— Ничего подобного, запугивание противника правилами поединка не запрещается, а краткосрочный ментальный раппорт, возникающий между двумя магами в момент противостояния — явление стихийное и воздействием не является.
То, что она сумела им воспользоваться, а ты нет — суть показатель недостаточной подготовки!
Нила зафыркала и отошла за пределы круга. Выглядела она скорее раздосадованной и азартной, чем обозленной, и я только восхитилась педагогическими талантами драконов.
Практическая боевка сегодня стояла последней парой. До сих пор я на ней больше глазела, чем участвовала, дракон терпеливо ждал, пока я преодолею отставание, не желая ставить меня в неравные условия с остальными. И вот наконец сегодня наставник решил, что пора выяснить, на что годится новенькая. Он четко и внятно объяснил мне правила учебных поединков (без команды не начинать, по команде «Стоп» поединок прекращается, только стихийные приемы), уточнил, всё ли мне ясно — да и поставил меня в первую пару спаррингующихся. Поединок с Нилой был уже вторым, а первым соперником оказался одногруппник со столь явным следом воинской муштры, что в момент его атаки я просто рявкнула «А-а-атставить!» командным тоном прадедушки Рангара. Парень рефлекторно дернулся, помня, что по команде «Отставить» любое действие должно быть прекращено, заклинание слетело, и я без помех влепила ему «тараном», который был хорош тем, что по сути являлся чистой силой, слегка оформленной заклинанием, и потому получался у меня более- менее неплохо.
Пока парень (Тьма, как же его зовут?) ошалело хлопал глазами, наставник Ивар проржался, поругал меня, похвалил — потом обозвал моего партнера лопухом, и поставил против меня Нилу.
Третьим противником для меня оказался Саймон. Я затосковала — против Саймона мне не светило. Проигрывать не хотелось, применять темные заклинания было нельзя, щит у меня так себе, и стоит уже третий поединок — как пить-дать, скоро лопнет.
И чего я на темный факультет не пошла?..
— На позицию! — скомандовал дракон, и я послушно стала в основную стойку.
Ноги на ширине плеч, ступни параллельно, носки чуть в сторону, правая нога чуть впереди.
— К бою, — дал отмашку дракон, и Саймон, не мудрствуя лукаво и не дожидаясь от меня грязных приемов, вломил по мне силовой волной.
Стихийный щит с честью выдержал испытание и слетел, лишь погасив удар на две трети, но и оставшегося хватило, чтобы меня сбило с ног и, вышибив из легких воздух, прокатило по земле. По-кошачьи изворачиваясь, я вскочила на ноги, сквозь звон в ушах и мельтешение предметов вокруг пытаясь сразу выцепить взглядом соперника, уйти с линии атаки и сплести что-нибудь поубойнее для достойного ответа.
— Стоп! — вклинился наставник, и укоризненно взглянул в мои руки.
Там повисло что-то плохо опознаваемое, но однозначно, темное.
Я смутилась, и торопливо смяв неположенные чары, впитала Тьму.
— Тереса, мертва. На первый раз прощаю, но на будущее учти — буду снимать баллы. Саймон, победа твоя.
Староста расплылся в улыбке, и дракон его осадил:
— Ну и дурак, ты по ней всем резервом шарахнул и остался голым — если бы соперник успел увернуться, взял бы тебя тепленьким, — и, полюбовавшись скисшим лицом старосты, он скомандовал: — Вернулись в строй! Разбились по парам, отрабатываем связку один-три из основного комплекса.
К моему удивлению, ко мне в пару встала Нила, вполне дружелюбно улыбнулась и на пальцах показала связку «один-три» сначала для атакующей стороны, а потом и для обороняющейся, похвалила мой прием с ментальным раппортом и попросила показать, как это делается.
«Что, вот так просто?» — подумалось мне даже с некоторым разочарованием. А я бы еще неделю злобой пыхала…
Вчера вечером, выставив наконец из комнаты Саймона, желающего заставить меня выучить весь необходимый материал за выходной и избавиться уже от тяжкой повинности, я рассмотрела драконью подвеску. Опасность, грозившая мне в поединке с пришлым магом, спровоцировала первичную инициацию артефакта, а она изменила не только свойства подвески, но повлияла на Глаз Дракона и внешне. Он действительно изменился — прозрачный ранее горный хрусталь стал нежноголубоватым, с едва заметными внутренними дымчатыми разводами, а оправа, ранее гладкая, пошла вязью мелких петель и завитков. То, что выглядело декоративным излишеством, на самом деле было внешним проявлением изменений, произошедших с металлом под воздействием магического потока, воздействовавшего на структуру основы.
Я цокнула языком, отдавая дань артефакторскому мастерству ректора и его эстетическому чувству.
Старая Альба душу бы продала за такое искусство. Когда я, по скудоумию и неосторожности обозвала склонность к внешним эффектам в изготовлении артефактов «бессмысленными излишествами», клюка старой мастерицы сурово и недвусмысленно указала глубину моих заблуждений. Дождавшись, когда в глазах у внучки перестанут мерцать звезды, дорогая бабушка стальным тоном сообщила, что умение укротить неподатливые материалы, убедив строптивую материю занять назначенную волей мастера форму — это показатель.
Именно это отличает не просто ремесленника, но истинного творца.
Возможно, имей она возможность оценить работу ректора Эйнара при жизни, то была бы куда более благосклонна к чешуйчатым эстетам.
На границе сознания отчетливо фыркнули, и рассмеялись старческим дребезжащим смехом.
Ну, нет так нет.
Не очень-то и хотелось!
Теперь Глаз Дракона висел на моей шее, надежно прикрытый от любопытных взглядов плотной тканью сорочки, и его прикосновение приятно холодило разгоряченную физической нагрузкой кожу.
Отработка базовых связок — занятие не сложное, скорее, монотонное и нудное. Вы с партнером становитесь друг напротив друга в исходные стойки, и делитесь на первый-второй номер, и поочередно отрабатываете один и тот же магический прием. Первый отрабатывает атаку, второй — защиту. И так двадцать раз. Потом меняетесь. Один и тот же прием. Раз за разом. Не нужно стремиться достать партнера своей атакой — суть упражнения совсем в другом, связку выполнить нужно не эффективно, а правильно. Наставник, идущий вдоль ряда, следит именно за этим, и раздает замечания:
— Саймон, локоть к корпусу прижми. Селвин, доводи запястье. Бранд, молодец. Молодец. Хорошо. Тунор, поработай над исходным положением пальцев — в таком варианте кисть быстро устанет.
Адепты выполняют монотонное, скучное упражнение — а на самом деле, нарабатывают рефлексы. Мышечную память. Раз за разом повторяя одни и те же движения, стоя в кажущейся неудобной стойке, адепты думают, что тратят зря время, а на самом деле закладывают фундамент будущих побед.
Я прошла этот этап лет в семь, с дедушкой, ныне занявшим законное место в фамильном склепе, и он не был так милостив, как наставник Ивар. Он призывал из-за Грани четырех змеев-куэлебре ко мне в надзиратели, ставил меня в центре тренировочного зала, и, показав нужное упражнение, добивался идеального исполнения — а ядовитые твари сторожили каждое мое движение, дожидаясь ошибки, позволившей бы им пересечь защитную черту, и…
С тех пор любое упражнение я осваиваю с первого показа.
Четвертый виток боевого отделения тихо-мирно долбился отрабатываемым заклинанием в отрабатываемые партнерские щиты, наставник Ивар ходил вдоль строя адептов, поощряя либо поправляя, и все было бы замечательно, не явись на тренировочную площадку боевики пятого витка, под предводительством черного дракона Алвиса, знакомого мне по беседе в кабинете ректора.
Наставники отвлеклись, отошли в сторону, обсуждая что-то сове, а пятый виток сгрудился у границы площадки, разглядывая наш строй, и рабочей атмосфере тут же пришел конец.
Шепотки, смешки, переглядывания и разговорчики — обе группы явно были лучше знакомы друг с другом, чем с дисциплиной. Неодобрительно покосившись на бардак, я мазнула взглядом по наставникам, невольно оценив, как аллегорично смотрятся рядом белый и черный дракон, и вперила суровый взгляд в Нилу. Она, опомнившись, отвернулась от рыжего парня, которому строила глазки, и принялась рьяно атаковать мой щит, и только нежный румянец на щеках цвел весенним шиповником.
Оставшийся без внимания кавалер зыркнул на меня сердито-недовольно, а потом пищурился, и с ухмылкой сказал что-то своим соседям — и оттуда сразу раздался дружный жеребячий гогот.
Нила выглядела виноватой и пристыженной, за рыжего острослова ей явно стало неловко.
— Тихо там! — вклинился в шум наставник Алвис, парни послушно заткнулись, и в наступившей тишине особенно громко прозвучало презрительное девичье:
— Вы ее сапоги видели? Явно третий сорт. Нищебродка.
Нила запунцовела окончательно, а я только вздохнула, поражаясь открывшимся во мне безднам долготерпения.
Люблю разумных. Они такие идиоты!
Наша благословенная Империя, собравшая под свою сень восемьдесят семь провинций, богата и обильна, и щедро населена разнообразными разумными расами и неразумными тварями. Мазнув взглядов по компании лоботрясов с пятого витка, я вздохнула и констатировала, что первых от вторых порой и не отличишь.
Но речь сейчас о неразумных, сиречь, о тварях. Так вот, водились в Империи виверны, они же ложные драконы. Хищные рептилии побольше быка размером, агрессивные, безмозглые и прожорливые. Близкие родичи, крокодилы, им в подметки не годились и при редких встречах предпочитали удирать. В своем выборе они были не одиноки — от такой вот утробы с зубами и здоровым аппетитом много кто предпочитал удирать, не связываясь. И жили бы себе ложные драконы, не тужили, хозяева положения и вершина пищевой цепи, если бы не ценная их шкура — прочная и красивая, чем-то похожая на шкуру истинных драконов, которых, по странному выверту гуманного Имперского законодательства, обдирать было нельзя. Даже дохлых нельзя. Гуманное Имперское законодательство уже не первое столетие настаивало на том, что подобное обращение с разумными — это нехорошо.
Исключения делались лишь для отдельных Темных родов, и вовсе не потому, что это какие-то привилегированные Темные, а потому что есть такое слово — надо. И да, Ривад входили в короткий перечень семейств, отмеченных высшим темным дозволением. Но речь не об этом.