— Они не вмешиваются в наши дела…
— Бросьте! Их присутствие — уже влияние. Что же получается? Мы стремимся избавиться от тех, а в результате — окажемся лицом к лицу с ещё более сильными?
Да, сейчас они выступили на нашей стороне вроде бы, помогли уничтожить Стурка. Но это из огня да в полымя, потому что они помогут нам избавиться от «ящеров» — и сами займут их место!
— К чему вы клоните?
— А вот к чему. Если мы и правда хотим избавиться от всех претендентов на контроль над Землёй, действовать нужно тактически грамотно. С этими «найтами» нам одним заведомо не справиться. Союзник необходим. Из двух зол выбирают меньшее. Тех, кого мы уже более или менее знаем, и знаем, как с ними бороться, судя хотя бы по этой нашей операции. Поскольку возникла новая угроза, более серьёзная, самое целесообразное сейчас — действовать не против «змей» и «ящеров», а совместно с ними — против «найтов». Так что необходимо довести это наше предложение до руководства «Триэн» как можно скорее. И всерьёз заняться новым противником.
Лицо Алины окаменело.
— Конечно, ваши мысли я доложу руководству. Хотя то, что мы узнали, слишком неожиданно.
— Мы требуем участия в принятии решения. И готовы начать поиски этой самой Контрольной комиссии, или как её там. Если надо — вместе с «ящерами».
— Мы можем отсюда связаться с… Сержем? — спросила Алина.
— Без проблем.
— Тогда устроим конференцию по связи. Немедленно.
Остальные согласно кивнули.
— Ну, как тебе? — спросил Ар Агор своего коллегу-шумарша, когда полная связь между их капсулами установилась прочно.
Тот усмехнулся:
— Боюсь, им придётся затратить много-много времени, чтобы отыскать меня… извини, мне следовало сказать — Найта. А также доказательства пребывания на Земле новой неизвестной силы. Третьей силы. Контрольной комиссии. Легко было справиться с девушкой?
— Очень внушаема. Как и большинство людей, кстати. А доказательства деятельности этой комиссии люди будут получать время от времени — достаточно убедительные, хотя и косвенные. Мы же, я думаю, вскоре получим возможность легализации здесь — в качестве союзников по борьбе с «третьей силой». Может быть, это даст нам наконец возможность несколько подтолкнуть их мысли и дела в нужном направлении. К их собственному спасению.
— И когда это начнёт получаться…
— Тогда мы здесь, совместно с людьми, одержим над «третьей силой» убедительную победу.
— И уйдём, оставляя здесь друзей, а не врагов. Нас просто отзовут. Земля — это ведь не единственная проблема в Галактике.
— Да. Но одна из самых серьёзных.
— Серьёзная проблема — само существование этого вида. Но Силы победят.
— Силы всегда побеждают.
— Но прежде всего — Слово.
— С которого всё началось…
— И с которым, вечно преображаясь, не закончится никогда.
Сергей ЛукьяненкоИ вот они идут на суд…[11]
Некоторые люди думают, то главное в законе — это справедливость. Наивные! Они, пожалуй, и от Бога ждут справедливости.
Я очень надеюсь, что с Богом все обстоит иначе. Он не справедлив (ох, тяжко бы нам всем пришлось), а милосерден. Закон, который есть Бог на Земле, по счастью, тоже не обязан быть справедливым. Он должен быть беспристрастным. И, худо-бедно, всю человеческую историю так оно и было. Когда кто прав, а кто виноват, решали вождь племени или совет мудрых маразматиков деревни, никакого порядка не было. Пучит вождю живот от тухлой мамонтятины — он и в своих суждениях зверствует, за простую порчу перезрелой девственницы славному воину голову рубит. Глянулся старцам молодой охотник, отходивший жену дубинкой из сушеного крокодильего хвоста, вспомнили они своих жен — да и отпустили хулигана с миром. В другой раз, глядишь, у вождя настроение хорошее, у старцев плохое — и вот уже любвеобильный воин снова шарится по чужим пещерам, а тяжелый на руку охотник побит камнями и измазан обезьяньими какашками. Короче, чего ждать преступнику — непонятно! А если нет последовательности, то и порядка нет.
Царь Хаммурапи, бог царей, западня врагов, ярый буйвол и носитель прочих громких прозвищ, этому беспределу положил конец. Его, конечно, гуманистом и в страшном сне не назовешь, да и из наказаний он больше всего предпочитал лаконичное: «Такой человек должен быть убит».
Зато никаких вольностей!
«Если человек сделал пролом в дом другого человека, то перед этим проломом его следует убить».
«Если жена человека была схвачена лежащей с другим мужчиной, то их должно связать и бросить в воду. Если хозяин жены пощадит свою жену, то и царь пощадит своего раба».
«Если строитель построил человеку дом и свою работу сделал непрочно, а дом, который он построил, рухнул и убил хозяина, то этот строитель должен быть казнен…»
Сурово? Так и время было ой какое суровое! Мне так кажется, что подданные Хаммурапи тихонько роптали на излишнюю мягкость царских законов.
Справедливо? Ну, в общем-то, вполне справедливо. Некоторые законы прочитаешь, так прям и хочется возопить: «О, Хаммурапи, любимец Иштар, сильный как бегемот и мудрый как аист, о, как ты был прав!»
Но самое главное — беспристрастно. Никакой личной инициативы вождей и старцев. Дом поджог? В огонь. Чужую дочь обесчестил? Отдай ее папаше свою. Глаз соседу выбил? Будешь и сам одноглазым. Чужого раба убил? Заплати штраф. Каждый теперь знал, что и за что ему будет. С течением времени рабство вышло из моды. Как водится, те, кто побогаче и познатнее, все равно норовили считать окружающих рабами и откупаться, если случайно кого на дороге раздавят или чужую девственницу познают. В некоторых странах это у них получалось лучше, в некоторых хуже.
Потом, кроме как «убить», появилось множество других наказаний. Кончилось тем, что даже профессор, спаливший сиротский приют для одноногих слепцов с целью замера скорости бега слепых одноногих сироток, больше чем пятнадцать лет за решеткой не получал — что заставляет с тоской вспоминать Хаммурапи.
Но все-таки у закона оставалось главное — беспристрастность. Закон был один для всех, и наказание определял не обиженный, а судья, вооруженный сводом законов. Так было… пока первый контакт людей с иной цивилизацией, расой двиаров, не создал прецедент.
Контакт начался с трагедии. Корабль двиаров прилетел на Землю и повел себя так агрессивно и бесцеремонно, что местное ПВО нанесло по нему ракетный удар. Двиары в ответ испепелили огромный город, рядом с которым размещалась военная база. Какой идиот построил базу ПВО в пригороде — даже не спрашивайте: видимо, он считал, что ракеты — они вроде зенитных пушек и должны стоять поближе к городу.
Двиары, исходя из своих традиций и своих интересов, предложили людям самим судить капитана их корабля, который так неадекватно ответил на атаку (стоит ли говорить, что эти четыре ракеты квадрантному крейсеру второго ранга были как слону — дробинки). Причем судить предложили немногим уцелевшим жителям города (кажется, их было меньше десятка).
Ну, вы, конечно, всю эту историю знаете. Капитана покарали, на чем, кстати, сами двиарцы и настаивали — наши-то идиоты готовы были в приступе гуманомазохизма наградить его орденом и отпустить с миром. На месте города построили первый на Земле космодром (некоторые, конечно, бормотали, что это равнозначно постройке офиса Аль-Кайды на развалинах Торгового центра в Нью-Йорке, но болтунам быстро заткнули рты), и человечество стало космической державой. Двиары выступили нашими опекунами и поручителями перед другими цивилизациями Вселенной. Мы теперь тоже более-менее развитые, летаем в другие миры, заседаем в Звездной Ассамблее. В общем — сплошной Голливуд.
Но прецедент-то был создан.
Отныне и навсегда в межзвездных судах люди стали решать свои проблемы с другими расами согласно законам двиаров.
Обиженный — судил обидчика.
— Верочка, — сказал я. — Верунчик… Мне не нужен костюм. Спасибо, но не нужен.
Жена удивленно посмотрела на меня. Потом спросила:
— Смокинг?
— И смокинг не нужен. И фрак.
— У тебя же нет фрака…
Я вздохнул.
— А он и не нужен.
Если вы решили, что моя жена глуповата, то вы ошибаетесь. Она очень умная женщина. Просто сейчас она сильно волновалась. За меня. Я уже седьмой раз лечу на другую планету, но она всегда волнуется будто впервые.
— Понимаешь, — сказал я, — это же тироки. Их показывали на той неделе в «Клубе видеопутешествий».
— Метаморфы? — жена нахмурилась. — Помню… такой симпатичный юноша… Но он был в костюме и при галстуке.
— Потому что был на Земле в гостях. У себя дома они редко носят одежду. Пояс с карманами или перевязь… А в суде все обязаны быть голыми. Потому что тому, кто ищет правду, нечего скрывать.
— И ты будешь голым? — ужаснулась жена.
— Возможно, мне разрешат надеть шорты, — уклонился я от ответа. — Да какая разница? Они не люди.
— Но так похожи…
— Тироки на кого угодно могут быть похожи. Единственное ограничение — чтобы это было белковое существо соизмеримой массы. У них даже пола нет. В размножении участвуют две особи, но это… — я помотал рукой в воздухе, пытаясь подобрать слова, — совершенно несексуальный процесс. Обмен генным материалом, причем контролируемый.
— А что там случилось? — Жена с сожалением извлекла из кофра костюм и повесила обратно в шкаф.
— Ну… какие-то проблемы с нашим туристом.
— Какие?
Ну вот зачем ей это?
— Лапочка, я пять лет учился в институте, а потом еще три года стажировался у двиаров, чтобы разбираться в космической юриспруденции…
— А ты мне популярно объясни, — сказала жена. — Ну, как для дурочки.
Я понял, что мне не отвертеться.
— У туриста возникли какие-то проблемы с местной проституткой. Детали я узнаю только на месте, ты же знаешь, как посольство жмотится на межзвездной связи…
— С проституткой? — Вера подняла брови. — Ты же сам говорил… несексуальный процесс…