Именно тогда было принято решение вывести из структур созданного Лениным и разнесенного по всему миру Коммунистического интернационала часть разветвленной агентурной сети. Коминтерн к тому времени уже раздирали распри, и его специальные подразделения, конечно, не оставались в стороне.
Бывали случаи, когда люди, которые должны были служить общему делу, всеми силами старались создавать помехи тем, кто выполнял точно такую же работу, а нередко просто «сдавали» их полиции тех стран, где это происходило.
Начинать какое-то расследование в рамках Коминтерна было рискованно: для этого не было ни людей, ни времени. Ну, а огульные обвинения оскорбили бы настоящих коминтерновцев и могли их оттолкнуть.
Вот потому и решено было осторожно создать другую разведывательную сеть, взяв в нее тех, кому доверяли.
Именно тогда Нефедов стал жаловаться на «состояние здоровья», посещать врачей, проходить разного рода комиссии, после чего было ему рекомендовано сменить нервную работу на более спокойную. Так он и стал заведующим каким-то невнятным архивом, куда исправно являлся на работу, чтобы руководить десятком пенсионеров.
Правда, состояние здоровья Петра Петровича то и дело ухудшалось, и он то проходил стационарное лечение в Москве, то выезжал на курорты. В общем, застать его дома было почти невозможно.
Работы было много: организация, задуманная когда-то Лепиным как единый фронт борьбы за победу пролетариата, стала фронтом борьбы за власть, в крайнем случае за те средства, которые на это выделялись.
Последней каплей, переполнившей чашу терпения, стала Испания. В стране, где совсем недавно победил на выборах и пришел к власти Народный фронт, началась гражданская война.
Было понятно, что Испания — только начало, проверка «цивилизованной Европы» на ее отношение к демократии, к тому, что власть взял в свои руки народ — простые люди этой страны, а не только ее «элита». Позднее к этой борьбе стали присоединяться все те, кто желал добиться свободы и в своих странах.
Ехали люди со всего мира, сознавая, что на войне можно и погибнуть! Ехали, чтобы встать в единый фронт и всем вместе идти к единой цели!
Именно тогда и стало ясно, что движение может быть расколото до самых своих основ, что и продемонстрировали, например, сторонники Троцкого. И оставлять все так, как было прежде, стало невозможно. Невозможно готовиться к битве, зная, что рядом с тобой могут быть не только друзья, но и враги. Нельзя не видеть «пятую колонну», которая и помогла уничтожить Испанскую республику.
Впрочем, от соображений высокой политики и Нефедов, и Артем были достаточно далеки, прекрасно понимая, что кому-то нужно и по земле ходить. Тем более что последствия предательств им были известны не хуже, чем «наверху», а то и лучше.
В общем, делом надо заниматься, товарищи, делом!
После прибытия Артема в городок под Ярославлем Нефедов провел с ним два дня, передавая все, что только знал о произошедшем. Времени было мало, поэтому приходилось вываливать горы информации.
Постоянное молчание Кольчугина смутило Петра Петровича, и однажды он, не выдержав, спросил: все ли Артем понимает?
И, когда Кольчугин задал свой первый вопрос, Нефедов был ошеломлен.
Во-первых, стало ясно, что в голове Артема эта масса информации уже уложена по полочкам и будет взята при первой же необходимости.
Во-вторых, и это было многократно важнее, Кольчугин сразу увидел то, что они — все вместе — за это время так и не поняли, хотя провели над анализом случившегося много часов. Это были мелочи, но мелочи из числа тех, которые решают исход самых сложных операций.
Нефедов недовольно запыхтел, когда Артем начал задавать вопросы, но отвечал, а не возражал. Нечего ему было возразить, хотя и сам Петр Петрович Нефедов был человеком из числа тех, о ком слышали все, но мало кто видел. О нем ходили легенды из числа таких, когда ничего не надо выдумывать, если сумеешь чуть-чуть приукрасить действительность.
Рассказывали, что в ходе одной из операций противник — а в тот раз дело имели с англичанами, и происходило это в Палестине, — так вот противник все сделал превосходно, но те, чьими действиями руководил Нефедов — советские разведчики, — исполнили все еще лучше и противника застали врасплох.
Профессионалы и есть профессионалы, и попусту не будут ни убивать, ни тем более умирать. Поэтому англичане, поняв, что проиграли, сидели молча и не рыпались. Но нашелся один «юный герой», который ухитрился выхватить пистолет и даже успел выстрелить один раз. Стрелял он навскидку и, скорее всего, промазал бы, но стоявший неподалеку Нефедов, увидев движение, кинулся наперехват, и пуля угодила ему в бок. Перед тем как потерять сознание, Петр Петрович успел врезать юному герою так, что тот растянулся на полу неподвижно, а его пистолет Нефедов забрал себе.
Остальные сидели все так же, не шелохнувшись, и ситуацию разрешили почти мирно.
Через несколько недель один из руководителей английской разведки, потомок древнего и славного рода, странным образом получил небольшой пакет от неизвестного корреспондента. Внутри лежал тот самый пистолет и прямоугольник белой бумаги, на котором печатными буквами было написано: «Дети не должны играть оружием».
«Юный герой», всадивший пулю в Нефедова, был сыном адресата.
Прошло еще несколько дней, и в Москве в почтовом ящике Нефедова столь же странным образом оказался небольшой конверт, внутри которого лежал прямоугольник невероятно белой бумаги, на котором изящным каллиграфическим почерком было написано: «Мой долг безмерен!»
В общем, Нефедов, выслушав Артема, ответил коротко:
— Ты, видимо, обстановку уже представил себе, поэтому делай, как знаешь. Тебе виднее. Но учти, дело это важное и его нужно сделать. Теперь слушай внимательно и запоминай.
Нефедов положил на стол папку, раскрыл ее:
— Для исполнения приказа, о котором идет речь, было решено использовать командировочных. Делалось это для того, чтобы минимизировать опасность разглашения сведений. Вот дела тех, кто был тогда командирован на западные территории Украины и Белоруссии, был направлен наркоматом госбезопасности. Смотри и запоминай.
Нефедов выложил на стол десятка полтора личных дел, вздохнул:
— К сожалению, не во всех делах есть фото. Сам понимаешь, обстановочка…
— Да ты, Петр Петрович, не переживай и не извиняйся, — попробовал хохотнуть Кольчугин, но осекся, встретив холодный взгляд Нефедова.
Тот раскрыл папку, лежавшую сверху:
— Общее руководство и координацию всех действий осуществлял капитан госбезопасности Чеглаков Роман Демидович, восемьсот девяносто третьего года рождения. Вот, ознакомься с личностью.
Развернул папку к Артему:
— Только вчера собрали все, что только нашли. Сам понимаешь…
— Документики дай поглядеть, — потянул Артем папку к себе.
Потом начал раскладывать фотографии, с которых на него глядело серьезное, кажется, напряженное лицо Романа Демидовича, и заметил с усмешкой:
— Не любит он фотографироваться.
Нефедов недовольно качнул головой:
— Ты не шутки шути, а смотри и запоминай!
— Да, я не шутки шучу, Петр Петрович, а дело говорю: зажатый он какой-то, хотя и капитан госбезопасности.
Нефедов удивился: ведь и сослуживцы Чеглакова все как один обращали внимание именно на эту зажатость, которая самого Чеглакова, кажется, вовсе не беспокоила.
— Ну, а чем тебе его зажатость мешает? — спросил Нефедов.
— Пока — ничем, — согласно кивнул Кольчугин. — Мне бы с ним хоть полчасика поболтать, я бы ответил. А так… Но ясно одно: в сложных условиях эта его зажатость может его совсем обездвижить, а может, наоборот, героем сделать, — ответил Артем. — Правильно я понимаю, что никто не может сказать, сам ли Чеглаков звонил или кто-то от его имени?
Нефедов снова удивился и кивнул:
— Это одно из важных обстоятельств, Артем. Обрати на это внимание.
— Уже обратил. Дальше.
— Дальше, — кивнул Нефедов и протянул ему еще одну папку. — Вот сведения о тех, кто сопровождал колонны, отправленные четырнадцатого и двадцать первого июня. Со слов Чеглакова, как ты сам читал, будто бы отправлена еще колонна из четырех машин, но о них мы ничего не знаем.
— А по первым двум?
Нефедов протянул список:
— Знакомься. Все кадры местные, но липовые.
При этих словах Нефедов поморщился, а Кольчугин вскинулся:
— Это как понимать.
Нефедов слегка обозлился:
— Мы тут не в дамском обществе, чтобы слова подбирать, — ответил он и продолжил: — Они туда направлены для усиления. Направлены, так сказать, в срочном порядке, и дела их должны были отправить туда же. Ну, то есть сначала сюда, в Москву, а уж потом — дальше. А считались они уже по месту службы и исполнения обязанностей местными. В общем, дела неполные… Да, я ведь тебе только что про это говорил!
— Ты чего злишься, Петрович? — удивился Кольчугин. — Между прочим, я туда отправляюсь с заданием и должен его выполнить. И все, что мне нужно и можно узнать тут, я узнаю тут. А там у меня времени на все про все будет с гулькин нос.
Достал сигарету — перешел на них, едва узнал о задании, — закурил и сказал тем же тоном:
— Вы меня на голодном пайке долго держать решили?
Нефедов пришлепнул ладонью по столу:
— Это мы запамятовали, конечно, но тебе сейчас много есть нельзя после лагерной пайки, — и усмехнулся.
— Вот человек! — делано возмутился Артем. — Сам же посадил и тем же попрекнул.
— Посадили тебя органы внутренних дел, — снова улыбнулся Нефедов. — Они, кстати, зря не сажают. А я — как пенсионер — ко всему этому никакого отношения не имею.
— Ла-адно, пенсионер он, — возмущенно воскликнул Кольчугин. — Бабы-то, поди, до сего времени от вас уберечься не могут.
— Дам-ка я тебе поесть, в конце концов, а то ты вовсе обнаглеешь, — поднялся Нефедов, подошел к двери и сказал кому-то невидимому:
— Чаю и бутербродов нам сооруди по-быстрому.
И от двери же — уже Артему: