благоустроенных мирах.
Основным же продуктом торговли Северной фактории был древесный сок, или кровь деревьев, как называли его обитатели прикорневых городов. Растительные спирты поставлялись на факторию обозами в одинаковых пузатых бочонках. Цена на древесный спирт давно устоялась, равно как давно были определены потребности торговцев в этом продукте. После легкой перегонки древесная кровь превращалась в весьма изысканные напитки, которые приносили Межзвездной Торговой Компании неплохие барыши.
Стабильность – характеристика успешности любого бизнеса.
Сегодня вместо привычного санного поезда, запряженного приземистыми, похожими на волосатых крабов местными тяжеловозами, Андрей разглядел почтительно замершую поодаль группу древоедов в клановых одеждах, не принадлежащих, впрочем, к свите принцессы.
– Я привела еще людей, – сказала принцесса. – Нам нужны ваши ружья. Кланы Трейаконнах и Корхо теснят нас с юга. Сильные кланы, вкусная, густая, дорогая кровь. Им продает оружие кто-то из ваших.
Как раз на юге, на берегу схватившегося ледяной коркой океана, была фактория Троя и Кейтилин. На прошлой встрече на орбитальной базе они как раз хвастали выросшими продажами. Черт, как неловко, подумал Андрей, как ужасно все получилось.